Росс Макдональд - Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги

«Дорогой Майкл!

Очень обидно, что у вас с Кэрол наступили трудные времена, и я посылаю чек на 50 долларов, которым хочу помочь вам. Я послал бы и больше, но кое-что изменилось с тех пор, как я женился на Лилле. Она хорошая девчонка, но только не верит, что кровь не просто вода, которая бежит по жилам. Ты мне говорил, как я должен устроить свою свадьбу, но вышло все немного по-другому, так как у Лиллы свои идеи на этот счет. У нее не такая „чувствительная“ красота, как у Кэрол, но об этом я расскажу потом.

Жаль, что ты потерял свое место, Майкл. В наши времена очень трудно найти неквалифицированную работу, а я знаю, что ты был хорошим кельнером и что это была все-таки специальность, и ты мог бы зарабатывать по этой линии, даже если они придирались к тебе, как ты говорил. Ты просил меня, и я сходил к мистеру Сайпу, но он сейчас не в состоянии что-либо сделать для кого-нибудь, потому что сам на мели — „Барселона“ обанкротилась прошлой зимой, и сейчас старый Сайп только сторожит там, но он все вспоминает о старом времени и хотел бы, чтобы ты заглянул к нему, если у тебя будет возможность.

Я видел другого „приятеля“ твоих прошлых лет. Я имею в виду капитана Хиллмана. Я знаю, что ты недобро к нему относишься, но после всего, чем он угрожал тебе, ты хорошо вывернулся. Он мог посадить тебя лет на десять в тюрьму. Нет, я не растравливаю наших старых взаимных обвинений. Хиллман мог бы что-нибудь сделать для тебя, если бы захотел. Ты бы только посмотрел на его шикарную яхту, на которой он заходил в Ньюпорт. Она стоит тысяч двадцать пять. Я выяснил, что он живет с женой и сыном в местечке „Вид на океан“. Если ты захочешь, можешь попробовать получить у него какую-нибудь работу, так как он руководит чем-то в „бездымном местечке“.

Вот на сегодня и все, если ты решил приехать в солнечную Калифорнию, ты знаешь, где мы живем, и не сердись, если Лилла неласково тебя примет, зато душа у нее добрая.

Миссис Браун вышла из своего транса и направилась ко мне, удивленно подняв брови.

— Что это?

— Письмо Гарольда своему брату Майклу. Вы разрешите мне взять его?

— Пожалуйста, возьмите.

— Благодарю вас. Я думаю, что это послужит доказательством. Теперь я начинаю понимать, что натолкнуло Майкла на мысль выудить у Хиллмана деньги. И это же объясняет, почему Гарольд считает себя виновным.

— Можно мне посмотреть его?

Я подал ей письмо. Она попыталась прочитать его, прищурившись, отодвинув лист на расстояние вытянутой руки.

— Боюсь, мне понадобятся очки.

Мы спустились вниз, она взяла очки в роговой оправе и села с письмом в кресло.

— Сайп, — сказала она. — Это имя я и пыталась вспомнить. Роберт, иди сюда! — позвала она мужа.

Роберт Браун ответил из кухни:

— Сейчас приду!

Он появился на пороге, неся на подносе великолепный графин и три стакана.

— Я подумал, что вам захочется холодного лимонада, — сказал он, виновато глядя на жену. — Ночь такая теплая.

— Это прекрасно, Роберт. Поставь его на кофейный столик. Послушай, как звали того полицейского, с которым Майкл первый раз уехал из Покателло?

— Сайп, Отто Сайп, — ответил он, слегка покраснев. — Этот человек очень плохо влиял на него.

Удивительно, если бы Сайп оказался именно тем человеком, о котором я вспомнил. Этот вопрос представлялся мне таким важным, что я тут же выехал обратно в аэропорт и заказал билет на первый же самолет до Солт-Лейк-Сити. Последний рейсовый самолет унес меня в ночь. Сделав в пути пересадку, вскоре я приземлился в международном аэропорту в Лос-Анджелесе, совсем недалеко, всего в нескольких десятках миль от отеля «Барселона», где сторожем работал человек по имени Отто Сайп.

В запертом письменном столе у меня на квартире лежал револьвер. Другой находился в офисе. Квартира в западной части Лос-Анджелеса была ближе, и я поехал туда.

Я жил в почти новом двухэтажном доме с крытой галереей. На втором этаже с задней стороны и помещалась моя квартира. Я оставил машину на улице и поднялся по наружной лестнице.

Кругом стояла мертвая тишина, как и бывает в этот час ночи, когда вчера уже отошло в прошлое, а завтра только набирает силы, чтобы начаться. Мои собственные силы как раз были не на высоте, но сильной усталости я не чувствовал. Я выспался в самолетах. Все случившееся становилось более или менее ясным.

Луч света едва заметно пробивался сквозь шторы окна, а когда я прикоснулся к двери, она почему-то оказалась открытой. Это удивило и насторожило меня. Я живу один. У меня нет ни семьи, ни подруги, ни дочери. Я тихо повернул ручку и медленно, осторожно открыл дверь.

В комнате я обнаружил девочку. Свернувшись клубочком, она лежала на кушетке, под шерстяным одеялом, которое сняла с моей постели. Свет торшера падал на ее лицо. Она была такой юной, что я сразу почувствовал свои «сто лет».

Я закрыл дверь.

— Эй, Стелла!

Она вздрогнула и, сбросив одеяло на пол, села. На ней были синий свитер и брюки.

— О, — сказала она, — это вы…

— А кого ты ожидала увидеть?

— Не сбивайте меня. Я не знаю. Я только что видела во сне что-то очень страшное. Не помню, что именно, но очень страшное. — Ее глаза все еще не могли проснуться.

— Каким ветром тебя сюда занесло?

— Мне разрешил войти управляющий. Я ему сказала, что я свидетельница. И он понял.

— Зато я не понял. Свидетельница чего?

— Если вы хотите, чтобы я вам рассказала, то перестаньте смотреть на меня как на какого-то преступника. Никто так не смотрит на меня, кроме моих родителей.

Я присел рядом с ней на край кушетки. Девочка нравилась мне, но в данный момент ее появление было совсем ни к чему и могло иметь серьезные последствия.

— Твои родители знают, что ты здесь?

— Конечно нет! Как я могла им сказать? Они не разрешили бы мне прийти, а мне обязательно было нужно вас увидеть. Вы же велели мне связаться с вами, как только я что-то узнаю о Томе. Ваша служба связи не могла вас разыскать, и в конце концов они дали ваш домашний адрес.

— Так что ты узнала о нем?

В глазах ее отражались самые противоречивые чувства, пожалуй даже больше женские, чем девичьи.

— Он звонил мне сегодня около четырех часов. Мама была наверху, и я смогла поговорить с ним.

— Он сказал, где он?

— Он… он… — Она заколебалась. — Он взял с меня обещание, что я никому не скажу. Но я обещание уже один раз нарушила.

— Каким образом?

— Я опустила записочку в почтовый ящик Хиллманов, прежде чем уехать из Эль-Ранчо. Мне их жалко, я не могла оставить их в неведении, когда сама уже знала.

— Что ты написала им?

— Только то, что слышала Томми и что он жив.

— Ты молодец. Я всегда об этом догадывался.

— Но я нарушила свое обещание. Он сказал, чтобы я никому не говорила, особенно его родителям.