Росс Макдональд - Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги

Перед тем как выехать в Лос-Анджелес, я повидал лейтенанта Бастиана. Он занимался этим делом уже три дня, но не сильно продвинулся вперед. Звездообразные морщины на его лице стали, казалось, еще глубже. Охрипшим и от этого еще более резким голосом он произнес несколько иронически:

— Было бы прекрасно, если бы вы снизошли до нас и в прошедшие дни.

— Я работаю сейчас на Ральфа Хиллмана.

— Знаю. Это дает вам определенные преимущества, которые вы и используете. Но и вы и я заинтересованы одним и тем же делом, и, по идее, нам полагается кооперироваться. А это означает периодический обмен информацией.

— Зачем же, по-вашему, я пришел?

Он опустил глаза.

— Хорошо. Что нового в ваших розысках?

Я выложил Бастиану почти все, то есть столько, сколько могло удовлетворить и его, и мою щепетильную совесть. Себе я оставил только доктора Вайнтрауба и то, что Том, может быть, вернется сегодня на автобусную станцию в Санта-Монике. Я хотел с ним встретиться один на один. Обо всех остальных злоключениях мальчика и о том, что он, видимо, добровольно находился в отеле «Барселона», я честно доложил лейтенанту.

— Очень плохо, что Отто Сайп умер, — угрюмо заметил Бастиан. — Он мог многое прояснить.

Я согласился.

— Что же на самом деле произошло с Отто Сайпом? Вы же были свидетелем?

— Он бросился на Бена Дали с лопатой в руках. Бен держал мой револьвер, а я в это время осматривал труп Харлея. Револьвер выстрелил сам собой.

Бастиан неопределенно пошлепал губами.

— Вы наводили справки о Дали?

— Мне было не до этого. Я знаю немного. Он владелец станции техобслуживания автомобилей напротив «Барселоны». Показался мне заслуживающим доверия. Ветеран войны…

— Гитлер тоже ветеран. Лос-Анджелес сообщает, что у Дали были какие-то делишки с Сайпом. Сайп, например, покупал через него подержанные автомобили.

— Это естественно, станция Дали самая близкая от того места, где работал Сайп.

— Не мог Дали убить Сайпа, чтобы заставить его замолчать?

— Нет, не думаю, но возьму это на заметку. Меня больше интересует другое убийство. Вы видели нож, которым Зарезали Харлея?

— Нет еще. Но у меня есть описание. — Бастиан взял со стола несколько бумаг. — «Нож, который принято называть охотничьим, выпущен фирмой „Фортсман“ в Орегоне. Об этом говорит марка фирмы на ноже. Длина лезвия около шести дюймов, резиновая ручка в черную и белую полоску, на ручке отпечатки пальцев». Описание точное? Могу добавить, что у ножа широкое, заостренное на конце лезвие.

— Я видел только ручку. Но если у ножа широкое, заостренное лезвие, можно предположить, что именно им убили и Кэрол!

— То же самое я сказал в Лос-Анджелесе. Они высылают мне нож для идентификации.

— Это я и собирался вам предложить.

Бастиан наклонился вперед, тяжело опираясь ладонями на крышку стола, заваленного бумагами.

— Вы думаете, что его убил кто-то из жителей нашего города?

— Это достойная рассмотрения мысль.

— Но почему? Из-за его доли денег?

— Этого не может быть. В то время как Харлей выехал из Лос-Анджелеса, у него не оставалось ничего. Я разговаривал с мошенником, обчистившим его.

— Удивительно, что Харлей его не застрелил.

— Наверное, вокруг хватало профессиональных убийц, а Харлей всего лишь любитель.

— Тогда почему? — Бастиан поднял брови. — Почему убили Харлея, если деньги тут ни при чем?

— Не думаю, что нам удастся узнать об этом раньше, чем мы найдем убийцу.

— У вас есть какие-нибудь подозрения?

— Нет. А у вас?

— У меня вертятся кое-какие мысли на этот счет, но я воздержусь высказывать их вслух.

— Потому что я работаю на Хиллмана?

— Этого я не говорил. — Он прикрыл глаза и переменил тему разговора: — О вас спрашивал человек по имени Роберт Браун, отец убитой. Он в гостинице «Сити».

— Я зайду к нему завтра. Вы вежливо с ним обошлись, а?

— Я со всеми обхожусь вежливо. Несколько минут назад мне звонил Гарольд Харлей. Он очень тяжело воспринял смерть брата.

— Он уехал домой в Лонг-Бич?

— Да. Но он в любое время готов быть в распоряжении суда, если кто-то возбудит дело.

Он еще раз упрекнул меня в смерти Отто Сайпа, и на этом я откланялся.

По дороге в Лос-Анджелес я сделал крюк и заехал на станцию обслуживания Дали. Бен, с повязкой на голове, возился около насоса. Когда он увидел меня, то вошел в свою конторку и больше оттуда не показывался. Потом из конторки появился мальчик лет десяти, внешне точная копия отца. Он очень недружелюбно спросил, чем может быть мне полезен.

— Я хотел бы одну минуту поговорить с мистером Дали.

— Извините, но папа не хочет разговаривать с вами, он очень расстроен утренним происшествием.

— Но мне нужно показать ему одну фотографию. Может быть, он узнает изображенного там человека?

Мальчик вошел в конторку, плотно закрыв за собой дверь. Возвышавшаяся по ту сторону шоссе «Барселона» напоминала сейчас, в солнечных лучах, памятник вымершей цивилизации. У отеля я увидел несколько полицейских машин и человека в форме, который сдерживал толпу зевак.

Сын Бена Дали вышел из конторки.

— Папа сказал, что не хочет больше смотреть ни на какие ваши фотографии. Он говорит, что вы и ваши фотографии принесли ему несчастье.

— Передай ему, что я прошу прощения.

Мальчик торжественно поклонился и отправился выполнять свою роль посла. Но больше ни он, ни его отец так и не показались.

Я предоставил Дали самому себе.

Офис доктора Вайнтрауба я нашел в новых медицинских корпусах в Уилшире, около больницы «Ливанские кедры».

Внутренний эскалатор поднял меня в комнату отдыха на пятом этаже. Она была прекрасно обставлена, откуда-то доносилась успокаивающая музыка, которая все время, пока я сидел там, действовала мне на нервы. Я, единственный мужчина в этой комнате, сразу же оказался под перекрестным огнем взглядов двух беременных женщин, сидящих в разных углах комнаты. Смотрели они на меня с явным сожалением.

Из-за конторки в углу комнаты ко мне обратилась сильно раскрашенная девица:

— Мистер Арчер?

— Да.

— Доктор Вайнтрауб примет вас через несколько минут. Вы ведь не пациент? Так что вам нет необходимости заполнять историю болезни, да?

— Она вызвала бы у меня приступ белой горячки, моя милая!

В крайнем изумлении девушка захлопала своими наклеенными ресницами, напомнившими мне почему-то ножки тарантула, такие они были длинные и толстые.

Тут открылась дверь, и доктор Вайнтрауб пригласил меня в кабинет, где он давал консультации. Он выглядел моим ровесником или чуть старше меня. Как и большинство врачей, он не следил за собой: под белым халатом — сутулые плечи и явно излишний вес. Волосы темные, вьющиеся, но на лбу залысины. Под очками же прятались чрезвычайно живые глаза, их воздействие я ощутил, едва обменявшись рукопожатиями с доктором. Это лицо я определенно видел, только никак не мог вспомнить, где именно.