Георгий Молотков - Расследованием установлено…

— Папочка, я, кажется, отстрелялась. Был Лермонтов, «Герой нашего времени». Словом, все хорошо. А как ты?

— А я еще нет.

— Что «нет»?

— Еще не отстрелялся. Ты позвони позднее, дочка, дело у меня важное.

Короткие гудки прозвучали обиженно. Так всегда, молодым вечно кажется, будто важнее их дел нет ничего на свете.

Сметанин еще раз посмотрел на листок с серыми оттисками английских слов. Стало темнее, он зажег дежурную лампу, а там, за стеклянной стеной холла, словно только и ждали щелчка выключателя: хлынул дождь, быстрый, тяжелый, летний ливень.

Виталий Иванович снова вспомнил итальянцев. Сейчас они в аэропорту. Нет, рейс на Рим не отменят. В такую погоду самолеты летают. Солдатом Сметанин служил в отдельном батальоне аэродромно-технического обеспечения и разбирался в авиации.

Машинально поправил галстук. Тем же движением, которым когда-то проверял пуговицы на вороте гимнастерки перед заступлением в наряд. Упаси бог, если расстегнута хоть одна, в авиации все с мелочей начинается, да и не только там. Не только… Рядовой запаса Сметанин достал чистый лист бумаги:

«В Управление КГБ по Ленинградской области…»

Дождь прекратился, как и начался, — разом.

Жена с детьми барахтались у берега — пусть, ее заботы, Петров размашистыми саженками погнал на глубину. Морская вода держала хорошо, каждый гребок оставлял ощущение силы и уверенности, что можешь плыть вот так до самого горизонта, где зубчатые полоски кораблей царапают небо надстройками. Кажется, тральщики. Флот Петрова интересовал не в первую голову.

За буйками перевернулся на спину. В глаза плеснула голубизна. Среди облаков таяла белопенная полоса. След инверсии — визитная карточка истребителя. Вот это уже ближе к теме. Ничего, час придет — познакомимся поближе. Для этого свидания все припасено.

— Гражданин, вернитесь в зону купания!

Мегафонный голос застиг врасплох, заставил вздрогнуть. Вода, как положено, была солено-горькой. Петров чертыхнулся: так всегда, одни запреты. Не ходи, не рви, не переступай. С детских лет одно и то же. А если хочется?!

Скосил глаза — лодка спасателей качалась вдалеке. Ничего, перебьются. Мегафон замолчал, но на шлюпке поднялись весла. Настырные ребята, своего добьются. Петров таких уважал, сам такой, что решил — зубами вцепится, не упустит.

Пришлось повернуть к берегу, хоть и обидно: в первый же день щелчок по носу, как маленькому.

Вытираться Петров не стал, зарылся в горячий песок. Лена пристроилась рядом:

— Ешь виноград, мытый…

Жена успела загореть.

— Ты даже не спросил, как мы добрались…

В голосе — обида. Дурашка. Петров потрепал жену по плечу.

Не успокоилась:

— Ну а твоя поездка? Доволен?

— Ты знаешь, что сгубило кошку?

— Чью кошку? — удивилась Лена доверчиво.

— Присказка такая есть, — снисходительно объяснил Петров. — Любопытство сгубило кошку. Ну довольна?

Он отщипнул виноградину и уткнулся лицом в песок. А поездка удалась, даже очень. Не напрасно сделал крюк.

Песок приятно нежил тело, море дышало сказками и йодом, прибой убаюкивал…

Саввич захлопнул альбом, встал, прошелся по комнате, довольно потирая ладони. Еще бы, материалы получил редкие. Петров, сидя в кресле, ждал, каким будет ответный ход. Несколько негативов он для себя уже присмотрел, но в таких делах торопиться не резон, а сейчас Саввич расчувствовался и размяк, может, предложить что-нибудь более интересное, И тот предлог жил:

— Заночуешь у меня, Крым подождет. Завтра на аэродром поедем, за город. Такие машины ты «живьем», я думаю, не видел. Каков сюрпризик подготовил, а?

Да, это удача расправила свои розовые крылышки в полусумраке тесного кабинета. Петров подобрался — не спугнуть бы. Однако на военный аэродром так просто не пройти. Когда спросить Саввича о пропуске — сегодня или подождать до утра? Нет, лучше сейчас, чтобы потом у него не было пути к отступлению:

— Сюрпризик будет, когда меня туда не пустят, Василий Васильевич.

— Ну вот еще, — пожал плечами Саввич. — Я все же подполковник.

Против этого возразить было нечего. Оставалось надеяться, что и на КПП подобный довод сочтут убедительным. Закатный луч косо падал через окно на стол, споря с жестким светом электрической лампы. Петров подхватил пинцетом отрезок широкой пленки.

— Интересует? — Саввич присел рядом.

— Качество хорошее.

— Профессионал фотографировал. Бери, если понравилось.

Петров положил негативы за обложку записной книжки.

— Верну, когда отпечатки сделаю. Как обычно, почтой… И еще будет просьба. Если что-то новенькое появится, пересылайте не мне домой, а вот по этому адресу… Козыреву Александру. Он в курсе.

Василий Васильевич повертел листок, сделал пометку, отложил без энтузиазма. Видно, такой оборот ему не понравился, но — промолчал, как и Петров в свою очередь не спросил, откуда у Саввича эти прекрасные негативы. Истребители Су-15 с бортовыми номерами 05 и 06 были сняты на летном поле возле укрытия. Маскировочные сети откинуты, под плоскостями хорошо видны ракеты. Картинка!

Н-да… Они помолчали, думая каждый о своем. Незаданные вопросы витали в воздухе вместе с табачным дымком. Таковы правила игры, и тут ничего не поделаешь. Остаток вечера добили на кухне с помощью бутылки.

Ясное утро обещало жаркий день. Несмотря на это, Саввич надел в прихожей китель, перед зеркалом поправил фуражку. В форме выглядел представительно, хоть сейчас посылай в школу выступать о героях ратных будней. Петров тоже накинул куртку — под ней фотоаппарат не так бросался в глаза.

Когда ворота со звездой распахнулись перед запыленным капотом служебного «уазика» и солдат в кителе с голубыми погонами отдал честь, Петров наконец поверил: да, вот оно! Машина медленно катилась по асфальту военного городка, потом выехала на широкую, уложенную бетонными плитами дорогу, которая и сама по себе уже напоминала взлетную полосу. Свежий ветер крепко рванул брезентовый тент вездехода, горизонт распахнулся: в утренней дымке плыл аэродром.

— Прибыли! — Саввич ловко соскочил на бетонку, повел рукой, словно приглашал полюбоваться собственным хозяйством. Солнце слепило, отражаясь в щедром остеклении стартового командного пункта, сверкали серебром плоскости истребителей на стоянке. В машине Петров через голову потянул аппарат, установил выдержку и диафрагму и тоже вышел.

Магнитом тянули самолеты. Они были готовы к полету и бою. Петров взвел затвор. Саввич смотрел равнодушно: «миги» этой модификации, на его взгляд, секрета не представляли. Присев на корточки, Петров ловил резкость, вращая длиннофокусный объектив. В визир вошли ракеты — крупным планом…

За ужином жена сказала: