Паула Гослинг - Тайна Люка Эббота

— А вы бы постыдились, что так нелюбопытны, — сказала Кэй с сожалением истинной любительницы новостей.

— Мне вполне достаточно происшествий в моей маленькой жизни, спасибо, — отвечала Дженифер, допивая кофе.

— Однако если мы станем терять таким образом пациенток… — продолжала Кэй, и по ее тону Дженифер поняла, что о мисс Френхольм особенно жалеть не стоит. Кэй не была лицемеркой. — Ну, теперь ничто не заставит меня выйти в темень, пока его не поймают. Тем паче не выпущу Дебби, если только с нею не пойдет отец или брат. — И она пристально взглянула на Дженифер. — А как же теперь ночные вызовы, хотела бы я знать? Вы и теперь будете выходить на них только с чемоданчиком и улыбкой? Вам нужно немедленно это прекратить. Это может быть наркоман, маньяк и все, что угодно. Наркоманам обычно нужны деньги на наркотики, но иногда они выслеживают медиков, чтобы поживиться медикаментами. Вы же знаете, сколько докторов подвергаются нападениям из-за наркотиков. Так что же…

— Я буду осторожна, — пообещала Дженифер. — У меня нет никакого желания лежать с перерезанным горлом.

— Говорите еще мне, — пробормотала Кэй. — После того, как иногда вы разговариваете с доктором Грегсоном…

— Но, ты!.. — вскинулась Дженифер, однако Кэй уже вышла, довольная достигнутым.

Кэй чувствовала напряженность, создавшуюся в их фирме, и была недовольна противостоянием двух врачей. Дженифер так же чувствовала неловкость от этого, но пока не видела путей разрешения конфликта.

Дженифер нажала кнопку для вызова следующего пациента и решительно выбросила из головы все лишнее, чтобы полностью погрузиться в жалобы и симптомы очередного больного. Но когда открылась дверь, вошел отнюдь не пациент.

Вошел не кто иной, как Дэвид Грегсон. Он закрыл за собой дверь и встал, неотрывно глядя на нее. Она также посмотрела прямо ему в глаза, отметив седую прядь в его густых русых волосах и его пронзительные зеленые глаза, которые завораживали мужчин и очаровывали женщин. Видимо, всех женщин, кроме Дженифер и его бывшей жены. Дженифер полагала, что Грегсон холоден и несимпатичен, хотя ей и пришлось неохотно признать, что он хороший врач, в особенности хорош в диагностике.

Более того, его пациенты были преданы ему — и это говорило о том, что Дженифер не узнала его с очень важной стороны.

— Я слушаю, — не выдержав, сказала она.

Он отошел от двери и сделал несколько шагов по направлению к ее столу.

— Убийство, — только и сказал он.

— И что?

— Мне не нравится это. Уже две женщины. Мне бы не хотелось, чтобы вы были третьей. Я возьму на себя все ночные вызовы до тех пор, пока убийцу не поймают.

— Ерунда, — кратко ответила Дженифер.

— Это не ерунда, а просто благоразумие! — взорвался Грегсон. — Если бы вы не были заядлой феминисткой…

— Я не феминистка и не идиотка. Я буду осторожна. Во всяком случае, вы и не доверите мне много ночных вызовов. А только на ночных вызовах случаются интересные медицинские случаи. Иначе вы оставите мне лишь фурункулы, да врастающие ногти, да…

— Да синяки? — с полуулыбкой предположил он. — Виноват, но это будет так, поскольку именно с этим чаще всего сталкиваюсь и я в своей практике. Это — терапия. Это — удел практикующего врача. Хирург в госпитале видит лишь крайние случаи медицины, фатальные. А здесь — основная ее часть. Подумайте о нашей части как о лимфатической системе медицины: мы берем на себя все скучные, повседневные заботы о здоровье. Нам нечасто доводится увидеть нечто зрелищное…

— Такое, например, как мистер Криттендон?

— Я обращал ваше внимание на этот случай, — мягко напомнил он. — Мистер Криттендон пришел к нам в разгаре заболевания малярией, которую он подцепил в путешествии по Дальнему Востоку. Малярия вряд ли является эндемическим заболеванием Котсуолда. Случай мистера Криттендона — классический.

Дженифер смягчилась:

— Простите, Дэвид, мне не хотелось упрекать вас…

— Но вы все-таки упрекнули? Ну что ж, справедливо. Нахожу упреки для вас и я. В конце концов, большинство партнеров имеют какие-то возражения, когда приходит новый человек и вмешивается в его дело, правда?

— Дядя Уэлли не отошел от практики окончательно, и я — не совсем новый человек в его деле…

Он взглянул на нее с жалостью:

— Вы знаете так же хорошо, как и я, что он должен отойти от дел. Все его разговоры о том, что он еще возьмет бразды правления, это самоутешение, нонсенс. Даже если он физически сможет передвигаться, то ум его уже не тот, что был. Да и настроение у него уже не рабочее. С ним, как с медиком, покончено, Дженифер, и мы оба знаем это. Он может быть неоценим как консультант, но…

— Как мило с вашей стороны признать хотя бы это его достоинство, — съязвила Дженифер, неприятно пораженная признанием вслух факта, который давно был известен ей самой. — А я полагала, что вы вечно будете изображать его поклонника.

Грегсон проигнорировал ее выпад.

— Он был блестящим врачом в свое время, но теперь он очень устал, Дженифер.

— А следовательно, вы станете главой фирмы и найдете кого-нибудь более соответствующего своим вкусам, кто бы заменил его, — ядовито продолжила Дженифер. Но не кажется ли вам это немного щекотливым моментом: жить в его доме — и одновременно работать в его офисе?

Это было несправедливо, и она понимала это, но Грегсон вечно вставал у нее на пути.

— Но есть альтернатива, — сказал Грегсон. — Уйти мог бы именно я, и вы станете главой фирмы. Вы бы желали такого варианта, не правда ли? Чтобы все перешло к вам?

— Нет, — неожиданно сказала она. — Я бы не желала. Я не смогу нести весь объем работы, но вполне способна исполнять половину его. Я бы желала, чтобы мне было позволено это, вот и все. — Она оставила опасную тему и перешла к другой: — Во всяком случае, дяде Уэлли нужен коллега-мужчина, с кем он мог бы общаться.

— А почему он не мог бы общаться с вами?

Что-то в его глазах притягивало, и она не смогла отвести взгляд.

— Мне нравится, что у меня есть коллега, с кем я могу посоветоваться, — признала она. — В госпитале именно в этом заключается положительный момент работы. Я нахожу терапевтическую практику… пугающей… иногда, если говорить правду. — Под его взглядом она и не могла говорить ничего иного, кроме правды. — Я имею в виду, что ставить диагноз в затруднительных случаях в условиях спальни, полагаясь лишь на свои глаза и уши, — это ужасно. Говоря откровенно, иногда это пугает меня до смерти!

— Так вы признаете это? — Взгляд его смягчился. — Может быть, из вас получится лучший терапевт, чем я полагал ранее. Мы все испытываем страх, Дженифер: в этих спальнях, при виде страдающих больных, под пристальным взглядом жены или мужа, которые полагают, что ты — Бог. А ты — просто мужчина или женщина, и еще нужно упомнить проклятые двадцать три альтернативных диагностических условия, к которым подходят данные симптомы. Или еще хуже: вам необходимо как-то сообщить родственникам, что все симптомы указывают на нечто ужасное. Когда я приехал сюда, Уэлли сказал мне, что терапевт общего профиля — это наихудшая и наисложнейшая специализация из всех возможных. И он оказался прав.