Юлиан Семенов - Пресс-центр

- Действительно, сюжет поразителен.

- Это не сюжет, мистер Степанов, это жизнь, а она всегда трагедийна. Проследите, как танцевали акции многих компаний накануне переворота в Чили. Или проанализируйте, как ртутно скакали цены на акции Родезии накануне прихода к власти национального правительства; за спиною, если так можно выразиться, этих скачков стояли кланы, интересы которых тайны, могущественны и не управляемы никем, кроме двух-трех стариков, страдающих язвенной болезнью или гипертоническими кризами...

- Очень интересно проследить связи между людьми, втянутыми в кровавую игру, я это имел в виду, когда говорил про сюжет...

- Тогда есть сюжет почище... Интересы политиков и банкиров сплетаются еще более явственно - при всей тайности предприятия, - когда начинается игра на повышение.

- А это как?

- Это так: я ставлю на того же "мистера игрек". Как и в случае "шорт", я знаю, что он придет к власти двадцать пятого мая в девять утра, именно утром, ибо я должен начать игру на бирже в тот момент, когда "игрек" сядет к микрофону в президентском дворце, в кресло, залитое кровью убитого предшественника, и обратится к нации со словами поздравления по поводу избавления от тирании коммуниста "икса" или националиста "зета", или правого экстремиста "даблью". Понятно, я поставил условием прихода "игрека" к власти то, что в течение ближайших двух лет он не будет продавать свое серебро или марганец ни одной корпорации, но возьмет в Международном валютном фонде кредит под будущий товар из расчета две тысячи пятьсот долларов за единицу товара. Я заранее подписываю договор с "игреком" о том, что он будет лишь мне продавать товар через два года за пятьсот долларов. И я начинаю через своих дилеров взвинчивать цену. Начинаю покупать за тысячу долларов, тысячу двести, тысячу четыреста... Начинается бум, все кидаются покупать акции, которые пошли в цене... "Игрек" взял власть. Товар никому не продает, только мне. И через два года я пускаю на бирже акции "игрека" по моей, монопольной цене.

- Мистер Вернье, мне было очень интересно слушать вас, многое прояснилось, спасибо... Последний вопрос... Один наш с вами коллега, точнее говоря, одна - речь идет о журналистке, выдвигает версию возможной связи концерна Дигона с делом Грацио... Как вы относитесь к такого рода допуску?

- Эту журналистку зовут Мари Кровс, не так ли? Дело в том, что эта версия не столько ее, сколько моя, во-первых. Я выдвинул ее месяца четыре назад, когда мы были неразлучны с Мари, во-вторых. И, в-третьих, эта версия базируется не на допуске, но на тех фактах, которые я вам открывать не намерен.

- Почему?

- Да потому, что мне жаль вас. Вас уничтожат, если узнают про то, что вы знаете. Меня, впрочем, тоже, поэтому молчу.

30

15.10.83 (19 часов 49 минут)

- Он мелкий, трусливый сластолюбец, - очень тихо сказала фрау Элизабет Пике доктору Кроллю. - Я прожила с ним девятнадцать лет, видела его в разных переплетах... Все те годы, что мы были вместе, я, в сущности, ждала, когда он попадет в Лапы какой-нибудь бабенки. Дети - ни Мари, ни Ганс - не верили мне, любили его больше, чем меня, потому что он хороший актер... Теперь наконец они убедились в моей правоте, теперь они со мною...

- Но карты говорят, что он был искренен с вами, - сказал доктор Кролль, тронув длинными пальцами с обгрызанными ногтями червового туза. - Впрочем, я готов посмотреть по старогерманскому раскладу, рейнский вариант незаменим в такого рода коллизиях... Вы родились в маленькой деревне, что спускалась по ущелью к берегу Рейна, не правда ли?

- Да, именно там, - ответила Элизабет Пике, и большие красивые глаза женщины сделались испуганными, а потому беззащитными. - Мне говорили, что вы знаете все про тех, кто к вам приходит, но я не могла представить, что вы можете угадать даже место рождения...

- Это просто, - отрезал доктор Кролль. - Я настроился на вас, я выполняю свою работу, фрау Пике, причем весьма высокооплачиваемую, я раскрепостил мои магнитные поля и отдал вашим полям свою энергию. Я даже увидел сейчас, какой была ваша деревня: всего двадцать, тридцать дворов, не более того; лишь два или три новых дома, остальные старого типа, с деревянным каркасом, очень много красной герани в окнах, разве я не прав?

- Да, - женщина завороженно кивнула, - у нас в деревне было всего три новых дома, вы совершенно правы...

Доктор Кролль неторопливо раскидал карты, отбросил семь последних в сторону, закурил, сожалеюще заметил:

- Вы еще любите его? Или карта лжет?

- Не знаю. Иногда ненавижу, но порой мне, в сущности, жаль его...

- А как быть с трефовым королем, что подле вас?

- Это другое.

- Ну, хорошо, и что же это? Как объяснить это другое? Вы увлечены им? Или обычная дань естеству?

- Не знаю. Наверное, мне нужен рядом именно такой человек.

- Вы преклоняетесь перед ним? Он умен? Силен? Надежен? Богат? Или он покорил вас другими качествами? Девятка червей, лежащая между вами и этим королем, странная карта, в такого рода рейнском раскладе она свидетельствует о разном, как толковать. Вы хотите, чтобы я остановился на этом аспекте вашего настоящего и будущего?

- Да, - чуть помедлив, ответила Элизабет Пике. - Хотя я живу в прошлом, я не верю в будущее, его, в сущности, нет уже для меня...

- Это как сказать... Как сказать. - Доктор Кролль открыл карты, лежавшие под пиковой дамой, раскидал их веером; первыми лежали девятка, десятка и король пик. - Это к смерти, фрау Пике, нет, нет, не к вашей. Скорее, к гибели кого-то из близких... Вы еще считаете вашего мужа своим близким?

- Не знаю.

- Если хотите, я могу обратить этот удар на того, кто враг вам... За вами решение... Или все-таки вы хотите вернуть его?

- Да, я хочу его вернуть... Не для себя - для Ганса, мальчик, в сущности, привязан к нему...

- Расскажите мне, - тасуя (карты, поинтересовался доктор Кролль, - на что острее всего реагирует ваш бывший муж? На мягкость иди силу? На страх или на радость? Что точнее всего может на него подействовать?

- Он трус, невероятный трус, я же помню, что он говорил мне, когда мы были молоды, он лишен стержня...

- Словом, вам кажется, что если я попытаюсь что-то предпринять в плане ваших интересов, то это надо делать без экивоков, сразу, наотмашь?

- Только так.

- Расскажите что-нибудь такое, за что можно уцепиться. Если только вы и вправду намерены просить меня, чтобы я вернул его вам... Что может испугать его?

- Не знаю, - растерянно ответила женщина. - Я знаю про него все, но не знаю, чем его можно испугать... Я думала, он вернется, когда дети перестали видаться с ним... Наверное, ему станет очень страшно, если он не сможет и дальше содержать Ганса, помогать ему.

- Он любит детей?

- Мне так, в сущности, казалось порой...

Доктор Кролль снова разбросал карты, усмехнулся трефовой десятке, лежавшей подле червового короля, поинтересовался: