Марина Серова - Частного сыщика заказывали? Последний шанс (сборник)

Мое внимание привлекли заштрихованные места. Создавалось такое впечатление, что дом снабжен сетью двойных стен, между которыми есть проходы. В левом крыле рядом с лестницей на чердак двойной штриховкой была обозначена комната. Недолго думая я отправилась на ее поиски. Но никакой двери и никакой комнаты сразу обнаружить не удалось. Я простучала стенку, но разве с современной пластиковой обивкой разберешь, есть ли где пустоты? Становилось все интереснее, а сама себе я уже напоминала кладоискателя. Тратить время на изучение выпуклостей, зазубрин и прочих скрытых приспособлений, способных открыть потайную дверь, при моем дефиците времени было бы неразумно, поэтому я разбежалась и врезала со всего размаха ногой по стене.

За перегородкой действительно обнаружилась комната, и непростая, а вся увешанная картинами, заставленная витринами со старинными украшениями, книгами в переплетах из золота и драгоценных камней. Некоторые полотна я видела в телевизионных передачах, посвященных кражам ценностей из музеев, библиотек и церквей. На стене прямо напротив меня висела афиша об открытии выставки икон в Тарасовском художественном музее. Такая же была на даче у Макара. В голове пронеслось: «Неужели?» И тут я услышала, как открывается входная дверь в квартиру.

Я шмыгнула под лестницу и замерла, старательно вжимаясь в стенку. Максим прошел на кухню и открыл холодильник. Я на цыпочках выбралась из укромного уголка и прокралась к выходной двери. Мне бы только до машины добежать! В книгах обычно пишут: «И тут хрустнул сучок» или: «И тут мне захотелось чихнуть». Я отличаюсь от хрестоматийного правила: у меня запищал сотовый. Всегда говорила, телефоны — зло.

— Привет, — невинно поздоровалась я с появившимся из кухни Максимом. — Вот зашла твою курточку вернуть.

Максим пораженно замер, а потом перевел взгляд на мои брюки. Проклятый вельвет! Вечно к нему все липнет. Вот и сейчас на черном фоне заметно выделялись даже самые крошечные обрывочки от обоев в потайной комнате.

— Умная девочка, — похвалил Максим и криво улыбнулся. — Зря только выбиралась с дачи. Завтра, ближе к вечеру, я бы сам тебя спас.

— Романтик! А по голове меня ударил, чтобы впечатление произвести? Оригинальный метод ухаживания.

— Я тебе предлагал на выходные уехать из города, сама же отказалась.

— То есть я виновата в том, что ты меня ударил по голове? — Я говорила и одновременно соображала, как бы мне обезвредить Максима и поскорее выбраться отсюда.

— Лучше не дергайся, — предупредил Максим. Он хорошо меня понимал. В его руке появился пистолет.

— Неужели застрелишь?

— Надо было убить тебя еще там, на дороге. Жаль было портить такое произведение искусства, — прозвучало почти как комплимент. Выглядел Максим зловеще, но мне почему-то было совсем не страшно. Однако проверять, способен ли он в меня выстрелить, желания не было. — Шагай на два шага впереди меня, — приказал Максим, дулом пистолета указывая направление.

— Могу я узнать, за что страдаю? — Мы спускались по ступенькам в подвал.

— Что мне с тобой делать? — в свою очередь, спросил мой очаровательный стражник, связывая мне руки. — Посиди здесь, подумай, повыбирай, чего тебе больше хочется: быть богатой и счастливой рядом со мной или навеки успокоиться с дыркой в головке где-нибудь в лесопосадке. Веревку перегрызть не пытайся, только зубы попортишь. Завтра зайду узнать о твоем решении.

— Как трогательно! Значит, макаровские прихвостни по твоему приказу на меня нападали, а, герой? Ты ведь, очевидно, не знал, что он за границу собрался, верно? Надуть тебя родственничек пытался. — Однако прошибить спокойствие Максима мне так и не удалось.

— До завтра, дорогая. — Он молча вышел и запер тяжелую дверь с кодовым замком.

Я очутилась в полумраке подвала. У Максима здесь было что-то типа прачечной. Говорю — вроде, так как в прачечных обычно не принято использовать кодовые замки. Немного света проникало только из слухового оконца над головой. Вскоре я услышала шум отъезжающей машины. Все-то у Максима дела!

Я сидела в ободранном кожаном кресле. Руки были связаны спереди, а ноги прикручены к ножкам кресла. Полный комфорт! Перегрызать веревки и в самом деле занятие глупое, особенно когда на шее весит пусть серебряное, но острое лезвие бритвы.

— Эй, Иванова! — Единственный источник света закрыла Вовкина голова. — Чего делать-то будем?

— Чего-чего, — передразнила я недогадливого спасителя. — Подгоняй машину и привязывай веревку к решетке окна. Я сейчас свои путы перережу, на кресло встану и вылезу наружу. Ясно? Или еще раз объяснить?

— А-а-а! Ну, давай. Я сейчас, быстро.

— Вот и замечательно.

Уже сидя в машине, я спросила своего не слишком быстро соображающего напарника:

— Ты по телефону, который я тебе дала, звонил?

— Не-а. Перетрухал я, когда хлыщ этот приехал. Все, подумал, тебе конец.

— Я тоже так подумала. Только и на этот раз конец будет не мне. Чует мое сердечко, не простит Максим Макарке предательства. Не отпустит ни в какой Израиль.

— Ты это чего? — Вовик пялился на меня как на сумасшедшую, разговаривающую сама с собой.

— Ничего. Мысли вслух. Поехали к кафе «У Макара», и поживее.

— Как скажешь, начальник, — недовольно пробормотал Вовик. Его плохое настроение меня не тронуло. Цепляться ко мне перестал, и ладушки.

По дороге мы сделали остановку перед телефонной будкой, и я вызвала на подмогу Андрея. Понимая, что беготня последних дней подходит к концу, я чувствовала и радостное возбуждение, и опустошение. Почему, спрашивается, я не согласилась на предложение Максима? Половина из известных мне женщин, уверена, даже и раздумывать бы не стала. Только вот жить за чужой счет противоречит моим понятиям о порядочности. Жить рядом с убийцей совсем не такая романтика, как кажется со стороны. Нечего себе этим даже голову забивать, тем более что впереди еще куча дел.

Макарово кафе было закрыто и погружено в тишину. Не рановато ли? В семь часов вечера подобные заведения обычно только-только работать начинают на полную катушку. Внутри горел свет, но из-за занавесей ничего нельзя было разглядеть. На стук никто не отвечал. Приезда ментовских машин с мигалками я решила не дожидаться.

— Вовик, слабо такой замок открыть? — Я рассудила, что совсем уж безрукого мальчика Плотник бы к себе не взял.

— Да ну тебя! — фыркнул Вовик. — Этот замок — оскорбление для профессионала.

— Какие ты, оказывается, слова знаешь! Сам придумал или слышал где? — Я зябко поежилась. От пребывания в холодных подвалах у меня опять начало саднить горло.

— Готово! Принимай работу.

— Уже все? Ну, ты даешь, молодец!

— А ты только заметила? — воодушевился Вовик.