Рита Тальвердиева - Династия. Семь обретенных Я

«Конфетка» уплыла барышне в кокошнике…

Могла бы сообразить, после корила себя я. Разумеется, Николай II… Он принял свой крест и взошел на Голгофу после неоднократных попыток образумить мир.

— Внимание! Цитата историка Бардовского: «В России на глазах всего общества в течение 34 лет происходила настоящая, а не театральная трагедия принца Гамлета, героем которой был…». О ком идет речь?

— О цесаревиче Павле, — подпрыгнула я, — впоследствии императоре Павле I (моя «конфетка», моя!).

Аплодисменты грянули вдруг, нежданно. Дама в кокошнике заметно скисла. А парень справа ободряюще вскинул руку, сложив пальцами букву «V». А он ничего… Как же его имя?

— И последний вопрос! — в предвкушении облизнулась ведущая, предварительно выпроводив со сцены барышню в кокошнике. — При каком императоре Россию впервые пригласили участвовать в Олимпийских играх?

— При императоре Николае II, — на одном дыхании выпалила я и не удержалась от взвизга.

«Приз мой! Сюда, лукошко, сюда!!» — как на поводке, вела я взглядом конверт, пока он не перекочевал в мои руки. Оркестр выдал туш. А под восхитительную мелодию «Дорога в Монте Карло» [5] См. «Музыкальные иллюстрации». ко мне приплыл и приз зрительских симпатий: недельный тур на Лазурный берег — летнюю резиденцию российских императоров. С последним аккордом павой выступила ведущая. В ее руках на бархатной подушечке сияла, осыпанная самоцветами, корона. Мне?! — оглянулась я на всякий случай…

Под долгий шелест аплодисментов меня поздравляли с победой. Моя прабабушка-телеграфистка вдруг, в одночасье, возвела меня к трону . Магнитная стрелка компаса, дрожа от радости, подпирала Зенит . А когда соперник-москвич вызвался помочь мне спуститься с крутых ступеней сцены, перед внутренним взором восстал и Запад . Как это там у Мармарова — соперник, явный враг, союзник… Суженый ?! — обомлела я. «Столичная штучка…» — тут же согрела улыбка дедули. «И глаза — карие!» — чуть не споткнулась я на последней ступеньке.

Вот это поворот… Ай да чудо-компас!

На этот раз я сдержала свое «вау!»

Когда он пригласил меня на тур Королевского вальса [6] См. «Музыкальные иллюстрации». , я все еще посмеивалась над своими фантазиями — стройных-кареглазых на балу видимо-невидимо. И «столичных штучек» — каждый пятый, наверное… Но когда он подвел меня к окну и галантно приложился к ручке, сердце отчего-то екнуло. И тут…

На меня шагнуло голубое облако орхидей.

— Арсений?!!

Обаяшка-москвич с вежливой улыбкой ретировался.

Над короной Бештау еще стояла необычная радуга — не коромыслом, а сияющей улыбкой — на все предзакатное небо.

— Желание! Загадывай скорей желание! — воскликнул Арсений. — Я свое уже загадал.

— Какое? — не удержалась я, встретившись с ним глазами. Карие!

От его взгляда слегка повело голову и сердце зашлось в ликующем ритме.

— Ты его знаешь, Натали… И у нас будут удивительно красивые дети! — шепнул он на ушко.

Нас что-то вечно заставляет бежать по кругу. Тень прадедушки? Завет прабабушки? Проекции нашей судьбы. Греховные и святые, утраченные и обретенные. Вечные. В своей неудержимой любви к тебе. И пока несешь ты эстафетную палочку Дома, рода, фамилии — они с тобой. Твои Семь Я.

Если жизнь упрямо посылает на все четыре стороны, сориентируйся по компасу. В перекрестье четырех сторон Света мелькнет невидимый прежде шанс: незримая дотоле тропинка.

Он упал на мягкое сидение вагона «СВ», бросив объемный портфель рядом. На миг погрузил лицо в растопыренные ладони, взъерошил волосы, мотнул головой. Показалось, сейчас отряхнется, как пес от воды. Но он этого не сделал.

— Уфф-ф, — резко выдохнул он и улыбнулся.

Приятный молодой человек с аккуратными рыжеватыми усами, слегка за тридцать.

— Николай, — представился он, уже сияя лицом.

— Михаил Данилович, — кивнул Мармаров. — Тоже до Кисловодска? — для проформы спросил он.

— Почти. В Пяти горск. Командировка, — еще шире улыбнулся Николай.

— А я на отдых.

— По пять капель? — Николай водрузил на стол плоскую фляжку. — За знакомство! А там и чай принесут, а?

— Спасибо, нет.

— А я приму, — припал он к горлышку. — Не верится, еле вырвался, — Николай вновь тряхнул головой и поднялся. — Я — за чаем.

…Через час Мармаров знал о случайном попутчике практически все.

Рано потерял родителей. Но выпрямился, пробился, состоялся и, неведомо как, попал… в зверинец. Жена — крыса, ее сестрица — селедка, теща — кобра, детки — два поросенка…

Но и на работе не все гладко. Директор — самодур: два года обещает назначить руководителем отдела и тянет. Сам не «ам»… Специалисты его класса везде нужны. А жена пилит. И теща — шипит, капюшон раскрыла…

— Жениться нужно на сиротах! — Николай напоследок припал к фляжке и отбросил уже пустую.

Чай тоже был выпит, наспех приготовленный ужин из традиционных бутербродов и сваренных вкрутую яиц подошел к концу.

— Почитать бы чего перед сном, — потянулся Николай, выразительно глянув на толстенную книгу на полке Мармарова.

— Это не для чтения.

— Интересно, — прищурил глаз Николай и потянулся к книге. — Кхм… астрологические таблицы… Ин-те-ре-сно, — удивленно протянул он. — Так вы — астролог?! А я тут распинаюсь, когда…

— Когда — что?

— Когда вам и так должно быть все известно.

— Я не ясновидящий, — поднялся Мармаров и убрал книгу на сетчатую полку.

— Михаил Данилович, простите. Можно один вопрос?

— Ну если один, — ухмыльнулся Мармаров.

— Один, — упрямо тряхнул головой Николай. — Когда?! Когда я соскочу с этого беличьего колеса? Когда я жить начну?!

— А вы — не живете?

— Не живу, — замотал он головой. — Вырываюсь порой, но… Жена — крыса…

— Теща — кобра, — без улыбки кивнул Мармаров.

Николай осекся, насупился.

— Нет ответа? — с сарказмом спросил он.