Александр Каневский - Кровавая Мэри

Тина пожала плечами.

— Вам видней.

Не получив поддержки, рыжая повариха продолжила:

— Я просто так шляться не люблю. Хочу по-настоящему… Был у меня парень, ещё в училище. Жорой звали. Высокий, красивый, все мои подруги по нему вздыхали. Потом уехал с родными на Украину. Возвращается через год, звонит. Я обрадовалась: Жора!.. Жорочка!.. А он отвечает: я уже не Жора, я — Жанна. Представляете: операцию сделал, ориентацию новую приобрёл, а старую отрезал!.. Я, конечно, на свидание к нему не пошла — втихаря у его дома наблюдала. Выходит на каблуках, грудь-декольте, попой крутит… Я аж расплакалась!.. И «Арамис» мой уже для гомиков переделали, сауну для них пристроили… Хоть в деревню уезжай — только там ещё мужики остались: хоть пьют и дерутся, но зато спят с бабами, а не друг с дружкой!..

Очевидно, она выплёскивала давно наболевшее, с таким запалом, так искренне, что Борис невольно улыбнулся.

— Как вас зовут?

— Василиса. Дурацкое имя: сокращённо — Вася, так меня в школе называли.

— Почему дурацкое? Очень даже красиво: Василиса Прекрасная!

— Вам, и вправду, нравится?

— Очень.

Она обрадовалась.

— Вот здорово!.. — Внимательно, как-то по-новому, оглядела симпатичного майора. — А вы женаты?

— Нет, — ответил он, потом подчёркнуто грустно посмотрел на Тину и добавил, — но моё сердце уже занято.

Она тоже посмотрела на Тину и понимающе вздохнула.

— Жаль.

Тина дёрнулась на стуле, хотела что-то сказать, но Борис остановил её:

— Подождите, товарищ старший лейтенант — вы мне потом всё выскажете… Я даже догадываюсь, что именно!.. — Снова повернулся к поварихе. — А теперь, Василиса, припомните, пожалуйста, свой вчерашний распорядок дня?.

— А мне и припоминать не надо: всё. как всегда. До восьми на рынок сбегала, купила кое-чего — я продукты всегда на рынке покупаю. Завтрак приготовила, подала… Потом обед… Ну, а после — милиция, вы… И началось…

— Почему удрали?

— Боюсь покойников, они мне потом долго снятся.

— Что приготовили на обед?

— На первое — уха из осетрины, на второе — деваляй по-киевски, я его с печёночкой делаю… Ну, конечно, огурчики, помидорчики, травы всякие, Олег Петрович очень цицмати уважал…

— А десерт был?

— А как же!.. Кофе, крем, пирожные…

— Подробней, пожалуйста. Что вы добавляли в пирожное?

— Что положено: корицу, орешки, шоколадную подливу, мороженое…

— А как объясните это?

Он протянул ей найденный на кухне блокнот и показал последнюю запись. Она глянула, секунду соображала, потом стала хохотать.

— Вы кухню обыскивали?.. Улики нашли!.. Преступницу поймали!.. Ой, не могу!.. Ой, рассмешили!..

Она хохотала взахлёб.

Борис даже растерялся.

— Это не так смешно, как вам кажется: пока нет заключения экспертизы, вы главная подозреваемая.

— Вы это серьёзно?.. — она продолжала ещё вздрагивать от смеха. — Да шутка же это, шутка!.. — Погасила смех, стала серьёзной. — Скучно мне у них: гостей не зовут, обедают поодиночке, друг с другом почти не разговаривают… Тоска! Если б не так много платили, давно бы сбежала… Вот и хотела их развеселить, да и себя тоже. Решила смешное меню подавать, чтоб хоть улыбнулись… Например: уха из рыбы-пилы, деваляй по городу, пирожное кураре, крем цианистый… А вы всё это всерьёз приняли?… Ой, не могу!.. Ой, простите!..

Не выдержала и снова расхохоталась.

Они вышли из его кабинета и направились к выходу, к машине.

— Ваше мнение? — спросил Борис.

— Эксцентричная девочка, но искренняя.

— Слишком! Вам не кажется?

— Простите, но я не понимаю в данном случае слова «слишком». Если человек глуп, то он глуп! Если умён, значит умён!.. Или остроумен. талантлив, добр… Это очёнь ёмкие определения, они не нуждаются в прибавке «слишком»!.. Или для вас это означает что-то другое?

— Для меня «слишком» — это, когда переигрывают. Даже искренность. Я тоже склонен ей верить, но пока экспертиза не подтвердит полное отсутствие в организме Бурцева хоть какого-нибудь яда. я её не выпущу.

— А если подтвердит?

— Тут же пойдёт домой.

— Вы хоть извинитесь перед ней?

— Обязательно. Я — воспитанный человек, я всегда извиняюсь.

— Знаете, я часто задумывалась: мы арестовываем человека по подозрению, держим его сутки, неделю, месяц… А потом, убедившись в его невиновности, выпускаем и извиняемся. И всё!.. Мол, будь доволен, радуйся, что не посадили!.. А ведь человек травмирован недоверием, допросами, пребыванием в камере, переживаниями семьи, пересудами соседей, слухами на работе… Как-то не очень это всё компенсируется одним «Извините!».

— Тиночка, вы — добрая умница. В ваших словах есть бесспорная истина: конечно, надо бы продумать систему реабилитации подозреваемых: в прессе, на телевидении… Деньгами, наконец!.. Но, увы, это не в нашей компетенции. Вот если кто-нибудь из лидеров нашей юриспруденции когда-нибудь попадёт в камеру по подозрению, посидит там, нахлебается всех прелестей заключения, только в этом случае… Но, — он развёл руками, — поскольку этого ещё не произошло, проблема до сих пор не решена.

— Грустно, но убедительно — Они подошли к машине. — Куда мы сейчас? — спросила Тина.

— Сейчас я вас отвезу домой.

— Не надо, я могу сама! — запротестовала она.

— Мне не сложно, нам по дороге.

— Откуда вы знаете, где я живу?

— Я хороший следователь…. Так что приедете и отдыхайте. А утром мы с вами направимся к адвокату Голицыну, он вчера вернулся с Канарских островов… Очень меня завещание Бурцева интересует… Очень!.. — Он открыл дверцу и галантным жестом пригласил её в машину. Сел на своё место, дал газ, машина тронулась. — Кстати, Тиночка, когда у вас отпуск?

— В ноябре.

— И у меня осенью. А что если нам вместе взять и тоже рвануть на Канары, а?.. Или на Карибы?.. Или на Гавайи?.. — И тоном богатого нувориша, добавил. — Обожаю проводить отпуск на Канарах!..

Она улыбнулась.

— Я два года не отдыхала. Мне бы сейчас в любой профсоюзный дом отдыха, хоть на недельку!

— Ни за что!.. — Он чуть не подпрыгнул в знак протеста. — Однажды, после десятого класса мама меня отправила отдохнуть в профсоюзный дом отдыха. С тех пор я зарёкся!

— Почему?

— Эти дома отдыха переделывали из освободившихся тюрем!.. Не смейтесь, это правда…. Питание, как в карцере… Камеры — одиночки превратили в общежития, всем отдыхающим выдали полосатые пижамы, а надзирателей переоформили в культмассовиков. По утрам та же команда: «На прогулку парами становись!».

Тина весело рассмеялась. Зубы красивые, — отметил Борис, — и смеётся искренне.

— Чего вы свернули? — спросила она.

— Там дальше Садовое перекрыто, поедем мимо трёх вокзалов.