Юлиан Семенов - Пресс-центр

- А где телохранители Грацио?

- Один, Эрнесто, живет на моей вилле... Второй уехал в Сицилию.

- Я могу поговорить с Эрнесто?

- Бесполезно. Он ничего не скажет.

- Почему?

- Потому что он сицилиец. Потому что сам ничего не знает... Он умеет только охранять, следить за теми, кто идет по улице, стрелять и резать...

- Силач громадного роста?

- Нет, Эрнесто как раз очень маленький. Громадным был Витторио, который уехал в Катанью...

- Почему?

- Кончился контракт... Прокурор республики заверил Грацио, что опасность миновала...

- Как фамилия этого Витторио?

- Фабрини.

- У него очень большой размер обуви, не правда ли?

- Да, сорок пятый...

Шор снова закурил.

- Мне бы все-таки очень хотелось поговорить с Эрнесто...

Женщина поднялась с низкого сафьянового овального дивана, подошла к перламутровому, старой модели телефонному аппарату, набрала номер, долго ждала ответа, пояснила, что Эрнесто рано ложится спать, они такие сони, эти сицилийцы, так любят поспать...

- Алло, Эрнесто, простите, что я потревожила вас поздно... Здесь у меня...

Шор поднес палец к губам, шепнул:

- Не говорите обо мне! Просто попросите приехать...

Женщина кивнула.

- Вы бы не смогли сейчас приехать сюда? Нет, нет, ничего не случилось... Хорошо, спасибо, я жду.

- Не вздумайте ему сказать, что я из полиции, - попросил Шор, - он тогда не станет со мною ни о чем говорить... Скажите, что я стараюсь понять причину гибели Грацио...

- Господина Грацио, - поправила женщина. - Он не станет говорить с вами, если вы скажете о Леопольдо просто "Грацио"...

- Господин Бланко тоже очень следит за тем, чтобы его фамилия произносилась с обязательным "де".

- Он мышь, - повторила женщина, - он только играет в больших, он не в счет.

- А Уфер?

- Тоже мышь, но дрессированная, знает все о бирже, Леопольдо верил ему как себе... Он может догадываться, кто против концерна Леопольдо в Гаривасе, он знает пружины... После того, как Леопольдо не стало, дни Санчеса сочтены, и Уфер и Бланко знают это...

- Вы согласитесь под присягой повторить то, что сказали сейчас?

- Конечно.

- У вас хватит денег, чтобы держать трех телохранителей, фрау фон Варецки?

- Я не люблю, когда считают мои деньги, господин Шор. Вы спросили, я ответила. И достаточно.

- Прошу простить, но я осмелился спросить вас о телохранителях оттого, что понимаю всю меру опасности, которую я, лично я навлеку на вас после такого рода заявления... Мы не сможем дать вам охрану, а она потребуется, в этом я не сомневаюсь.

- Я сказала то, что сочла нужным сказать. Какие у вас еще вопросы?

- Господин Грацио называл вам тех, кого он подозревал в гибели Энрике Маттеи? - спросил Шор, отметив, что более не смеет называть покойного просто Грацио. Женщина сумела корректно, но твердо навязать ему свое отношение к нему.

- Его врагами были те, которые крепче всех пожимали на приемах руку и громче других клялись в дружбе.

- Простите, но этот ответ слишком общий.

- Другого не знаю.

- Постарайтесь вспомнить: вам никто не подсказал дружески, вскользь - переехать из вашего дома сюда, в "Палому"?

Женщина нахмурилась, снова потянулась к бутылке, глаза ее сделались прозрачными, водянистыми, поэтому казалось, что в них постоянно стоят слезы, хотя они были сейчас сухи...

- Мне звонила фрау Дорн... Обещала прилететь ко мне... Она спросила, не слишком ли мне тяжко в доме одной... Но она ничего не советовала...

- Когда это было?

- Когда Леопольдо не стало.

- У вас в доме есть сейф?

- Да.

- Ключи от него у вас?

- Да.

- Там хранятся документы господина Грацио?

- Нет. Только мои бумаги.

- Когда господин Грацио был у вас последний раз?

- Весною, пятнадцатого апреля...

- Он был один?

- Да.

- Работал?

- Нет. Отдыхал. Конечно, он много звонил по телефону, он умел прекрасно работать по телефону, но ничего не писал... Хотя нет, конечно, что-то писал, все это осталось у него на столе, я храню все его бумаги, он не любит... он не любил... Погодите, вы спрашивали о его врагах... Вы слыхали о Доне Баллоне?

- Да.

- Ну, и что вы о нем слыхали?

- Я слыхал, что он крупный мафиози, занят в кинобизнесе...

- Леопольдо как-то сказал, что это самый страшный человек, которого он когда- либо встречал в жизни... Дом Леопольдо стоит рядом с замком Дона Баллоне... В Палермо... Внешне они были очень дружны, но я никогда не забуду, как мне сказал о нем Леопольдо... Сказал шепотом, а ведь он не знал, что такое страх...

...Эрнесто от виски отказался, посмотрел маленькими колючими глазами на Шора, выслушал Анжелику фон Варецки о том, что этот господин намерен разобраться в обстоятельствах гибели ее мужа, аккуратно присел на краешек кресла, сжал в кулаки толстые маленькие пальцы, поросшие темными волосками, и сказал:

- Я готов помочь господину в его деле, как же иначе-то?

- Где Витторио? - спросил Шор. - Хорошо бы нам поговорить вчетвером...

- Вы служите в полиции? - утверждающе уточнил Эрнесто.

- Я частный детектив.

- А ваша фамилия, случайно, не Шор?

- Ну, а если моя фамилия действительно Шор? Что тогда?

- Тогда я погожу говорить с вами, покуда вы не изложите всю правду о деле господина Грацио...

- Вам звонил кто-нибудь по поводу этого дела? Давал советы?

- Господин Шор, я же сказал, что пообожду с вами говорить, мы люди неторопливые, умеем ждать своего часа... - Он обернулся к Анжелике фон Варецки. - Пожалуй, я поеду, а то псы воют, покормлю...

33

Из бюллетеня Пресс-центра:

"Как стало известно, представители "Континентл фуд индастри", контролируемой финансовой группой Дигона, которые прилетели на встречу с Грацио в тот день, когда он покончил жизнь самоубийством, встречались с ним до этого трижды на протяжении последней недели в Лондоне, Далласе и Гонконге. Переговоры проходили при закрытых дверях, в обстановке полной секретности, однако обозреватели, близкие к финансово-промышленным кругам, утверждают, что целью этих встреч было удержать Леопольдо Грацио от подписания договора с режимом Санчеса в Гаривасе о строительстве энергосистемы; оплата гарантировалась реализацией урожая бобов какао, который, как утверждают, ожидается весьма высоким.

Грацио наотрез отказался торпедировать свой проект; ситуация во время переговоров накалилась, однако коммюнике для прессы, как всегда, были весьма обтекаемые, полные заверений о "единстве и общности взглядов по всем обсуждавшимся вопросам".

Предполагают, что встреча, назначенная в день кончины Леопольдо Грацио, должна была оказаться решающей. Можно допустить, что в случае отказа итальянского мультимиллионера подчиниться нажиму "Континентл фуд индастри" против его концерна была бы объявлена война, причем не только на американском континенте, но и в Европе.