Лиза Марклунд - Пожизненный срок

Анника замолчала, прислушиваясь к молчанию в трубке.

— Нина, в чем дело? Что-то случилось? Ты плачешь?

— Пожизненное, — сказала Нина, с трудом переведя дыхание. — Я знала, что ей дадут срок, но пожизненное? Ей добавили и за убийство Александра, и это ужаснее всего…

Анника трудно сглотнула и села на стул, вдруг ощутив сильную пульсирующую боль в порезанном пальце.

— Я знаю, — вяло произнесла она. — Это на самом деле…

— Ее адвокат, этот безмозглый идиот, говорит, что подаст апелляцию, потому что тело Александра до сих пор не найдено. Как будто это что-то решает!

Теперь Нина плакала в голос, зло и беспомощно.

— Что говорит Юлия?

— Не знаю. Хольгеру сообщили, что ее снова перевели в тюремную больницу. Наверное, она упала в обморок.

Аннике хотелось сказать что-то сочувственное, но она не смогла подобрать слов.

— Это так типично, — продолжала Нина. — Ей дали неопытного адвоката с амбициями, прекрасно зная, что он ничего не сможет сделать. Такого балагана на суде я не видела никогда в жизни. Это же шутовство, а не расследование убийства! Конечно, она должна была получить пожизненный срок! Все остальное даже не обсуждалось! Просто кто-то должен был заплатить за то, что Давид Линдхольм мертв, и они решили, что это будет она, что это будет Юлия, и решили принести в жертву и ребенка…

— Нина, — сказала Анника. — Ты можешь мне помочь. Я искала во многих архивах и нашла кое-что.

— И что же именно? — спросила Нина.

— Я нашла связь. Есть женщина, которая связывает Давида Линдхольма и Филиппа Андерссона.

— Что это за связь?

— Две инвестиционные компании. Ими обеими владела Лена Ивонна Нордин. Одной вместе с Давидом Линдхольмом, другой — с Филиппом Андерссоном. Это имя тебе что-нибудь говорит — Лена Ивонна Нордин?

Нина Хофман замолчала, часто дыша в трубку, потом высморкалась.

— Нет, ничего.

— Есть и другие женщины… Я составила список имен и номера удостоверений личности. Ты не можешь найти их фотографии в национальном полицейском реестре?

— Зачем?

— Думаю, что женщина в квартире Линдхольмов одна из них. Я не могу получить фотографии паспорта, это сейчас запрещено…

Она слышала дыхание Нины в трубке.

— Зачем тебе нужны их фотографии?

— Юлия думает, что сможет узнать женщину, которая увела Александра.

Нина застонала.

— Так ты хочешь показать эти фотографии Юлии?

— Конечно.

— Я не могу этого сделать, — сказала Нина. — Я ничем не смогу тебе помочь.

— Нет, сможешь! — твердо произнесла Анника. — Ты должна будешь всего лишь их запросить!

— Я не хочу в это впутываться…

— Прекрати это! — крикнула Анника, жалея о своей грубости. — Я сейчас пришлю список на адрес вашего участка.

— Нет, — испугалась Нина. — Только не это. Мои коллеги не должны ничего знать.

— Ну, тогда письмо? Хочешь, я пошлю список тебе домой или на твой адрес в участке?

— Да, я сегодня дежурю, если ты хочешь послать по почте и лично…

— Я сейчас же пошлю его тебе с курьером.

Анника закончила вызов и посмотрела на часы.

Пора домой.

Она положила ноутбук в сумку, список — в конверт и позвонила в секретариат, чтобы договориться насчет курьера.

В квартире творился страшный хаос. Когда Томас забирал детей, Анника переставала убирать постель. Она бросила сумку на пол в прихожей и смотрела на разгром в гостиной.

Так как она жила в неотремонтированном кабинете, никаких шкафов в комнате не было и всю одежду, постельное белье и полотенца она складывала в стопки вдоль одной из стен.

«Мне надо привести в порядок мою жизнь, и начну я с дома».

Она вздохнула, повесила на плечики куртку и закатала рукава.

Двенадцать имен. Всего двенадцать фотографий придется найти Нине.

Жена Стивенса, жена Свенссона, жена и дочери Хенке. Четыре женщины из совета директоров ресторанной компании, жена Бертиля Оскара Хольмгрена и женщина из инвестиционных компаний.

Всего двенадцать.

Она принялась лихорадочно собирать белье с пола и запихивать его в корзину для грязного белья, когда зазвонил телефон.

— Алло, — сердито произнесла она в трубку, бросив на пол грязную простыню.

— Здравствуй, я хочу дозвониться до Томаса Самуэльссона, — произнес низкий мужской голос с отчетливым стокгольмским выговором.

— В самом деле? — спросила Анника, подбоченившись здоровой рукой. — По этому номеру он не проживает.

— Ты не знаешь, как мне до него дозвониться?

— Сделай то, что делают все: позвони ему на мобильный.

— Я пробовал, но мобильный телефон выключен. У тебя нет его нового домашнего телефона?

Анника перевела дыхание и резко и отчетливо произнесла:

— Он переехал к своей любовнице. Можешь попытаться позвонить ей.

— Вот черт, — сказал мужчина, и, к раздражению Анники, она поняла, что его это позабавило. — Но у любовницы, наверное, есть телефон?

— Что мне ему передать? Кто звонил? — спросила Анника, удивляясь враждебности своего тона.

— Меня зовут Джимми Халениус, я звоню из министерства. Это Анника?

Анника выпрямила спину.

Джимми Халениус, статс-секретарь, босс Томаса и правая рука министра.

— Да, — ответила она, — это я.

— Спасибо за тот обед, я должен был поблагодарить за него, хотя это и происходило давно.

Да, они когда-то встречались на том роковом обеде, который они с Томасом устроили на вилле в Юрсхольме за несколько дней до пожара.

— Спасибо, — сухо произнесла Анника.

«Это правильный ответ? Разве так надо отвечать на благодарность за гостеприимство? Надо перечитать книгу Магдалены Риббинг об этикете».

— Я прочитал служебную записку Томаса, которую он прислал мне на электронную почту, и мне надо немедленно с ним связаться. Ты можешь отправить ему сообщение?

— Зачем? — спросила она. — Что за срочность?

Собеседник умолк. Его добродушно-насмешливый тон заставил Аннику ждать сального или сексистского ответа, чего-то вроде: не стоит тебе забивать этим свою хорошенькую головку или что-нибудь подобное. Но Халениус ничего такого не сказал.

— Я оставил ему сообщение на голосовой почте, но он мне не ответил, — произнес он почти жалобно.

Анника тяжело вздохнула.

— Он сегодня работал дома, потому что заболела Эллен. Вечером я его увижу, потому что сижу с детьми. Он с Софией идет в оперу…

Анника замолчала, прикусив язык. Зачем она рассказывает все это Джимми Халениусу?

— Попроси его мне позвонить, — сказал он.

— Ибо в противном случае я прочитаю об этом завтра во всех утренних газетах? — выпалила она, не в силах удержаться. «Зачем я это говорю?»

Но статс-секретарь в ответ лишь коротко рассмеялся.

— Ну да, что-то в этом роде, — сказал он и положил трубку.

Анника несколько секунд стояла посреди комнаты с трубкой в руке.