Алексей Макеев - Московский инквизитор (сборник)

— Нет уж! Поехали туда сами! И лично я не уйду оттуда до тех пор, пока Степан не появится! Я там такое устрою, что он мигом прибежит! — гневно проговорил Орлов.

Со своими удостоверениями они беспрепятственно прошли в офис Савельева, впрочем, Крячко был там частым гостем. Они уже приближались по коридору к приемной, когда у Стаса зазвонил телефон. Увидев номер звонившего, Крячко присвистнул:

— А Савельев-то у нас экстрасенс! — И, ответив, спросил в трубку: — Ты мое приближение заранее чуешь? Так мы уже на подходе.

Когда они вошли в кабинет, Николай Степанович удивленно сказал:

— А я-то собирался у тебя спросить, когда ты подъехать сможешь, а то тебя Степан ищет.

— На ловца и зверь, — буркнул Орлов.

— Кто ловец, а кто зверь? — тут же уточнил Савельев.

— Вот когда придет, тогда и разберемся, — мрачно ответил Петр.

— Что-то случилось? — насторожился Николай Степанович.

— Вот если Степан в течение ближайшего времени здесь не появится, то тогда точно случится! С ним! — многообещающе сказал Крячко.

Зная, что никакие угрозы в отношении его сына этими двумя людьми никогда не будут претворены в жизнь, Савельев даже беспокоиться не стал. Он спокойно позвонил сыну и попросил его немедленно приехать, потому что его уже ждут, а потом повернулся к гостям:

— Как я понимаю, в таком состоянии предлагать вам чай или кофе бессмысленно, так, может, чего покрепче?

— Давай что есть, а то нервы на взводе, — махнул рукой Крячко.

Так, потягивая коньячок в комнате для отдыха, они и провели полчаса, пока не появился Степан. Вылезти из мягких низких кресел, что Стасу, что Петру было не так-то просто, так что к активным действиям они перейти не могли, зато рты у них были не заткнуты, и они высказали парню все, что думали о его безобразном поведении. Он их спокойно выслушал, а потом вежливо спросил:

— Это все, для чего вы хотели меня видеть? Тогда я пойду, потому что судьба Льва Ивановича, как я понял, вас не волнует, а то бы вы начали не с мата, а с вопросов о нем. А он-то думает, что вы о нем беспокоитесь, вот уж разочаруется!

И он действительно повернулся, чтобы уйти, тут Крячко — все-таки помоложе — справился со своим креслом и бросился за ним.

— Степа! Прости! Возраст! Нервы!

— Тяжелое детство, — продолжил, поворачиваясь к нему, Степан. — Деревянные игрушки, жизнь впроголодь, и петушок-леденец два раза в год на день рождения и Пасху.

Стасу стало стыдно, потому что все перечисленное относилось как раз к детству самого Степана. Орлов, к тому времени тоже вылезший из кресла, примирительно сказал:

— Степа! Ну ты нас тоже пойми! За столько времени от него ни звука не было! Ладно, тогда это хоть как-то понять можно было! Но сейчас-то, когда с него все обвинения сняты, он опять молчит! Что мы должны были думать? Мы его уже по всей Москве искали, только что под кусты не заглядывали!

— Ладно! На первый раз прощаю, — сухо ответил Степан — значит, все-таки всерьез обиделся. — Времени у меня мало, поэтому я тезисно. Гуров жив и жить будет — опасность миновала.

— Какая опасность? — похолодев, спросил Стас. — Он что, был ранен?

— Нет, предынфарктное состояние. Лев Иванович находится в ведомственной больнице, куда вас не пустят, да и рано ему еще гостей принимать — под капельницей лежит. Все необходимое, включая лекарства, там есть. Как только врачи разрешат, его перевезут в ваш госпиталь, а уже оттуда — в санаторий, договоренность об этом уже есть.

— И надолго он там? — севшим голосом поинтересовался Стас.

