Александр Холин - Лик Архистратига

Он один ожил под губительным светилом на планете песка и никого, ничего вокруг не было! Только бескрайнее море песка, переливающееся через зенитную грань бархана и текущее куда-то дальше под звон далёких серебряных колокольчиков, разливающихся тонким звуком по песчаным барханам. Будто предвестники страшной бури, колокольчики звонили, стараясь предупредить об опасности. Но в ровной пустыне от песка спрятаться было негде.

Потом.

Всё потом.

Главное, что в памяти сохранились путешествия во времени и насильственное переселение души в чужое время и пространство. Только опять же, зачем всё это маске или тому, кто под ней прячется, — этому архистратигу демонов? Ведь ничего из случившегося не имело ни хронологии, ни смысла. Хотя нет, смысл всё-таки кое-какой проглядывался: индус принялся отправлять копии маски в сорок стран с сорока караванами. Но дальше-то что? Неужели маска таким пропагандным коммунистическим способом решила подмять под себя весь живой мир? То есть, инфернальные маски всех стран, соединяйтесь! Нет, никакая бесятина не покривит душу человечью! За все века существования этого не получилось, и сейчас конкретный облом предназначается всем маскам. Особенно тем, которые живее всех живых.

Но опять ведь заставляют человечество поклоняться позолоченному тельцу. Это касается в первую очередь России, потому что наша страна разучилась заботиться о своих ближних, о себе самой. И всё-таки, никогда Россия, самая богатейшая умами страна, не станет ни на что не годной кладовой сырья, как заявила когда-то Маргарет Тэтчер. Но у англичан свои проблемы, а у нас свои. Нечего заглядывать в кошелёк соседа и рыться в грязном белье.

До крайности измученная душа Ефрема просила покоя, требовала отказаться от борьбы за жизнь и не искать будущих искушений. От маски? От несостоявшейся невесты или даже жены Наташки? От экстрасенсорной музыки пространства и недостижимого Космоса? Но ведь сама жизнь пришла оттуда, сверху, из бесконечной Вселенной, а не снизу из злобного пламени онгона. Почему же за существование опять приходится с кем-то бороться, искать лазейку для решения пустынной бесконечной проблемы?

Немилосердное солнце пустыни, почти ничем не отличающееся от пламени инквизиторского костра, иссушило гортань, рассыпало перед глазами разноцветные круги. В выцветшем воздухе снова повис тонкий серебряный звон колокольчика. Ефрем слышал когда-то, что в пустыне бывает такая слуховая галлюцинация, предвещающая песчаную бурю. Опять же совсем стих ветер, но волны песка продолжали перекатываться с боку на бок. Вдруг наверх из-под песка принялся вылезать разбитый остов древней галеры. Песок, как морские волны, скатывался с бортов исторического судна. Морской корабль — в пустыне? Что-то новенькое. Причём, галерами население земли не пользуется уже минимум полторы тысячи лет. А эта показалась, будто только-только кто-то притащил её сюда из моря-окияна с острова Буяна, то есть с Рюгена. [56] Рюген — остров в Балтийском море возле Германии, послуживший прообразом острова Буяна.

Собственно, причём здесь население земли? Разве пустыни имеются только на одной планете? Неизвестно куда маска могла по своему хотению забросить путешественников. Да, путешественников. Ефрем почему-то был уверен, что Иван Кузьмич тоже испытывает борьбу с песком где-нибудь неподалеку.

Звон серебряного колокольчика разрастался, становясь похожим на пение пчёл в ульях, но не летнее деловитое, а тревожно-радостное, как в Сочельник, как предвестник Рождества Христова. Знать бы, зачем Сын Человеческий согласился принять жизнь? Чтобы взойти на крест ради торгующих душами человеков? Не хочет никто из торгашей слушать Новой Благой Вести. Цель чуть ли не каждого человека — продать ближнего. Если не продашь ты, то обязательно тебя продаст ближний. Неужели вся жизнь состоит только из подлости и поклона Мамоне?

Но ведь живут же где-то Иван Кузьмич, Наташка, её муж — тоже неплохой человек. Значит, этот свет состоит не только из одних тёмных пятен, даже на Солнце они есть. Иначе дневное светило было бы не настоящим, мёртвым, как люминесцентные лампы дневного освещения. Если бы жизнь состояла только из печали без радости, то от неё давно уже отказались бы добровольно большинство населения планеты. А это не так. Значит, всё-таки жить стоит, всё-таки из каждого безвыходного положения есть несколько выходов, надо только поискать хорошенько.

Чем громче становился звон серебряных колокольцев, чем сильнее просыпалось в душе желание жить, тем быстрее остаток чудом ещё сохранившихся жизненных сил и сознания покидал Ефрема, оставляя, однако, ему волю к принятию какого-то единственно правильного решения, которое блуждало уже в голове не совсем оформившейся мыслью.

Экстрасенс напрягся и водрузил принадлежащее ему, обретённое нынче тело на гребне бархана как петух на жёрдочке. Попав в более привычное вертикальное положение, организм заработал немножечко по-другому, то есть более осмысленно. Даже глаза стали различать вещи гораздо чётче. Этому помог ещё чёрный остов вынырнувшего из песка корабля. Куриная слепота кончалась. Вон и приблудный скорпион помчался отыскивать норку в трюме деревянной посудины. Если живность бежит на корабль, а не с него, то будущее обещает быть не таким уж и плохим.

Но что это?! В воздушном мареве далеко-далеко возник караван. Верблюды цепочкой важно выступали друг за другом прямо по воздуху. А иногда всадники на конях обгоняли караван. Видать, сопровождающая процессию охрана усердно проверяла окрестности, но всадники просто-таки исчезали в воздухе, будто скрывшись в каком-то ином измерении.

Мираж? Похоже. Потому что не может никакой караван проходить прямо по черте горизонта или же по воздуху, пропадая из виду в лёгком воздушном мареве. А если не мираж? И где здесь горизонт? И караван всё же не виденье, всё же настоящий физический облик, где могут оказать помощь? Может, сей мираж подкинут был именно для того, чтобы дать возможность человеку выпутаться из бескрайней песочной проблемы. Значит… а ничего это не значит. Господь лишь раз подбрасывает человеку возможную помощь. Только поднять подкинутое или отказаться — решает сам человек. Надо попытаться дошагать, доползти, долететь к этой соломинке пока ещё не поздно.

Спотыкаясь и падая, где еле волоча ноги, где вообще на четвереньках Ефрем ринулся на караванный перехват. Вернее, ему казалось, что ринулся, вкладывая в рывок последнюю волну убывающей энергии. Ведь если не успеет, если не заметят, не подберут, то обижаться, в общем-то, не на кого. Скорее всего, проклятая маска выдвинула ему для решения именно такую задачку. Да уж, арифметика! И какую роль здесь должен сыграть Иван Кузьмич и должен ли?