Марина Рощина - Суд Джульетты

Впрочем, все еще можно поправить. Нужно только просунуть руку в окно и раскрыть ладонь навстречу ветру, позволив тому расправиться с проклятым порошком. Разожми ладонь — и ты свободен.

— Ты можешь не найти в себе воли от него отказаться, — прошептал Мирошников. Это звучало как приговор. И как оправдание. Он убрал руку, плотно закрыл окно и резко свернул с дороги в кювет.

Он сделает себе укол. Последний. Все равно он не успокоится, пока не оприходует эту спьяну купленную дозу. А с завтрашнего дня начнет новую жизнь. Он должен это сделать, раз убийца пощадил его и дал ему шанс. Он больше не будет врать. Бросит к чертовой матери этот «ВитаМир», славу гениального бизнесмена и уедет далеко-далеко, где его никто не найдет. Он больше не хочет быть послушной куклой в руках маменьки и Савченко. Ему до чертиков надоело открывать рот и выдавать чужие мысли за свои под аплодисменты восхищенных зрителей. Ему всего двадцать девять. Самое время начинать жизнь сначала.

В тайнике под сиденьем он нашел упаковку одноразовых шприцев и ложку с отломанным черенком. К счастью, Танька еще не добралась до его хозяйства. Пока. Потому что он частенько замечал, как она приходит по вечерам возбужденная, неестественно смешливая, с подозрительно блестящими глазами и насквозь пропахшая травой. Сегодня же серьезно поговорит с ней. Его падение тоже началось с безобидного косячка. Мирошников с нежностью подумал о младшей сестре. Они были лучшими друзьями до тех пор, пока между ними не встал «ужасный малыш» Круглов, с его невероятным обаянием и талантом влегкую разбивать женские сердца. Таня обвиняет его в том, что Круглов продался мафиозной семейке Станкевичей. Что ж, пора девочке узнать горькую правду о ее обожаемом брате. Это он хотел помочь Денису, но мать сумела убедить, что, если Круглова прикончат за долги, так будет лучше для всех.

Раствор готов. Мирошников опустил в него иглу, и шприц с жадностью всосал мутную жидкость. Глядя на прозрачную каплю, повисшую на острие иглы, Виталий думал, что вот он, пожалуй, последний момент, когда можно остановиться. И, опасаясь, что сможет найти силы передумать, с размаху всадил шприц и медленно выпустил наркотик в изголодавшуюся вену. Все. Он переступил черту.

Мирошников и не заметил, как снова оказался на дороге. Тогда он подумал, что не надо бы ему выезжать в таком состоянии, тем более что совсем рассвело и машин на дороге прибавилось. Но именно сейчас парень испытывал небывалое единение с машиной, словно его мозг и ее сила чудесным образом соединились. Автомобиль исполнял его команды легко и без принуждения, словно свои собственные. Виталий впервые в жизни испытывал истинное наслаждение от езды. Нет, он сам превратился в мощную гоночную машину!

Мирошников настолько осмелел, что позволил себе включить радио и с удовольствием слушал, как сладкоголосая американская девочка Бритни в очередной раз напоминала, что сегодня она сильнее, чем вчера. Увлекшись ездой, он давно бросил следить за дорожными указателями и, наверное, заблудился. Местность резко изменилась, и теперь автомобиль мчался по безжизненной, выжженной солнцем пустыне, напоминающей равнины Восточного Крыма.

Изменилась не только местность, но и время суток. Он точно помнил, что выехал на рассвете, а сейчас красное раскаленное солнце, завершая свой поход, медленно опускалось за горизонт. Неужели он гонит вот так уже целый день? И где он? Равнина казалась бесконечной, на дороге не было ни одной машины. Виталий и не заметил, что уже давно едет один, укрощая километр за километром эту странную, забытую Богом и людьми дорогу.

Мирошников с тревогой посматривал на показания датчика бензобака: топливо на исходе, а ни одной заправки он так и не встретил. Что за дикое место? Настоящее шоссе призраков. Он произнес эти слова вслух и вздрогнул. Окружающая местность была точно срисована с фильма ужасов с одноименным названием. Он вдруг почувствовал приближение страшной, животной паники, парализующей мозг и сковывающей движения. Только не поддаваться. Иначе он просто не сможет осилить бесконечную дорогу. И хорошо бы вспомнить, что же там было дальше с главным героем фильма.

Виталий испытал невероятное облегчение, когда в зеркале заднего вида появилась идущая следом машина. Мирошников с восторгом узнал автомобиль. Серо-голубой «кадиллак-эльдорадо», культовая модель 1957 года выпуска, с блестящей полированной крышей из нержавеющей стали, точь-в-точь как на красочном заграничном календаре, который висел в комнате у соседа по квартире в те далекие времена, когда он жил в многолюдной коммуналке. Маленький Виталик был влюблен в эту машину и каждый день приходил любоваться на нее, как на икону, мечтая когда-нибудь увидеть ее живьем. Не прошло и двадцати лет, как его мечта сбылась.

Машина приближалась с невероятной для ее возраста и класса скоростью. Не желая уступать какой-то там развалюхе, Мирошников резко взвинтил темп, и «кадиллак» принял вызов, тотчас повторив его маневр. Педаль газа упиралась в пол, спидометр показывал цифры, с которыми не стыдно было показаться на гоночном треке, а проклятый «кадиллак» упорно висел на хвосте. Может, «дедушку» по ошибке снабдили реактивным двигателем?

Потихоньку «кадиллак» начал отставать. Но не потому, что выдохся, как сначала показалось Мирошникову, а потому, что, вволю наигравшись с тяжелым, неповоротливым внедорожником, решился на атаку. Мирошников быстро разгадал несложный маневр и, не желая доставлять сопернику удовольствия вкусить победу в борьбе, демонстративно сбросил скорость и прижался к обочине. Давай проезжай, никто и не собирался с тобой гоняться.

«Кадиллак» не стал дожидаться повторного приглашения и мигом прибавил. Но, выходя на траекторию обгона, отмочил новый финт — прижался к корпусу машины Мирошникова и, «не разжимая объятий», обошел его, оставив на джипе широкую неровную борозду.

— Сукин сын, — выругался Мирошников вслед улепетывающему «кадиллаку». — Идиот! Твое место в дурдоме, а не за рулем!

Он не видел водителя, но не сомневался, что таким изуверским способом развлекается какой-нибудь безмозглый щенок, угнавший «кадиллак» у законного хозяина. Ни один нормальный не станет так обращаться с собственным автомобилем.

Возможность поквитаться с обидчиком предоставилась очень быстро. Через несколько километров унылой езды — пейзаж за окнами нисколько не изменился, а солнце будто замерло в одной точке, — он снова увидел знакомый «кадиллак». Тот черепашьим ходом плелся вдоль обочины. Мирошников возликовал. Доигрался, голубчик! Сдох! Теперь тебе долго придется путешествовать по пустыне и без всякой надежды на помощь, потому что, кроме меня, других желающих узнать, что там, в конце этой странной дороги, не предвиделось.