Наталья Солнцева - Эликсир для Жанны д’Арк

Катя настаивала, что пентаграмма на ее зеркале и тлеющий шейный платок – это угроза.

– Кто-то запугивает меня…

Лавров с сомнением качал головой. Он распахнул окно, чтобы выветрился дым, и в столовой стало зябко. Катя куталась в шаль, но у нее все равно зуб на зуб не попадал.

– Платок не мог загореться сам по себе! Как он вообще попал в ванную?

– Где вы храните шейные платки? – спросил Роман.

Разговаривая с Катей, он в то же время прислушивался к голосам в коридоре. Прозорин задал Галине взбучку. Та плакала и клялась, что ни при чем.

– В гардеробной… и еще в шкафу. Могу оставить на вешалке в холле. У меня много шейных платков и шарфиков, – сказала Катя.

– Как давно вы надевали тот, который загорелся?

– Не помню… дня три-четыре назад. Что на нем за пятна? Неужели кровь?

Лаврову самому хотелось бы это знать.

Голоса в коридоре смолкли, и по коридору пробежала плачущая горничная. За ней торопливо прошел Сергей. В руках он держал обгорелый мокрый платок.

– Скажите мужу о своих подозрениях, – посоветовал Кате гость. – Если кто-то желает вам зла, то…

– Ни за что! – вспыхнула она. – Он даже не спросил, как я себя чувствую. Даже не взглянул в мою сторону. Небось побежал Федору докладывать, что случилось.

– Ваш муж хочет прояснить ситуацию.

– Ему плевать на меня, – вырвалось у Кати.

Волнение и страх заставили ее проговориться. В иных обстоятельствах она не стала бы плакаться в жилетку едва знакомому человеку, тем более жаловаться на супруга.

По коридору опять пробежала горничная, теперь в обратную сторону.

– Подождите меня здесь, Катя, – попросил Лавров. – Я отойду на минутку.

Он метнулся в ванную за волосками, но опоздал. Там уже орудовала красная и опухшая от слез Галина, уничтожая следы «преступления». Лавров с сожалением вздохнул и вспомнил о Прозорине. Куда тот направился?

Ответ на этот вопрос пришел сам собой. Из кухни донеслись недовольные крики хозяина, который распекал кухарку.

Лавров вернулся в столовую и подошел к Кате. Она была сама не своя. Волосы растрепаны, губы дрожат.

– Скажите, кто из вашей прислуги – рыжий?

– Рыжий? Никто. Горничная черненькая. А повариха, наоборот, блондинка. Крашеная.

Волоски, замеченные Лавровым на краю ванны, не могли принадлежать охранникам ни по цвету, ни по длине.

– А Федор? Какие у него волосы?

– Темные… с проседью. Он носит хвост.

– Все не то! – в сердцах воскликнул Лавров. – Значит, рыжих в «Дубраве» нет?

– Нет. Хотя постойте… наш конюх. Он рыжий. И лицо в веснушках.

– Могу я познакомиться с ним?

– Можете, но… зачем? – часто заморгала Катя.

У нее, похоже, начался нервный тик. И Лавров приложил к этому руку. Его вопросы пугали хозяйку дома. Он вовремя сообразил, что слишком увлекся. И решил исправить ситуацию.

– Хочу развести лошадей. Прикуплю землицы и займусь выведением исконно русских пород. Стану коннозаводчиком.

– И вы туда же? – обиженно протянула Катя. – Выходит, вас не книги интересуют? Все мужчины одинаковы. Сперва лошади, потом научные опыты. Сведете дружбу с конюхом, а там и до Федора дело дойдет.

Лавров прислушался. Из кухни раздавался звон посуды. Голоса смолкли. Видимо, Прозорин высказал кухарке все, что хотел, и пошел… куда же он пошел?

– Простите, Катя, – пробормотал гость. – Мне нужно идти. Ради бога, извините!

– Вы… бросаете меня? В такую минуту?

Ей не удалось разжалобить Лаврова. Он выпрямился и с каменным лицом произнес:

– Меня ждут в пансионате.

– Ах да… вы собирались кататься на лыжах…

Оставив Катю в горестном недоумении, он вышел во двор, осмотрелся и двинулся за угол дома, к двери в цокольный этаж. Та оказалась приоткрытой. Лавров осторожно подкрался и заглянул внутрь. За дверью было небольшое темное помещение наподобие прихожей, где стояли картонные ящики, висела одежда и спецовки. Возле ящиков он увидел двух мужчин. Ближе к двери находился Прозорин, который своей широкой спиной загораживал собеседника. Впрочем, не трудно было догадаться, что он разговаривает с Федором.

Роману повезло: двор был пуст, и никто не помешал ему подслушивать.

– Взгляни-ка сюда, – произнес басок, принадлежащий хозяину дома. – Что это за пятна?

– Похоже на кровь, – ответил бархатистый баритон. – А в чем дело?

– Это платок моей жены!

– Где вы его нашли?

– В джакузи.

– Как он там очутился?

– Я у тебя хочу спросить! – грозно пророкотал басок. – Что за идиотские фокусы? Платок тлел и дымил. А если бы пожар случился?!

– Я в первый раз вижу этот платок.

– Откуда он мог взяться в ванной? Кто-то его измазал и подпалил.

– Я тут ни при чем, – отпирался баритон. – Моей ноги сегодня в доме не было. Клянусь! Я в ваши хоромы редко захожу, и то по необходимости.

– Ты со мной не шути, Франческо, – рассердился хозяин.

– Я никогда не шучу. У меня нет этой дурной привычки.

Собеседники замолчали. Должно быть, они разглядывали платок и думали, что бы это значило. Первым «осенило» Федора.

– Это он! Алиборон подал нам знак…

– Он?! – не поверил хозяин.

– Кровь… дым… все это в его духе…

– Странно, что он выбрал платок Катрин.

– Это не случайно, – глухо вымолвил баритон. – Я имею в виду, Алиборон знает, что делает.

Прозорин расправил плечи и вздохнул. Было не похоже, что предположение Федора огорчило его. Скорее воодушевило.

– Не томи, Франческо! В чем смысл поданного знака?

– У меня язык не поворачивается…

– Слушай, не выводи меня из терпения! – рассвирепел Прозорин. – Я сюда не байки травить пришел. Зачем Алиборону поджигать платок моей жены?

– Я не в силах в точности истолковать его намерение. Мне кажется… таким образом он намекает…

– Нельзя ли конкретнее? На что намекает твой подручный?

– На… жертву… – выдавил Федор.

Воцарилась тишина, нарушаемая прерывистым дыханием Прозорина.

– То есть? – не понял он. – Алиборон хочет жертвы? Это не новость, знаешь ли. Мы уже обсуждали это.

– Он указывает на жертву.

– Погоди… – растерялся хозяин. – Что же получается?.. Платок принадлежит Катрин… значит… Но это немыслимо!.. Не дури, Франческо!..

– Он выразил свою волю…

– Ты с ума сошел!

– Он выразил свою волю, – угрюмо повторил баритон. – А выполнять его условие или нет, вам решать.

– Ничего себе… условие! – задохнулся от возмущения Прозорин. – Ты соображаешь, о чем идет речь?.. О жизни моей жены, скотина!

– Зря вы меня оскорбляете. Сами пришли ко мне, спрашиваете, а я виноват?

– Да я тебя…

Сергей в ярости замахнулся, хотел ударить Федора.

– Я лишь передал вам его желание! – крикнул тот, вскидывая руку для защиты.

– Проклятие! – прорычал хозяин и опустил кулак. – Проклятие!!!