Дуглас Фарр - Из любви к десяти миллионам

Джеффри был уверен, что Олив пойдет за ним хоть сейчас, со своими пятью миллионами. Но десять миллионов — особняк… да, за это стоило побороться. А для него, с его уже не раз испытанным рвением, борьба была не менее, если не более, важной, чем сама радость победы.

Он открыто ухаживал за Олив, не страшась ревнивых глаз Хейзел. А улучив момент, украдкой уверял ее, что ему неудобно вести себя по-другому — ведь сначала, еще на «Малагуньи», он начал ухаживать за Олив, да и в Тэнбери пригласила его она.

А Хейзел ревновала и не скрывала своей ревности от Джеффри, вероятно, и Олив ее заметила. В то время, как она старалась оставаться спокойной, нежной и покладистой, Хейзел уже все поняла. Ее чувства особенно проявлялись, когда она говорила о своей дорогой сестрице.

— Вы ведь женитесь на ней из-за денег, Джеффри. Не нужно притворяться, что это не так. Вы женитесь на старой корове, которая целыми днями готова сидеть и жевать свою жвачку. Вы же со скуки умрете.

— Если я, как вы говорите, женюсь на ней из-за денег, то едва ли буду скучать, имея пять миллионов.

— Значит, я права? Вы помешались на деньгах.

— Это уж точно, денежки я люблю.

— А знаете, что было бы с Олив, если бы она узнала об этом? Она бы в ужас пришла. Но мне все равно. Почему бы вам не жениться на мне, Джеффри? У меня ведь тоже есть пять миллионов.

Он задумчиво посмотрел на нее, как бы делая выбор. И, наконец, спросил:

— Вы очень хотите выйти замуж?

— Конечно, какая же женщина не хочет?

— И по какой-то не известной мне причине хотите выйти за меня.

— По какой-то неизвестной причине, — натянуто улыбнулась Хейзел.

— Но, девочка моя дорогая, неужели вы не видите, что на вашем пути стоит Олив? — улыбнулся он в ответ.

— А почему?

— Потому что я — культурный человек, вот почему. Я ведь дал понять Олив, что… ну, что, может быть, сделаю ей предложение. И если вдруг я разворачиваюсь и женюсь на ее сестре — это же очень жестоко.

— Да вы и думать бы забыли о своей воспитанности или жестокости, попади вам в руки эти пять миллионов! — расхохоталась Хейзел.

— Но я ведь могу получить их и без жестокости, оставаясь культурным человеком, — рассмеялся в ответ Джеффри и с этими словами покинул ее.

Время бежало незаметно. Джеффри играл с Олив в теннис, они вместе плавали, катались верхом, а Хейзел большей частью оставалась в своей комнате, пичкая себя пилюлями и порошками от придуманных болезней. Болезнь у нее была одна, и ей не помогут никакие лекарства — Хейзел терзала ревность.

Очередная их беседа протекала не столь спокойно, да и в голосе у Хейзел появились совсем другие нотки.

Она перехватила Джеффри, когда тот возвращался после длительной прогулки с Олив по зеленым лугам, и потянула его за собой в оранжерею, где они спрятались за листьями пальм.

— Вам приходится изрядно потеть за свои пять миллионов, — зло проговорила Хейзел. — Олив не отпускает вас от себя ни на шаг.

— Что ж, пять миллионов стоят того, чтобы потрудиться, — спокойно ответил Джеффри.

— Вы — просто дурак!

— Дурак? Может, не такой уж и дурак, как вы думаете? У меня есть цель, и я стремлюсь к ней.

— Какая? Пять миллионов?

— Хотя бы. Но я не откажусь и от большей суммы.

Хейзел, прищурившись, посмотрела на него — впервые он удивил ее так, как она сама когда-то удивила его, — и растерянно произнесла:

— Что вы хотите этим сказать?

— Хочу сказать, что пять миллионов, конечно, хорошо, но есть суммы и побольше. Я уже говорил, что на нашем пути стоит Олив.

По существу, Джеффри не сказал ничего определенного, но в то же время сказал много и достаточно смело. Как он и ожидал, его слова напугали Хейзел, но не убавили ее решимости.

— Я и не думала, что вы такой жестокий, — проговорила она.

— Еще какой жестокий.

— Так вы предпочитаете меня?

— Может быть.

— И вступаете со мной в заговор против Олив?

— Ну, нет, — возразил Джеффри, — этого я не говорил. Ни в какой заговор с вами я не собираюсь вступать. Просто подтвердил, что я честолюбив, жесток и жаден. Однако своей цели могу достичь уже сейчас, а вы — нет. Вы — лишняя, по крайней мере, пока. Это ваша проблема, и я не собираюсь подсказывать, как ее решать.

Хейзел с ненавистью взглянула на него и выпалила:

— Олив — моя сестра, и я люблю ее.

— Да, конечно. Любите так, что с удовольствием украли бы меня у нее.

— Украла бы. Но я не хочу причинять ей боль.

— Тогда нам и говорить не о чем. И пожалуйста, не ловите меня больше в холле. Я связан с вашей сестрой обещанием. В этом доме не должно быть предательства.

С этими словами Джеффри вышел из оранжереи и вернулся в свою комнату, чтобы переодеться для плавания. Но свое дело он сделал — бросил зерно в землю.

Если и нужно что-то предпринять, теперь дело за Хейзел — так он ей и сказал. Джеффри ставил на кон пять миллионов, которые почти были у него в кармане, чтобы выиграть десять. Но делать ставкой свою жизнь, совершая убийство, — это уж увольте!

Шли дни. По общему согласию, короткое пребывание Джеффри превратилось в почти постоянное проживание в Тэнбери.

Он видел, что Олив все более нетерпеливо ждет от него предложения, и что, если не заговорит он, это сделает она сама.

В течение недели Джеффри почти не разговаривал с Хейзел и ни разу не был с ней наедине. Наконец, ей удалось встретиться с ним с глазу на глаз — он позволил это сделать, потому что хотел узнать ее решение. Разговаривали они в библиотеке, где со всех сторон на них хмуро смотрели многочисленные ряды книг старого Аркрайта в кожаных переплетах.

— Я чуть не потеряла рассудок, — пожаловалась ему Хейзел. — У меня — постоянные головные боли, я не сплю, не помогают никакие лекарства. Это все вы виноваты, Джеффри. Ваша идея не давала мне покоя.

— Что ж, я рад, что вы думали об этом.

— И слишком много думала. Додумалась даже до того, как именно все сделать. Балкон, на который выходит спальня Олив. Он довольно высок, а под ним — терраса с каменным полом. Если с него упасть, наверняка разобьешься. И уж вас никак не заподозрят — балкон-то в ее спальне. Так что, вы будете в безопасности. Что же касается меня, я даже не представляю, как можно будет доказать, что это я ее столкнула. Пусть доказывают — это их проблема.

— Умно придумано, — похвалил ее Джеффри. — Ну, и когда же мы приступим к делу?

— Только без меня!

— Без вас?!

— Во-первых, я — не убийца. И потом, Олив — моя сестра.

— Но по-другому просто быть не может, девочка моя дорогая!

— Нет, я не смогу, вот и все. — Внезапно Хейзел бросилась к нему и обняла за шею. Он почувствовал, что она вся горит, как в лихорадке. — Я же люблю тебя, Джеффри! Ты, может быть, не любишь меня, но, по крайней мере, предпочитаешь меня Олив. Я знаю, я это чувствую. Женись на мне. У меня денег столько же, сколько у нее. Женись на мне, Джеффри, пожалуйста, на мне.