Линвуд Баркли - Не отворачивайся

На улице Джан прислонилась к стене, не сводя глаз с шоссе, высматривая там черный «ауди». Она простояла так полчаса, не зная, что теперь делать. Выносивший мусор служащий ресторана спросил, не нужна ли ей помощь. Он не собирался помогать ей, просто хотел, чтобы она отсюда ушла.

Джан направилась к пикапу и села за руль. Зазвонил мобильник, она вздрогнула, потому что давно забыла об украденном из сумочки женщины телефоне. С него Дуэйн звонил Бануре. Она раскрыла телефон.

— Алло!

— Так это у тебя мой телефон! — крикнула женщина. — А я его везде обыскалась и…

Джан переломила крышку телефона, словно это был позвоночник какого-то ненавистного ей существа, вышла из машины и выбросила его в мусорный бак. Вернулась, вся дрожа, и принялась вспоминать. Все, с самого начала. С того момента, когда она толкнула дочь Ричлеров под автомобиль.

Не тогда ли все и началось? Если бы она этого не сделала — Бог свидетель, у нее и в мыслях ничего подобного не было, — тогда бы родители не уехали из города, и с работой отца было бы все в порядке, и он не стал бы ее ненавидеть, и она не находилась бы в таком отчаянии, чтобы покинуть дом, не связалась с такими подонками, как Дуэйн Остерхаус…

Нет, она и не помышляла об убийстве дочери Ричлеров. Просто разозлилась на нее. Констанс Таттингер жутко завидовала Джан Ричлер. Завидовала всему, что девочка имеет. Завидовала, как сильно любят ее родители. Они покупали ей куклы Барби, симпатичные туфельки, а на день рождения водили в «Кентукки фрайд чикен». И даже подарили своей девочке бусы в виде маленьких, покрытых глазурью кексов. Это были самые красивые бусы, какие только видела Констанс.

Однажды, когда Джан Ричлер надела их, а потом сняла, потому что зачесалась шея, Констанс Таттингер залезла к ней в карман и стащила. Джан Ричлер расплакалась, уверенная, что их взяла подруга. Через два дня, когда они играли на лужайке, она снова завела разговор о том, что бусы у Конни, и та разозлилась, стала оправдываться и толкнула девочку.

Прямо под колеса машины.

С тех пор женщина, укравшая свидетельство о рождении Джан Ричлер и присвоившая себе ее имя, носила при себе эти бусы. Много раз собиралась их выбросить, но так и не решилась. Не потому, что они ей очень нравились. Нет. Бусы служили напоминанием о совершенном ею ужасном поступке. Они знаменовали не только момент, когда оборвалась жизнь Джан Ричлер, но и свидетельствовали о том, что жизнь Констанс Таттингер изменилась навсегда. Ее забрали из школы. Родители уехали из города. Отец начал нескончаемую травлю.

День, когда она украла бусы, определил все остальное. Она ушла из дому в шестнадцать лет и никогда больше не видела родителей. Не знала, живы ли они. Впрочем, ей это было безразлично.

Однажды Итан увидел бусы в ее шкатулке с украшениями и решил поиграть с ними. Эти маленькие кексы были его любимым лакомством. Но ей пришлось сказать, что мальчики бусы не носят. Тогда он попросил ее надеть бусы, когда они собрались ехать в Чикаго. И она согласилась поносить их всего один день. Ни до, ни после она их никогда не надевала.

Сидя сейчас в пикапе, Джан думала о своей прежней жизни, об Итане, о Дэвиде. Но пора было действовать. У нее были все основания полагать, что Оскар Файн знает, где она жила последние годы как Джан Харвуд. Ему либо рассказал Дуэйн, либо он сам вычислил, изучая сообщения об ее исчезновении. Ясно, что она отправится в Промис-Фоллз — там у нее сын.

