Росс Макдональд - Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги

— Но я не хочу ни с кем встречаться на ночь глядя.

— Сюзанна Дрю понравится тебе. Она очень сильная и доброжелательная женщина.

— Мне никогда не нравятся люди, про которых говорят, что они понравятся.

Очевидно, затраченные вечером и днем силы еще не успели восполниться, и она вновь стала впадать в детство. Чтобы встряхнуть ее, я заявил:

— Забудь свою войну со взрослыми. Ты сама очень скоро станешь взрослой. Кто же тогда будет нести ответственность за твои поступки?

— Это нечестно.

Это было нечестно, но это и поддерживало ее на всем пути до дома на Беверли-Хиллз.

Сюзанна вышла к двери в шелковой пижаме. Она причесала волосы, и ее открытое лицо было удивительно красиво.

— Входи, Лу. Приятно видеть тебя, Стелла. Я — Сюзанна. Постель я приготовила тебе наверху. — Она показала на лестницу, поднимающуюся вдоль стены студии. — Ты, наверное, хочешь чего-нибудь поесть?

— Спасибо, — ответила Стелла. — Я съела шницель на автобусной станции.

— Тогда пойдешь и ляжешь в постель? Ты устала?

— У меня нет выбора, — ответила Стелла, потом прибавила: — Это невоспитанно с моей стороны, да? Я не то хотела сказать. Вы ужасно добры, что приютили меня на ночь. Это мистер Арчер не дал мне возможности выбирать.

— Согласись, что я и сам не имел такой возможности, — сказал я. — Что бы ты стала делать, оставшись одна?

— Я была бы с Томми, где бы он ни был.

Губы ее задрожали, она попыталась не расплакаться, но не сдержалась. Лицо ее сморщилось, как у всех плачущих детей, и она убежала подальше от наших глаз, вверх по крутым ступенькам лестницы.

Сюзанна крикнула ей вслед:

— Пижама на кровати, а новая зубная щетка в ванной.

— Ты очень гостеприимная хозяйка, — заметил я.

— Спасибо. Прежде чем идти, может, выпьешь что-нибудь?

— Мне уже ничем не помочь, — пошутил я.

— Куда ты собирался?

— Я направлялся в отель «Барселона», но мне пришлось сделать крюк.

Она отреагировала более резко, чем можно было ожидать:

— Это я «крюк»?

— Стелла — «крюк». Ты — самая стройная женщина в США.

— Люблю твое богатое воображение. — Она согнала улыбку с лица. — Что же тебе нужно в старой «Барселоне»? Разве она не закрыта?

— По крайней мере один человек еще живет там. Сторож по имени Отто Сайп, который раньше был гостиничным детективом.

— Господи Боже! Я, кажется, знаю его. Такой огромный краснолицый субъект, от которого вечно пахло виски?

— Возможно, это он и есть. Откуда ты его знаешь?

Она смутилась и мягко объяснила:

— Было время, когда я частенько ходила в «Барселону». В конце войны. Как раз там я и познакомилась с Кэрол.

— И с мистером Сайпом?

— Да.

Больше она ничего не сказала и, помолчав, продолжала уже несколько другим тоном:

— Ты не имеешь права, устраивать мне допрос. Оставь меня одну.

— С удовольствием, — выпалил я и направился к двери.

— Пожалуйста, не уходи так, — остановила она меня. — Впрочем, радости все равно уже не вернуть. Как ты думаешь, почему я не сплю всю ночь?

— Грехи?

— Чепуха. Мне нечего стыдиться. — Но в ее глазах все же можно было увидеть стыд, спрятанный так глубоко, что, может, она и сама не знала о нем. — Во всяком случае, та малость, что мне известна, не может иметь значения. А ты ведешь себя нечестно; Ты хочешь использовать мои личные чувства к тебе…

— Я не знал об их существовании. Но уж если они есть, то я имею право воспользоваться этими чувствами по своему усмотрению.

— Такого права у тебя нет. Мои личные дела — это мои дела, и ты не имеешь права вмешиваться в них.

— Даже для того, чтобы спасти жизнь?

В это время Стелла открыла дверь и вышла на балкон. Она была похожа на стоящего в нише юного святого, одетого в пижаму.

— Если вы действительно взрослые, — сказала она, — то говорите, пожалуйста, тише. Мне хотелось бы немного поспать, а вы мне мешаете.

— Виноват, — сказал я им обеим.

Стелла скрылась за дверью.

— Чья жизнь в опасности, Лу?

— Тома Хиллмана. И не его одного. Возможно, другие жизни тоже, в том числе и моя. Интересно, тебя беспокоит моя жизнь?

Она посмотрела на меня глазами, говорящими о многом, но от ответа ускользнула.

— Я вижу, ты вооружился револьвером. Что, Отто Сайп один из похитителей?

— Отто Сайп был твоим любовником? — задал я контрвопрос.

Она была оскорблена.

— Конечно нет. А теперь убирайся.

Она выставила меня за дверь. Ночная прохлада освежила мое лицо…

Движение по шоссе было в это время очень слабым. Проходили только случайные ночные тяжело груженные грузовики, сверкая многочисленными красными и желтыми лампочками. Этот участок дороги пролегал среди голой местности. Я видел перед собой только асфальт, выскобленный многими сотнями и тысячами покрышек, да ощущал отвратительно сильный запах бензина в воздухе. Казалось, что даже океан заполнен грязной использованной водой.

На станции обслуживания Бена Дали, погруженной во тьму, только внутри горела одна лампа, как бы предостерегая безрассудных взломщиков. Я поставил машину на его участке, возле телефонной будки, вышел и направился к «Барселоне». Отель был мертв. В саду за зданием издал несколько трелей пересмешник и затем смолк. И единственным живым звуком в ночи оставалось прерывистое движение на шоссе.

Я подошел к двери, где все еще висело объявление о банкротстве, и постучал по стеклу фонарем. Тихо. Я постучал еще несколько раз. Никакого ответа. Я уже хотел выдавить стекло и забраться внутрь, когда обнаружил, что дверь не заперта.

Толкнув ее и спугнув парочку привидений, я вошел в коридор. Это были Сюзанна Дрю в возрасте двадцати лет и мужчина без лица. Я попросил их убраться в преисподнюю и освободить мне дорогу.

Я прошел по коридору, где в первый раз появился Сайп, мимо закрытых нумерованных комнат, в самый конец, где виднелась слегка приоткрытая дверь. Внутри темной комнаты слышалось дыхание человека, тяжелое, прерывистое дыхание спящего. Почувствовался сильный запах виски.

Нащупывая выключатель, я приготовился выхватить револьвер, но этого не потребовалось. Сайп лежал на кровати одетым. Мне бросились в глаза его уродливые ноздри и открытый рот, испускавший тяжелые вздохи. Он находился здесь один.

В комнате было такое количество всякого хлама, словно его специально копили десятилетиями. Картонные коробки и ящики, штабеля ковриков, газеты, журналы и чемоданы — все это громоздилось почти до самого потолка. Вдоль стен, увешанных фотографиями боксеров и девушек, валялись пустые бутылки. Наполовину опорожненная бутылка виски стояла около кровати, на которой лежал Сайп. Я вынул ключ из дверного замка и всего раз посмотрел на спящего.

Он не просто спал. Он как бы вообще отсутствовал, был где-то совсем не здесь, а далеко-далеко. Если бы я поднес сейчас к его губам спичку, выдыхаемый им воздух, наверное, загорелся бы, как алкогольный факел. Даже рубашка его, казалось, была пропитана виски.