Юлиан Семенов - Пресс-центр

Он поднялся, включил ночник; уже половина третьего.

- Что, милый? - спросила Гала, словно и не спала. Тебе дать лекарство?

- Нет, спи.

- Ты хочешь работать?

- Да.

- Сварить кофе?

- Я же говорил тебе, когда я подхожу ночью к столу, молчи. Ясно? Я попрошу, если мне что-то потребуется.

- Не сердись, милый...

- Спи.

- А можно, я почитаю?

- Тогда иди в другую комнату.

- Здесь я мешаю тебе?

- Да.

- Можно, я тебя поцелую?

- Потом.

Он сел к столу, ощутив, как у него напряглись мышцы спины. Они сделались сильными, упругими; сейчас я напишу это, подумал он, сейчас я напишу главу "параллели" и приложу таблицу с началом моего поиска и анализа колебаний цен на какао-бобы. И скажу, что Белый дом в течение ближайших недель начнет интервенцию; морская пехота, "спасение жизней американцев" и все такое прочее; статьи в купленных ЦРУ газетах сегодня слово в слово повторяют доминиканское интермеццо; меняются лишь фамилии и название страны, текст можно оставлять прежним... Бедная девочка, неужели я не смогу ей помочь? Маленький мой зеленоглазый козленок, замученный нашими сварами с Элизабет, не простивший мне тишину с Гала, как же я люблю тебя, кровь моя, как же горько мне без тебя, но ведь нужен тебе не я, а Санчес, я обязан лишь гарантировать исполнение твоих желаний, в этом долг отцов, только в этом, в чем же еще?!

В девять утра Вернье связался с редакцией в Мадриде.

- Я закончил врезку о Гаривасе для материала об интервенции в Санто-Доминго, пошлю ее вам "экспрессом", по-моему, удалась; во всяком случае, я ударил наотмашь...

...В одиннадцать часов к нему позвонили из Гамбурга; Вернер Хор, шеф финансовой службы концерна, прилетает в Париж, надо встретить, он относится к тем немцам, которые иностранных языков не изучали, типичный мекленбуржец.

- Гала, - сказал Вернье, - приготовь обед, побольше мяса, прилетает один из моих боссов, его надо ублажить.

- Хорошо, милый. Какого мяса купить?

- Ах, ну я не знаю, право! Купи свинины. Или баранины.

- Хорошо, милый, не думай об этом. Я что-нибудь сделаю и обязательно натушу капусты, он ведь должен, как и все истинные немцы, любить капусту?

Хор, однако, отказался приехать на обед к "герру Пиксу", предложил перекусить в баварском ресторане на Елисейских полях, ему, видите ли, сказали, что там дают настоящий айсбайн (20) и вообще национальная кухня; в моем возрасте, добавил он, нельзя ничего менять, кухню тем более.

Официантка, одетая, как и полагается быть одетой в деревенском ресторанчике под Мюнхеном - белая кофточка с вышивкой, расклешенная юбочка с кринолином и фартук, принесла айсбайн, козий сыр и пенное пиво в больших кружках.

Хор ел хмуро, вяло интересовался распространением изданий, связанных с вопросами экономики, нефти и финансов во франкоязычном мире, отвратительно мял салфетки; тонкие губы финансиста вызывали в Вернье неприязнь, особенно оттого, что были постоянно сальные, словно бы он так и жил с куском айсбайна за щекою, тщательно его пережевывая.

От кофе Хор отказался.

- Берегу сердце, герр Пике, и вам рекомендую... Мы старики, в нашем с вами возрасте за здоровьем надо следить... Единственно, о чем я молю бога, это о том, чтобы умереть по-быстрому. Непереносимо лежать с перекошенной мордой, парализованному... Не находите?

- Я запасся цианистым калием.

- А кто положит его вам в рот? - оживился Хор. Сиделка? Ее отправят под суд. Родственники? Они тоже не захотят встречи с законом. А вы и не доползете до стола, где храните эту удобную смерть, вы же парализованы, под вас "утку" будут подкладывать... Но при этом можете обо всем ясно думать... И вас постоянно, с утра до вечера, будет обуревать ужас, которым вы ни с кем не сможете поделиться: деньги кончаются, чем кормить семью, внуков, грядет нищета, что может быть страшнее? Я пережил нищету, знаю ее гнет. А вы, герр Пике?

- Тоже.

Хор покачал головою.

- Вы пережили ее молодым, одиноким, это не есть нищета, это лишь временное неудобство... Трагедия наступающей нищеты ощутима по-настоящему лишь тем, кто обременен детьми и внуками... Если, впрочем, он человек, а не мотылек... Ладно, теперь о деле, герр Пике... Вы очень мало пишете в здешних изданиях, ваши публикации аморфны, в них нет угодной концерну позиции... Я уполномочен передать вам просьбу руководства... Пока это просьба... Пока... Либо вы определитесь, либо ваш объективизм перестанет нас устраивать и мы будем вынуждены отказаться от ваших услуг здесь, в Париже...

- Что не устраивает Гамбург в моих обзорах?

- Плазменность.

- То есть?

- Расплывчатость, внепозиционность, излишнее копание в деталях... Словом, если вы не дадите несколько обзоров о положении в Латинской Америке, особенно о начатой коммунистами вакханалии хаоса в Гаривасе, о подъеме экономики Сальвадора в свете американской помощи, нам придется расторгнуть контракт, тем более что срок его истекает в декабре...

- Я подумаю, герр Хор...

- К сожалению, у нас нет времени, чтобы ждать... Я должен увезти ваш обзор по Гаривасу с собой, герр Пике. Обзор должен быть связан с самоубийством Грацио, сунувшегося в авантюру с безумцем Санчесом.

- Когда вы намерены улетать?

- Как только получу материал. Мы же знаем, что вы можете написать десять страниц за день... Вот я два дня и стану отсыпаться в отеле, невероятно устал, ничего не попишешь, старость...

...Проводив Хора в отель, Вернье зашел в "Клозери де Лила", маленькое кафе, любимое место молодого Хемингуэя, заказал кофе, закурил и подумал холодно, спокойно, без той внутренней дрожи, которая била его, пока он обедал с Хором: "Это не просто начало атаки, это ее конец. Они, видимо, все обо мне знали, они терпели меня, пока можно было терпеть, а сейчас у них нет времени, в Гаривасе начнется резня, им нужно заблаговременно готовить позиции... И они знают, сколько денег из тех, что они мне платят, я перевожу Элизабет и Гансу... Это половина всей суммы, а еще четверть уходит на оплату кредита за парижскую квартиру... Считать они умеют, точно просчитали, что без их контракта я останусь нищим. И они отлично понимают, что я не сутенер, не смогу жить на деньги, которые Гала зарабатывает в своем салоне... Что ж, придется крутиться, как в молодости, когда я перебивался мелочью в десяти журналах, ничего, кое-как хватало..."

Он спустился в туалет, разменял у женщины, убиравшей там, десятифранковую купюру на жетоны для телефона-автомата, потом сообразил, что их не хватит - звонить надо не в город, а в Мадрид, поменял сто франков, набрал номер, представился, попросил главного редактора; ответили, что главный на совещании в министерстве информации, вернется поздно.

- А его заместитель?

- Он проводит с сотрудниками обзор подготовленных материалов, сеньор Вернье, что ему передать?