Назим Зейналлы - В Париж на поминки

− Поздно уже, а нам ещё лететь. Пускай уберут всё. Октай извини, но в Баку у нас ещё много дел.

Все удивлённо застыли, а Октай сдавленно хмыкнул и повернулся к Фуаду.

Фуад воспользовался паузой, нагнулся и понюхал молодую зелень:

− Это можете оставить.

− Сыр нахичеванский?

− Конечно

− Лаваш настоящий, наш? Не какой-нибудь…?

− Стопроцентный, шарурский.

Я потянулся за чашкой:

− Мацони буйволиное?

− Обижаете, − кивнул рядом стоящий официант, а другой, тот кто был помоложе, сорвался с места и через минуту стоял перед нами с трёхлитровым баллоном мацони. Поднял баллон над столом, перевернул и потряс, мы замерли. Затем он посмотрел на наши изумлённые лица.

Я одобрительно кивнул:

− Годится. Всё остальное убрать.

Официанты переглянулись и повернулись в сторону Октая

− Как это? − пробовал запротестовать Октай и даже привстал.

Я поднял руку.

− Протесты не принимаются, − и кивнул головой официантам.

Вышколенные официанты не стали спорить и быстро всё убрали, оставив лишь то, что мы отобрали.

Время за застольной беседой пролетело так быстро и затянулось так надолго, что Октай встал и сказал:

− Извините, что прерываю нашу беседу и скромную трапезу. Вы что, передумали улетать?

Мы переглянулись и развели руки.

− Нет! Утром мы должны быть у Сафуры дома, в Баку.

− Я звоню тогда насчёт билетов?

Октай вынул мобильник:

− Анар, это я − Октай. Два билета в Баку. Сидим на втором этаже.

Фуад замахал руками:

− Бизнес − класс пускай возьмёт.

Октай с удивлением глянул.

− Ноги не помещаются, − пояснил я, кивнув в сторону Фуада.

Мы продолжили беседу и не заметили, как дверь открылась и в кабинет вошёл молодой высокий человек, поздоровался со всеми, сел в свободное кресло и протянул два билета:

− Бизнес − класс.

− Спасибо, Анар. Это мои близкие. У тебя есть время посидеть с нами?

− Извините, меня ждут пассажиры. В следующий раз, пожалуй. Работы много.

Октай вынул портмоне из внутреннего кармана пиджака:

− Постой, ты куда, возьми деньги.

Я сразу вмешался:

− Нет, Октай, мы в командировке и сами заплатим, а за билеты спасибо, − и протянул деньги.

Анар посмотрел на Октая и, повременив, взял деньги.

Мы снова продолжили беседу, но уже за стаканом душистого чая и только за час до отлёта Октай встал и решительным голосом объявил:

− Всё, ребята, к сожалению, надо идти, вас, наверное, уже разыскивают и лучше будет, если спуститесь по служебной лестнице.

Мы с неохотой поднялись. Октай вздохнув, произнёс:

− Мы с вами можем проболтать ещё не один час. Я скоро буду в Баку, надо обязательно встретиться.

На прощание мы обнялись и, спустившись по служебной лестнице, быстро прошли таможенный терминал. Я вынул из кармана глянцевый пропуск в гостиницу “Россия”, покрутил в руке и бросил в урну. Прощай Москва, ещё не скоро увидимся. Краем глаза я увидел, как за нами наблюдают два офицера в милицейской форме. Сидели они за столом, около двери. Один из них рукой сделал мне знак подойти.

− Фофа, не оглядывайся. За мной следят два офицера. Я остаюсь, − прошептал и толкнул его в спину. − Иди и не оглядывайся. Не жди меня, я иду к ним.

Фуад бросил быстрый взгляд на милиционеров.

Я ещё раз его толкнул в толпу и прорычал:

− Не смей, иди. У них твоё фото есть.

Я не спеша подошёл и вежливо сказал:

− Я слушаю вас.

