Наталья Андреева - Смерть по сценарию

— Я всю жизнь всего добиваюсь сама. Родилась в деревне, сама корову в детстве доила, сама дрова пилила с матерью и в Москву потом сама перебралась. Наша деревня там, в западном направлении. — Она махнула рукой почему-то в сторону солнца.

— А я думал, что вы всю жизнь только на югах отдыхали, — усмехнулся Алексей, вспомнив первое знакомство.

— А просто еще в юности все надоело: и огород, и грязные местные речки, и вообще вся эта деревенская жизнь. Нахлебалась в детстве навоза, до сих пор запах земли не выношу. У племянника все тут так культурно: и насос, и душ, и отопление в доме. А так ни за что бы в деревню не поехала! — Она совсем разошлась, налила еще в рюмки. — Ну, за нормальную жизнь!

Алексей только пригубил, Вера Валентиновна выпила все.

— Вот вы, Сашенька, молодец, второго хотите родить, а мне и одна дочка с трудом досталась. Когда двадцать пять исполнилось, да в магазине на хорошем месте проработала пару лет, думаю: надо родить. Мужиков на дух не выношу, все такие инфантильные. Извините, не про присутствующих. — Она подмигнула Леонидову. — Вот и родила. Да. Командировочный какой-то подвернулся, из интеллигентов. Инженер, приехал в столицу пробивать проект, неглупый, интересный, пожил у меня недельку. Это еще двадцать лет назад было, тогда жизнь другая была… — Она раскисла на жаре, подперла руками голову.

«Еще песни петь будет, как простая русская баба, а гонору сначала было сколько! Так, «Окрасился месяц багрянцем…» уже близко, чувствую. Мне, что ли, с ней запеть, раз так разморило? Бедная Саша, отправить ее домой?»

— Саша, тебе не жарко? Может, ты пойдешь?

— Вы извините, Вера Валентиновна, мне и на самом деле не слишком хорошо… — Александра поднялась с шезлонга, посмотрела выразительно на мужа.

— А мы с Алексеем Алексеевичем еще по одной, я его вам доставлю в целости и сохранности. — Дама разошлась, потянулась к джину опять.

«А мне тебя куда доставлять? — подумал Леонидов. — Да, нет повести печальнее на свете, чем повесть о законченном банкете… Дамочке часто стресс приходится снимать». Жена ушла, а он продолжал слушать лирические воспоминания.

— Да, Сережа был такой милый… Ну, приехал человек в командировку, жена на восьмом месяце, в Москве мать, брат, с которым ссоры каждый день. Побрякушки, что ли, фамильные не поделили? Из благородных они, голубых кровей, а сам Сережа такой интеллигентный, взятки давать не умеет, в наш магазин зашел случайно, подарок жене покупать, да так и не вернулся к своему брату, у меня заночевал. Я даже никогда адреса его не узнавала, ну родила и родила, по собственной воле, для себя. Еще с мужиком и ребенка своего делить! Мы с матерью семь лет одни прожили, да не в городе, в деревне… Вот и Соне не везет, — неожиданно сменила тему она. — Дочка самостоятельная, тоже не умеет промолчать, когда надо. Этот Демин ее ходит кругами, а ни мычит ни телится, хорошо хоть деньги с меня не требует…

— Какие деньги?

Она поняла, что про деньги заикнулась зря, махнула рукой:

— Деньги, деньги… Господи, везде нужны деньги! Дачу эту все равно придется отдать, так бы хоть в

семье осталась, но скользкий же он мужик! Чем ему Сонечка нехороша? Вам Соня нравится, Алексей? — Отчество дама уже не выговорила.

— Очень красивая девушка.

— Вот и я такая была. Не верите? — Вера Валентиновна вскинула голову, не совсем трезвые глаза' упорно не могли сконцентрироваться на лице Леонидова.

— Давайте я вас в дом отведу? Жарко сегодня, и после такого обеда надо полежать.

— Я в порядке. Думаете, пить не умею?

— Да это я пить не умею.

Он аккуратно повел даму в дом. В кухне мало что изменилось после его ночного визита, по-прежнему висела иконка в углу, мебель на тех же местах, запах опилок. На первом этаже было прохладно, это сверху, от раскаленной крыши стекал в верхние комнаты жар, а здесь на окнах висели свежие чистенькие занавески и на разобранной кровати белело свежее белье. Алексей за локоть поддержал женщину в дверях, провел мимо стола. Она неожиданно качнулась туда, взяла фотографию Клишина, стоявшую в новой металлической рамке:

— Паша, Паша, ты меня так никогда и не простил, Паша! — Она заскулила, вцепилась рукой в покрасневшее от солнца и джина лицо. — Да, мы вместе с тобой это сделали. Все чужие, ты только был свой, теперь одна, одна совсем, и Валечка, и Паша… Соня! Соня здесь?

— Здесь. — В дверях стояла, опираясь о косяк, злая Софья. — Черт знает что, стояли в этой электричке сорок минут в какой-то дыре. Тебе что, пьяные женщины интересны? Или чего вынюхиваешь опять? — накинулась она на Леонидова.

— Слушай, девушка, тебе вчера предлагали комфорт, нечего орать. Твоей матери я просто помог до койки добраться, теперь сама справишься.

— Сонечка, мы просто посидели с соседями немного. Ты же сама хотела…

— Да помолчи ты, — оборвала Соня. — Не обязательно об этом кричать.

— Ба, да у вас тут целый бабий заговор! И какова благая цель? Кстати, завещание у Клишина кто из вас украл?

— Иди отсюда. — Соня зашипела, замахнулась на него сумкой. — Иди к своему выводку, а не то я устрою на вашей дачке такой скандал!

— Верю. — Он вышел из комнаты, зло захлопнул за собой дверь.

«Опять испорчены к черту все выходные. Нет, это дело надо закрывать, завяз по самые уши, ну и семейка! Скорей бы они с этой дачи убрались! А завещание у Клишина было, и они его сперли, точно. Только кто из них и когда?»

Леонидов не стал тащиться через калитку, привычно перемахнул через забор и упал в собственный сад, приземлившись спьяну не слишком удачно. Конечно, до состояния Веры Валентиновны он не дошел, но на жаре в тридцать градусов любая доза алкоголя добивала организм. Саша сидела под яблоней, читая какую-то книгу, на мужа взглянула, как на архангела, внезапно упавшего с небес на один из дачных участков при деревне Петушки:

— Леша, ты жив?

— Второе пришествие на грешную землю. И снова помер. — Он растянулся прямо посреди сада, на колючках скошенной травы, не замечая, как они больно втыкаются в бока и спину.

— Ты хоть в тень доползи, — посочувствовала Александра.

— Между прочим, это твоя инициатива — гости.

— Я же думала, что она женщина, — протянула Саша, кивая в сторону забора.

— А она кто?

— Мужики и то так не пьют.

— Ну, прожила бы ты так, как она, свою жизнь, может, тоже оттягивалась бы время от времени.

— А как она ее прожила?

— Самостоятельно. Пойду водички холодненькой попью или квасу. Квас у нас есть?

— Позавчера в коридоре белое эмалированное ведро поставила.

— Ты святая.

Леонидов побрел в сторону дома и вдруг за своим забором, в просвете между деревьями, увидел знакомую лохматую голову Михина. Тот шел явно в сторону клишинской дачи.