Александр Холин - Лик Архистратига

— Почему опять? Неужели я тебе в глаза раньше заглядывал? — снова попытался отмахнуться Ефрем. — Действительно, глаза у тебя удивительные и они мне напомнили несколько не менее удивительных случаев, но сейчас это нас не касается и к путешествиям в Зазеркалье не относится.

— Вот те раз! — всплеснула она руками. — Совсем у тебя из головы вылетело, как только что пытался выяснить, почему у меня глаза разные?

— А они у тебя разные?

— Конечно! — засмеялась Наташа. — Один правый, другой левый.

Наташа замолчала.

Рассказ о происшествиях в хранилище Гохрана поразил Дмитрия, но он просто не мог сразу отреагировать на услышанное. Каминные блики беззвучно носились по залу, будто раздуваемые ветром, а Дима сидел, нахохлившись, с трудом усваивая полученную информацию.

— Поздно уже, да и устала я. Просто безумно устала, — подала голос Наташа. — Пора спать.

— Подожди, — отозвался Дмитрий. — С Ефремом всё нормально? Где он? Ты не могла бы нас познакомить?

Наташа удивлённо посмотрела в глаза Дмитрию, и тот вздрогнул от этого взгляда, как будто парень оказался возле расстрельной стенки под прицелом взвода стрелков, а прозвучавшая команда «Пли!», позволила ему увидеть рассекающую воздух пулю, которая должна точно впиться ему в третий глаз, то есть как раз меж бровей. Этот расстрельный взгляд в мгновенье ока выбил Дмитрия из колеи жизни, в которой он чувствовал себя уверенным и не подозревал, что человека очень легко лишить привычного материалистичного мирка.

— Иван Кузьмич повёз его домой, — услышал Дима голос Наташи, доносящийся откуда-то из далека-далёка. — Я увязалась с ними — мало ли что! — и как ни отбивалась, по дороге Ефрем принялся всё же рассказывать о том, что с ними происходило там, в Зазеркалье, иначе я многое не знала бы, — Наташа посмотрела на Диму, но от этого взгляда ему почему-то вдруг снова стало неуютно. — Конечно же, мне было интересно и пока он всё не рассказал, я не собиралась уже отказываться от прослушивания. Теперь-то я понимаю, почему Ефрем спешил с рассказом.

— Интересно, почему?

— Когда вечером того же дня я снова к нему вернулась с другим моим приятелем нейрохирургом, то застала в квартире множество какого-то народа, — Наташа на несколько секунд замолчала как бы собираясь с мыслями. — К нему приехали друзья, знакомые, родственники, в общем, Бог знает кто, потому что Ефрем после общения с маской прожил всего несколько часов, так что угодила я как раз к смертному одру. Через три дня его похоронили, но констатация смерти — сердечная недостаточность. То есть недостаток умственных сил и желаний объяснить видимую причину ухода человека из жизни. Помогло то, что мой приятель, нейрохирург, имел возможность проследить причину наступившего летального исхода, но причина, скорее всего, относится к мистическим умозаключениям, чем к официальному медицинскому диагнозу.

— А что с Иваном Кузьмичом? — осторожно спросил Дмитрий.

— Он тоже долго проболел, хоть и старался не показывать виду. Потом замкнулся и особенно на мистические темы его никаким калачом не заманишь. Сейчас он оставил Гохран и проживает безвыездно на даче.

— Наташа, подожди! — засомневался Дима. — Ты ведь не станешь утверждать, что больна той же болезнью, что твой начальник или его подчинённые, готовые помереть по первому зову инфернальной уродины?

— А для чего я всю ночь тебе это рассказывала? — возмутилась девушка. — Меня ожидает что-то нехорошее, но неотвратное, к сожалению. Не могу даже предположить, какое уготовано место для меня после знакомства с маской, но уготовано уже давно. Ведь Сергей, работавший с Феденькой, физиологически жив. Его пытаются избавить от реактивного психоза, только эта болезнь не лечится. И человек, физиологически оставаясь живым, на самом деле давно уже мёртв.

— Но должен же быть хоть какой-нибудь выход из тупика?! Не может не быть, чтобы совсем ничего не было или нельзя найти! — взъерепенился Дмитрий. — Надо обязательно найти! Обнаружить! Раскопать! Разрыть, чёрт побери! На то мы и люди! Если ничего не найдём, то грош нам цена и действительно зря прожигаем жизнь, то есть, пускаем в небо только дым и звуковое пыхтение. Ведь ты же знаешь, что перед человеком всегда ставится рогатка, а сверху смотрят, как поставленный в безвыходное положение человек справляется с возникшей ниоткуда проблемой.

— А для чего я сюда в Крым приехала, как ты думаешь? — Наташа снова посмотрела на него. — Мы и в пещеру из-за этого ездили, чтобы найти решение возникшей проблемы. Кстати, ты так и не посмотрел, что мой мальчик нарисовал задолго до своего исчезновения.

Наташа протянула ему листок плотной бумаги. Дима осторожно взял, развернул и несколько минут пристально вглядывался в рисунок.

С чистого листа на него глядела ритуальная маска с обвивающими её вместо волос змеями, с ожерельем из человеческих черепов, с мёртвыми пустыми глазницами и пакостной улыбкой толстых губ, отдельно выкрашенных красным карандашом.

— Ты говорила, что он это никогда не видел? — Дмитрий вернул Наташе рисунок.

— Нет, не видел, — пожала она плечами. — Но нарисовал. Кстати, я в пещере его видела.

— Кого? — не понял Дима.

— То есть её, эту маску. Такой же рисунок.

— В пещере! В той, куда мы ездили? Здесь, в Крыму?

— Да, в той самой пещере, — терпеливо растолковала Наташа. — Именно такой же рисунок сделан прямо на скале, над входом.

— Прямо как церковная надвратная икона?

— Вот-вот, — подтвердила девушка. — Мне это тоже показалось донельзя странным. Совсем недалеко от входа из пола пещеры, если можно так выразиться, торчит сталагмит, будто гнилой зуб во рту великана. Причём, запах точно, как от гнилого зуба. Про такие ледяные сгустки ходят слухи, что время на них иногда накидывает петли, словно аркан на шею коня. Если попасть в такую петлю, то время запросто забросит на любой свой завиток, хранящийся в толще Вселенной.

— А ты ничего не забыла мне рассказать? — явная подозрительность, прозвучавшая в голосе Дмитрия, немножко обидела девушку, хотя он был прав на все сто. — Ты ничего такого, то есть необыкновенного, там, в пещере не видела? Я это не просо так спрашиваю, просто как психолог, как следователь я всегда чувствую канву между строк.

— Я? Видишь ли, — Наташа нерешительно поглядела на Дмитрия. — Видишь ли, мне тоже привиделось чудо какое-то. Не знаю, стоит ли вспоминать…

— Стоит, стоит, — уверенно перебил её Дмитрий. — Если мы пытаемся разобраться в психологии устройства этого мира, то рассказывать надо и чем больше, тем лучше.

— Кому лучше?

— Да тебе же! — пытался убедить её Дима. — Считай, что это наш следственный эксперимент. Владея информацией, мы сможем по-разному взглянуть на происходящее. Именно из сравнения прошлого с настоящим можно вычислить предполагаемое будущее, то есть правильный путь поиска, когда важно каждое движение, каждый поступок, потому что очень может оказаться невозможным никакое исправление, если совершишь ошибку. Так что недаром говорят: семь раз отмерь, прежде чем отрезать.