Они обвели меня взглядом.

− Не могли бы предъявить пропуск.

− У меня нет, я его порвал и выкинул.

− Напрасно выкинули, получается, вы в Москве проживали без регистрации. Мы будем вынуждены вас задержать.

− Не имеете права, я прошёл таможню и нахожусь в нейтральной зоне.

− Ошибаетесь, нейтральная зона вон там, за пограничниками, а здесь мы хозяева. Понял? Посмотрим, как ты улетишь.

Второй офицер продолжил:

− Никуда не отходи. Наряд сейчас вызовем и разберёмся.

Я остановился в центре зала в нерешительности, в мусорном ящике копаться и искать пропуск я не собирался, единственная надежда была на Анара, но и его нигде не было видно. Прошли долгие минуты, пока в толпе не показалась голова Анара, я сильно сжал губы и сделал выдох через нос. Нервы были на приделе.

− Почему вы здесь?

Я молча кивнул в сторону милиционеров.

− Не задерживайтесь, − затем повернулся в их сторону. − А этим цена сто рублей. Я улажу, идите на посадку.

Пройдя пограничников, я вышел на взлётную площадку к самолёту, шёл мелкий неприятный дождь. На трапе, кроме стюардессы с зонтиком, никого не было, увидев меня, она закричала:

− Где второй?

Я застыл в замешательстве у трапа и понял, Фуада нет в самолёте. Где он? Что с ним случилось? Затем, набрав воздух в лёгкие, развернулся, сделал несколько шагов назад и закричал в темноту:

− Фофа… где ты?

Прождав минуту, сделал ещё несколько шагов и увидел слева около металлических конструкций промокшего Фуада.

− Что ты здесь делаешь? − подойдя к нему, выкрикнул я.

Он сделал шаг, молча протянул свои длинные руки и обнял меня. Его трясло.

− Фофа, что с тобой. Ты ждёшь, когда дождь закончится?

− Я не смог…улететь.

− Поэтому и остался?

− За тобой …

− Ты плачешь? Не надо Фофа. Лицо опухнет от слёз.

− Нет, нет всё нормально, нервы сдают. Это я так… от радости.

Затем шмыгнул носом, нагнулся и прижался губами к моему лицу.

− Ты облобызал меня всего. Я весь в твоих слюнях и слезах. Хорошо, что из ушей ничего не льётся.

Фуад молча опустил голову мне на плечо и упёрся орлиным носом в шею.

− Ещё и сопли. Фофа, не сморкайся об меня. Я и так весь мокрый!

Не выпуская меня из объятий, Фуад кулаком вытер нос и постучав по моей спине, сказал:

− Ты совершенно невыносим.

− Я это знаю, а ты что, ждал благодарности?

− Да, и желательно с занесением в личное дело.

Я кивнул.

Мы простояли под ледяным дождём, пока стюардессы снова не начали махать и кричать.

− Перестань меня обнимать, слюнями меня всего зальёшь и кончай вытираться об меня, — сказал я и метнул взгляд в сторону стюардесс. − Мы похожи на двух сентиментальных и выживших из ума педиков.

Фуад откинул голову назад и усмехнулся сквозь слёзы.

− Не вижу ничего смешного. Мне уши придётся чистить от твоих соплей,− поцеловал его в мокрую обросшую щеку и уставшим голосом сказал.− Держи платок и подними кейс, сопливый. Холодно здесь, пошли.

− Ты хотел сказать полетели?

− Хочешь − полетим, хочешь − поедем или пойдём пешком. Как ты хочешь,− сказал я дрогнувшим голосом.

Мы пошли к трапу и поднялись в самолёт. Стюардессы молча проводила нас взглядом, даже не спросив билета. Прошли в полупустой салон, сели в кресла, привели их в почти горизонтальное положение, с блаженством вытянули ноги и, наконец, легли. Самое важное для нас теперь было отоспаться.