Джон Карр - Месть «Красной вдовы»

В комнату вошли два человека. Первый из них, к которому обратился лорд Ментлинг, маленького роста, с улыбающимся изможденным лицом, с бросающимися в глаза очками, высоким лбом, обрамленным такой же, как и у его брата, рыжей кудрявой шевелюрой, мгновенно остановился. Хотя он был моложе брата на шесть лет, вокруг его улыбающегося рта залегло много морщинок. Несмотря на внешность Ментлинга-старшего и его властные манеры, у Терлена создалось впечатление, что немощный Гийо на свой лад не менее силен, чем его брат. У него было умное лицо и странная улыбка. Что она означала? Естественную веселость, хитрость или злобу? Может быть, в его странном виде были повинны очки, из-за которых его глаза беспрерывно мигали? На Терлена эти очки производили отталкивающее впечатление.

Гийо помедлил с ответом.

— Да, — сказал он наконец. — Я знал о смерти Фидза. Но объясните мне, почему вы поднимаете из-за этого такой шум?

— Значит, вы об этом знали?

— Да, узнал еще вчера и боялся, как бы Изабелла не открыла правду.

— Вы, как всегда, склонны к таинственности?!

— Ну полно, довольно волнений по этому поводу, — сказал Гийо. — Войдите же, Равель, мы им нужны.

— Вот и мы, дорогой мой, — произнес приятный голос на безупречном английском языке. — Что случилось? Кто такой Фидз?

Совершенный выговор Равеля и знание английского языка в сочетании с его внешностью иностранца произвели глубокое впечатление на всех присутствующих. Это был высокий молодой человек со светлыми, коротко остриженными волосами, очень румяным лицом и просвечивающими на висках голубоватыми жилками. Элегантно одетый, он засунул руки в карманы, весело улыбаясь.

— Мы уже проголодались, — заявил он.

— Но вы знаете Фидза, — сказал Гийо, глядя на молодого француза сквозь черные очки. — Это маленькая собачонка Джудит. Вы видели ее, когда приехали сюда, вспомните.

— Да. — Равелю явно потребовались некоторые усилия, чтобы припомнить. — Красивое животное, что с ним произошло?

— Кто-то убил собаку, — ответил Гийо. Затем он поклонился Г.М. — Вы, несомненно, сэр Генри Мерривейл? Я счастлив видеть вас здесь, сэр.

Выражение лица Гийо не соответствовало его словам, но он приветливо протянул руку.

— Черт возьми, чуть не забыл представить всех друг другу, — загремел Ментлинг. — Сэр Генри, это мой брат, и вы, конечно, уже догадались, кто этот второй джентльмен.

Он пытался шутить, но этим вызвал лишь еще большее напряжение у окружающих.

— Сэр Генри, расспросите немного Гийо об этом псе. Мой брат занимается магией. Я ничего не знаю об этих адских делах. Может быть, пес играл тут какую-то роль!

В комнате на миг воцарилась тишина. Лицо Гийо не выдавало ни малейшего возбуждения, по он, однако, вынул изо рта сигарету.

— Вы позволите мне, — сказал он, наконец, голосом, мягкость которого таила угрозу, — сохранить свое мнение при себе… Я скажу вам, сэр Генри, о чем вы думаете. Вы сейчас, так же как и все остальные, задаете себе вопрос — почему я ношу очки с темными стеклами в этом непролазном лондонском тумане. Они мне необходимы, чтобы избежать невыносимой боли, которую у меня вызывает свет.

Лорд Ментлинг, казалось, почувствовал неловкость.

— Ну полно, Гийо, — сказал он, — ты что, не понимаешь шуток? Он, кажется, упрекает меня за свое плохое зрение, — продолжал хозяин дома, обращаясь к Г.М. — У него стали болеть глаза с тех пор, как я уговорил его сопровождать меня в моем последнем путешествии. Я думал, что ему это доставит удовольствие.

— Я хорошо помню, что кое-кому было смешно, что я ношу специальные стекла, чтобы защитить глаза от солнца… Это было очень интересное научное путешествие, сэр Генри. Меня привлекла не таинственная красота американских джунглей, а надежда, что это путешествие окажется полезным для моего здоровья. Когда я поехал с Алланом и Керстерсом, я намеревался остановиться на Гаити, чтобы изучить обычаи одного племени. Но Аллан считал, что у него нет для этого времени, и я один в течение трех месяцев жарился в Макапи под горячими солнечными лучами, ожидая их триумфального возвращения с двумя змеями, набитыми соломой, и с пачкой стрел, которые они считали ядовитыми. Я знаю, что темные стекла моих очков вас удивили…

— Действительно странно, — сказал Г.М., — что все обитатели этого дома говорят об отравленном оружии. Но это неважно! Я хочу вас спросить о другом: вы, кажется, лучше всех остальных знакомы с историей вашей семьи и являетесь хранителем ее документов, тайн и проклятий?

— Да, это действительно так.

— Можно ли и нам с этим познакомиться?

— Нет. — Гийо проговорил это холодным тоном, но, поколебавшись некоторое время, продолжил: — Слушайте, сэр Генри, я не собираюсь отказывать вам в информации. Напротив, буду счастлив ответить на все вопросы, которые вы мне зададите.

— «Но семейные документы оставляю старшему брату», так, что ли? — спросил Г.М.

Гийо расхохотался.

— Нет, это нисколько не заинтересовало бы Аллана. Я оставлю их особе, которая лучше других способна их понять.

— Хорошо. Я хотел бы чуть позже услышать все легенды. А сейчас поговорим о Чарльзе Бриксаме, который, кажется, первым умер в той комнате… — Г.М. порылся в карманах и достал какую-то бумагу, — …в 1803 году. Имел двух детей: сына и дочь. Что знаете о сыне?

— По-моему, он был немного придурковатый, но не сумасшедший, поймите меня правильно. О нем заботилась его сестра.

— Она умерла в «Комнате вдовы» накануне своей свадьбы. Какого числа точно?

— Четырнадцатого декабря 1825 года.

Г.М. поглядел в потолок.

— 1825 год… Что произошло в этом году? Много договоров. Независимость Бразилии. Первый пароходный рейс в Индию.

— Кажется, вы исключительно осведомлены, — заметил Гийо, нахмурившись.

— Да, это моя обязанность. Посмотрим дальше… Год финансовой и коммерческой паники… Какова была в тот год финансовая ситуация в вашей семье?

— Прекрасная! Счастлив, что могу вам это сказать и доказать!

— Правда? Из этого следует, что вы желаете скрыть другие вещи. Значит, дочь Мэри умерла в этой комнате накануне своей свадьбы. Меня интересует вот что: почему она надумала спать именно здесь и именно в такой день?

Гийо пожал плечами.

— Не знаю! Вероятно, сентиментальный каприз.

— Сентиментальный каприз, заставивший ее провести ночь накануне свадьбы в комнате, где умер безумный отец. Странно! За кого она должна была выйти замуж?

— За некоего Гордона Батисона. Абсолютно ничего о нем не знаю.

Г.М. записал имя в свой блокнот.

— Перейдем теперь к следующей жертве, к французу, который умер в 1870 году. Как его имя?

Из-за спины Гийо раздался приглушенный смех.

— Это был брат моего деда, — сказал Равель неожиданно любезным тоном. — Жуткая история, не так ли?