Паула Гослинг - Ответная месть

Страйкер опустился на кушетку и тут же почувствовал дрожь в ногах. Нилсон был прав: нечего обманывать себя, что ранение не подействовало на него. Так же нечего, как и делать вид, будто он не собирается лично расследовать этот случай. Пускай себе Клоцман говорит «нет», а он собирается кое-что предпринять. Хоть кое-что.

Завтра.

Сегодня же он был странно рад присутствию Нилсона. Наверху были слышны его шаги, а затем он стал спускаться, чтобы выглянуть из окон холла. Страйкер понял, что делает Нилсон: проверяет. Он кивнул. Нилсон, конечно, чуточку осел, но инстинкты у него здравые.

И у него хорошая реакция.

По прошествии нескольких минут Страйкер услышал, как закрылась дверь ванной комнаты. Он взял пульт дистанционного управления и включил телевизор; посмотрел его с минуту — а затем опустился на подушки и заснул.

Он проснулся от звука выстрела.

В панике вскочив с кушетки, он пробежал шагов пять — и наткнулся на Нилсона, который лежал на полу и ругался.

— Сукин сын, вот сукин сын!..

Телевизор не работал.

Экран был расколот, а внутри телевизора что-то вспыхивало.

Страйкера била дрожь, внезапно заболела голова. Он упал на колени рядом с Нилсоном.

— С тобой все в порядке?

Нилсон перевернулся, схватил Страйкера за здоровую руку и потащил за софу.

— Конечно, не все в порядке… — пробормотал он, вглядываясь в темноту в направлении кухонной двери. — Отправляюсь в кухню, чтобы достать нам пива, и цепляюсь за что-то на проклятом ковре. Падаю, моя рука ударяется в дверь — и я толкаю ее внутрь… и тут — выстрелы. Волосы у меня спалило, костюм — к черту, а нервы на пределе. Он еще хочет знать, все ли в порядке! Да лежи, дурак ты этакий! — зашипел он на Страйкера, который начал было отступать назад на локте и коленях.

— Я и лежу, — дрожащим голосом огрызнулся Страйкер. — Что это было?

— Стрельнуло как из пушки… Похоже, дробовик, двенадцатый калибр. Дело в том, что я не знаю, один заряд вышел или два. Может быть, он там ожидает еще одного из нас.

Видя, что делает Страйкер, он повернулся и пополз за ним, на ходу вынимая пистолет. Поскольку пистолет он носил в заднем кармане, движения его казались странными. Осколок стекла задел его по лбу, и тонкая струйка крови стекала на его висок.

Страйкер с пистолетом встал у стены и, прислонясь к ней, начал скользить в сторону кухонной двери, край которой дымился. Это была обычная дверь, не стеклянная. Прижимаясь к стене, он достиг двери и медленно толкнул ее внутрь.

Когда дверь приоткрылась наполовину, послышался второй выстрел.

— Черт тебя возьми, олух проклятый! — заорал Нилсон, пригибаясь за креслом. — Ты что, сбесился?

Приняв теперь уже два заряда, телевизор тихо загорелся. Запах гари смешивался с запахом пороха.

— В первый раз — один заряд, — сказал Страйкер; он все еще прижимался к стене. — Ты встречал когда-нибудь трехствольный дробовик?

— Нет. Но слышал о парнях, которые ходят с двумя пушками сразу. Так что забудь. — Нилсон теперь встал и пробрался по стене к Страйкеру. — Как насчет того, чтобы позвать на помощь? Попросить пощады? Или, в любом случае, — как выбраться отсюда?

— Здесь никого нет, — предположил Страйкер, но было видно, что он не убежден.

— Скажешь… Тогда почему каждый раз, когда открывается дверь, кто-то стреляет?

— Каждый раз она и стреляет. Это адская машинка, Хэрв.

— Это что, твоя теория?

Страйкер стер пот со лба, чуть не ударив Нилсона в глаз своим пистолетом 38-го калибра.

— Да.

— И ты уверен?

— Если он здесь, то слишком он тянет время, следуя за нашими передвижениями, — сказал Страйкер. Ему не хватало дыхания.

— Я, собственно, не мастак в теории полицейской работы… — Нилсон прокашлялся. Дым от горящего телевизора заполнял комнату. — Я еще подумываю и над тем, что мы с тобой, оказывается, подпалили твой дом… А это вряд ли понравится и твоему банковскому счету, и твоей подружке.

— Она как раз искала повод сменить занавески, — успокоил его Страйкер. — Я думаю, нам следует сначала проползти до наружной двери, затем быстро встать и выйти из дома.

— Мне нравится, как ты мыслишь.

Дробовик был прикреплен к кухонному стулу и нацелен в дверь. Хитроумная система веревок и реек обеспечивала срабатывание: как только кухонная дверь наполовину приоткрывалась, дробь попадала в того, кто находился за ней. Даже несколько картечин с расстояния в полтора метра — достаточно, чтобы нанести значительный ущерб, если не смертельный.

— Хорошенькая игрушка, — одобрил Страйкер. Он был в полуметре от двери, когда они только приехали и он предлагал Нилсону пивка. Если бы Нилсон не отказался…

Сейчас Нилсона рвало. Он стоял у раковины и в перерыве между приступами, задыхаясь, говорил, что если бы он не споткнулся на ковре, не упал прежде, чем эта штука сработала, тогда…

— И все же устроено по-идиотски, если учитывать, что дверь открывается внутрь, — продолжал рассуждать Страйкер, подавая Нилсону полотенце. — Если бы она открывалась наружу, то жертва получила бы полный заряд, а так — лишь часть… Но почему тогда именно у этой двери? И почему сразу только один заряд из двух? Зачем все это вообще?

— Кто-то сильно тебя не любит, — предположил Нилсон, приведя себя в порядок, умывшись и вытирая лицо полотенцем. — Мне даже кажется, будто это я и не люблю тебя.

— Вполне может быть, — медленно согласился Страйкер.

Нилсон посмотрел на него поверх полотенца:

— Я пошутил, Джек.

— А я — нет, — заявил Страйкер. Он прошел в холл и начал искать огнетушитель, который купил давным-давно для таких вот как раз восхитительных случаев.

— Ты сбрендил? — спросил Нилсон, когда пожар в телевизоре был успешно погашен. — Конечно, мы должны сообщить об этом, Джек. Кто-то устроил на тебя засаду, пытался убить тебя…

— Да, уже я заметил, — сухо сообщил Страйкер. Он вновь лежал на кушетке, попивая пиво и давая успокоиться ноющей руке. Внутренняя анестезия — индейский трюк.

— Дробовик нужно на экспертизу, нужны фотографии…

— Нам ничего не нужно, — сказал Страйкер. — Допустим, мы здесь все оставим на сутки — что плохого случится?

Нилсон посмотрел на него и медленно опустился на кофейный столик, вытирая лоб рукавом, — правда, размазал кровь, а не стер ее.

— Это даст мерзавцу еще двадцать четыре часа — на улицах, для его цели, — сказал он. — Еще двадцать четыре часа, чтобы прикончить тебя — и, может быть, кого-то еще.

— Я хочу его поймать, — заявил Страйкер.

— Прекрасно, мы все хотим его поймать, Джек. И мы поймаем. Но в этот раз он обрел новый почерк и…

— Нет, ты не понимаешь. Я хочу его поймать, — повторил Страйкер.