Она взглянула на сиденье, где лежала фотография Итана, которую Джан вытащила из сумки час назад. Ее там не было. Джан завела двигатель и двинулась к месту, которое называла своим домом последние пять лет.

Необходимо добраться туда раньше Оскара Файна.

На пути в Промис-Фоллз она не сделала ни одной остановки, даже чтобы заправиться, когда горючего осталось только четверть бака. Где сейчас Итан? Вряд ли дома. Дэвид, даже если его пока не арестовали, наверное, все равно находится в полиции или встречается с адвокатом. А может, колесит по округе, ищет ее. Подумав об этом, Джан чуть не рассмеялась.

Разумеется, она могла явиться в полицию и снять с него все подозрения. Но как им жить дальше? Обо всем забыть и начать сначала? Он, конечно, не очень умен, но вряд ли примирится с этим. Ну и ладно. Она заберет Итана и уедет с ним. Итан ее сын, принадлежит ей. Скорее всего он у бабушки и дедушки.

Она заедет за ним туда.

В конце дня Барри Дакуэрт наконец добрался до окрестностей Промис-Фоллза.

Он побывал на заправке «Эксон», где заполнялся горючим бак «эксплорера», принадлежавший Лайалу Ковальски. В том, что в салоне сидела его жена Лианн, детектив не сомневался. В найденном чеке было указано, что заправка производилась за наличные. И тут все сходилось. Ведь Лайал Ковальски сказал тогда, что их кредитные карточки заблокированы.

Дакуэрт показал персоналу заправки фотографию Лианн, но ее никто не узнал. «Эксплорер» тоже не помнили. Впрочем, это детектива не удивило. Сюда приезжали заправляться сотни автомобилей, разве все запомнишь? А камеры наблюдения у них сейчас были неисправны. Он показал им также фотографии Джан и Дэвида Харвуд. Тоже без результата.

По дороге домой у него было время подумать. Дело в том, что он сочувствовал Дэвиду Харвуду почти с самого начала. Ведь всегда в подобных делах первый подозреваемый — муж. И ничего в его рассказах не сходилось. Депрессию жены никто, кроме него, не замечал. Потом эта история с билетами и рассказ Теда, владельца магазина в Лейк-Джордже. И мотив — страховой полис на триста тысяч долларов. Ну не мог настоящий преступник так подставиться. Ничего не предусмотреть.

Все выглядело так, будто Харвуд вывез жену в Лейк-Джордж и убил. Ведь ее с тех пор никто не видел, не считая пятилетнего сына, свидетельство которого нельзя считать достоверным. Но Дакуэрта одолевали сомнения. Особенно после того как обнаружили захоронение Лианн Ковальски. Детектив внимательно наблюдал за Дэвидом Харвудом, когда они находились там.

Подозреваемый удивился, по-настоящему. Дакуэрт такого не ожидал. Если бы Дэвид Харвуд убил эту женщину и зарыл здесь, то мог, конечно, изобразить шок. Сделать вид, будто потрясен. Даже заплакать. Но такое поведение опытный детектив сразу раскусил бы. Однако Харвуд не играл. Он стоял, широко раскрыв глаза. Было ясно, что он готов увидеть тут кого угодно, только не Лианн Ковальски. Значит, он ее не убивал. Дакуэрт был в этом теперь уверен. И скорее всего свою жену Харвуд не убивал тоже. Иначе он не выглядел бы таким потрясенным. Потому что знал бы, что свою супругу в захоронении не увидит.

Затем эти проблемы с «Эксплорером». Теоретически у Харвуда было время убить Лианн Ковальски в промежутке между поездкой с женой в Лейк-Джордж и в парк «Пять вершин». Но как объяснить, что «Эксплорер» оказался в Олбани, а затем у подножия холма? Времени у Харвуда не было. Да и как он мог сделать это один? Тут нужны двое: один — чтобы вести «Эксплорер», а другой — машину, на которой нужно вернуться в Промис-Фоллз.