Вера Коркина - Умный, наглый, сомоуверенный

— Здравствуйте, Елена Ильинична, — поклонился он. — Не приютите ли позднего путника? Будучи проездом в ваших краях, не озаботился ночлегом и вынужден вас побеспокоить.

— Проходите, Александр Сергеевич.

— Значит, помните еще меня?

— А как же, помним ваше к нам участие. Юля, — крикнула она наверх, — это не Павел. Это гости.

Откуда-то с боковой лестницы сбежала Юля, и Авилов получил много удовольствия от выражения ее лица. Оно изобразило попеременно страх, ненависть, изумление и застыло в неопределенной гримасе, призванной выразить гостеприимство и радушие. Авилов широко улыбался.

— Ждете кого? — обернулся он к Елене Ильиничне.

— Хозяина ждем, — ответила та, не замечая гримас, которые строила Юля, пытаясь обратить на себя ее внимание.

— И когда он ожидается?

— Да вот задержался, уж который день беспокоимся. В море они рыбачат.

— Он рыбак?

Юле наконец удалось привлечь внимание, и Елена Ильинична испуганно замолчала.

— Рыбак, — ответила Юля, — ждем с минуты на минуту.

— А как Маруся?

— Да приболела немного.

— Жаль, славная девчурка. Завтра с меня гостинец, если не выгоните.

— Да уж… — начала было Елена Ильинична.

— А у нас не ночлежка, — отрезала Юля.

— Заплачу, как за люкс… Кроме того, надо поговорить. Ты, Юля, изменилась в лучшую сторону, похудела, что ли? И с каких это пор ты стала так нелюбезна? Может, я тебя обидел, ну там стукнул чем-нибудь невзначай?

Елена Ильинична и так смотрела на них с изумлением, но тут пришла в полное смятение и всплеснула руками:

— Ах, Александр Сергеевич, простите вы ее, если…

— Мне нужна помощь. — Он перебил женщину и посмотрел на Юлю в упор.

— Выдумала тоже, человека в ночь прогонять! Устроим мы вас, устроим, давайте ваше пальто, садитесь. Чай с пирогами сейчас принесу. — Она убежала в кухню, Авилов с Юлей остались одни.

— Ну ты наглая девка… — выдохнул он. — Видал я наглых, ну не таких же…

— А что мне делать-то? Представьте себе мое положение. Одной за все отдуваться?

— Придется. Ты как думала? Что это тебе, шутки, что ли, человека по голове лупить? За это одно сесть можно, не говоря уж о прочих махинациях.

— Что ж не садите? Кишка тонка?

— Дам последний шанс исправиться.

— Как это?

— Расскажешь продолжение истории с Павлом Ивановичем. Деньги вернешь и документы.

— Деньги… Нет денег, дом на них куплен.

— Что ж, дом и продать можно.

— А я где жить буду?

— Как где? На вокзале. Там таким, как ты, самое место. — Он подождал. — Но можешь и тут пожить. Пока. Деньги за дом мои, значит, и дом мой…

— Что я должна за это сделать?

— Документы вернуть.

— Я документы верну, а вы меня вытолкаете.

— Я тебя и сейчас могу вытолкать. Какие проблемы?

— А мама? А Маруся?

— Мама пусть за домом смотрит, Марусю удочерю, а тебя вон поганой метлой.

Юля не испугалась. Она высчитывала, перебирала виды на жизнь.

— В Белорецке я нажилась…

— Чем тебе плох Белорецк?

— Не понимаете? Родила без мужа, у ребенка в свидетельстве, где отец, прочерк.

— Вот беда-то! Прямо горе. Ай-ай-ай, а что ж родитель? Почему ребенка не усыновляет?

— Не знаю, — Юля обиженно отвернулась.

— Надул! — удовлетворенно заметил Авилов. — Надул он тебя, Юлька, как тетку Нюру, проходимец!

— Чему радуетесь-то?

— Ты смешная такая. Хочешь, я на себя запишу Марусю?

Юля посмотрела недоверчиво.

— Жениться я не собираюсь. Детей у меня нет. Папа Марусин прохвост, мама двинутая, а ребенок ведь не виноват.

— А мне за это в кабалу?

— Да нужна ты… Дедушек своих люби. Документы отдашь и газуй на все четыре стороны. От тебя одни головняки. Думай, Юля, как следует… Я могу и сам поискать. Все равно найду, разве не знаешь? А когда найду, кому станет хуже?

— А паспорт у вас есть? — вдруг перебила она.

— А как же. Обязательно. Как у любого порядочного гражданина. А у Павла Ивановича нет, что ли? Врет. Так бы его и в поезд не пустили, а он вовсю разъезжает.

— Он в море.

— Да ну? Щас. Как же, в море… Смотри, считаю до трех, отвернись! Раз, два, три!

Авилов вынул платок и стер густой слой крем-пудры с синяка. Юля ойкнула. В этот момент в дверях возникла Елена Ильинична с подносом и чайником. Взглянув на гостя, она охнула и присела, так что чайник качнулся, и негодующе уставилась на Юлю. Авилов захохотал, довольный произведенным эффектом.

Он принялся за чай с пирогами, а Елена Ильинична приготовила припарку, чтобы снять отек под глазом. Юля раздумывала, какая связь между синяком и поездом, в котором разъезжает Павел, вместо того чтобы быть в море, и из-за этого не могла есть. Но больше всего ее поразило не коварство Павла Ивановича, а разговор про Марусю. Что Марусю можно удочерить. Она недоверчиво посматривала на Лео — шутит он опять, что ли?

— Вы это про Марусю серьезно?

— Зацепило? Мне нетрудно.

— Так вы меня прощаете?

— В обмен на помощь.

— А если я не соглашусь?

— И без тебя все отберу. Так и так. Тогда ты окажешься на улице, и, что будет с Марусей, неясно. Для меня разница не так уж велика, а для тебя чувствительна.

Авилов понял, что ему хочется переиграть «пленника» на его же территории и его же способами. Чужими руками дать ему по затылку. И на этот раз, похоже, он нашел ключ к необузданной домработнице — она хочет замуж. Очень хочет законного брака, от которого Павел Иванович уклоняется всеми правдами и неправдами.

— Подумай сама: я тебя здесь оставляю, пусть недвижимость будет, удочеряю Марусю, а ты мне помогаешь. Ребенка зарегистрируем, и будешь жить, как кума. Я тебя обманывал когда-нибудь? Нет. А он обманывал. И сейчас занимается тем же самым. Говоришь, он в море, а он мне позавчера в электричке фингал под глаз поставил.

Юля задумалась, как видно, надолго. Ответа не последовало. Авилов запросился спать, и ему отвели наверху комнату. Когда Елена Ильинична перестилала постель, из-под подушки выпал блеснувший предмет, который он проворно поднял и подал ей. Это была Ирина заколка для волос. Старый упрямый дурак, отругал он полковника. Нет, чтоб сказать толком. Что за тайны мадридского двора?

С утра Авилов поднялся в хорошем настроении. Было ясно, как и с кем следует поступать. Убрал «сторожа» у входной двери, которого поставил ночью, незаметно для обитателей, медленно обошел дом и кое-что обнаружил у цокольного окна. Какие-то странные следы, точно тут ползали на четвереньках. Стар стал полковник, как дом осматривал, непонятно. Схалтурил, но у них с Ирой связь какая-то мистическая, он ее и без следов чует. Потом он отправился на участок, где нашел овощную яму, но так закамуфлированную кустом, что обнаружить было невозможно. Авилов приоткрыл крышку, заросшую мхом, и засунул туда голову.