— Никто не знает. Состояние у него было очень тяжелое: судите сами — больше недели прожить в состоянии ежесекундного стресса и при этом еще работать как каторжный. Вот здоровье и подвело.

— Ты случайно не знаешь, где Мария? — невинно спросил Орлов.

— Не знаю, но скоро будет в России, — уклончиво ответил парень.

— Степа! — приобняв его, ласково сказал Стас. — Кое-что мы уже знаем, но хотелось бы больше.

— Что мог, то сказал, — покачал головой парень.

— Да не нужны нам государственные тайны, — улыбнулся Крячко. — Ты просто выскажи свое мнение, это правда, что всю эту кашу Мария заварила? Что будь она умнее и вызови полицию, ничего этого не было бы?

— Станислав Васильевич, — высвобождаясь, сказал Степан. — Муж и жена — одна сатана, и лезть между ними не только бесполезно, но и опасно. Пусть они сами между собой разберутся.

— Значит, действительно она, — вздохнул Орлов. — Ладно, Степа, ты вроде торопился, так иди.

Парень ушел, а вскоре и Петр со Стасом поехали обратно на работу. По дороге Крячко задумчиво сказал:

— Кажется, у меня в сарае на даче оглобля была.

— Еще трудиться! — хмыкнул Орлов. — Да я ее собственноручно застрелю — ведь чуть не угробила мужика! И ведь наверняка не чувствует себя ни капли виноватой! Отсиживается где-то за границей, а ее муж здесь за ней дерьмо подчищает! И ведь выставила себя перед всей страной страдалицей безвинной! Ну, пусть только вернется!

— Это хорошо, что Лева сейчас в больнице, — подумав, сказал Стас.

— Ты что, с ума сошел? — уставился на него Петр.

— Я в том смысле, что поговорить с ней по душам никто не помешает, — объяснил Крячко.

— Понял, — кивнул Орлов, и они обменялись понимающими взглядами.

Гуров даже предположить не мог, какие интриги плетутся у него за спиной, а усиленно лечился. В больнице, несмотря на ее небольшие размеры, имелось самое современное оборудование, и Льва обследовали со всех сторон самым тщательным образом. Иногда ему казалось, что его разобрали на молекулы, выбросили все испорченные, заменив их новыми, и собрали обратно. Однообразная жизнь тяготила его, но он также понимал, что довел свой организм, правда, не без активной помощи извне, до самого крайнего предела, и привести его в порядок действительно необходимо.

Тем временем Мария и Саша вернулись в Москву на том же частном самолете, на каком и улетали. Мария была в полном восторге! Она прекрасно провела время в Эмиратах, загорела, накупалась и наелась настоящих фруктов, подружилась с Лейлой, хозяйкой имения, где они жили, — та была уроженкой Северного Кавказа и прекрасно говорила по-русски. Красоты она была совершенно необыкновенной, и наверное, именно поэтому ей несказанно повезло выйти замуж за богатого, а, главное, нестарого эмира, причем стать его старшей женой. И вот теперь обвешанная подарками Лейлы Мария вернулась в Москву, уверенная, что там уже все в порядке. А вот Саша так радужно настроен не был. От беспокойства за Гурова он только что ногти не грыз, так что ему отдых был не в отдых.

До дома их довезли на роскошной машине. Мария, как и положено, шла впереди налегке, а Саша, нагруженный сумками с подаренными тетке вещами, за ней, потому что лично он очень вежливо, но твердо от всего отказался. Ключи от квартиры Гурова у Саши были, и он открыл дверь. Когда они вошли, то даже беззаботное настроение Марии мигом улетучилось — сразу стало ясно, что в доме уже давно никто не жил. Разбросанные при обыске вещи были кое-как распиханы по шкафам, да и то не все, везде лежала пыль, продукты в холодильнике давно испортились, и вонь стояла жуткая, посуда с намертво присохшими остатками еды лежала в мойке. Одним словом, дом встретил их пустотой, тишиной и беспорядком.