Марина Серова - Экстрим по праздникам

Галька делает такое несчастное лицо, говорит, что ее незаслуженно оболгали, что все ей завидуют, а она женщина больная, но честно работает с утра до ночи на рынке и все такое. Что интересно — ей всегда верят.

— А почему же вы их в квартиру пускаете? — искренне удивилась я. — Вдруг они и у вас что-нибудь украдут.

— Да что у меня брать-то? Денег крупных у меня давно не было. Те, что зарабатываю, я сразу в магазине трачу — мне ведь есть что-то надо. А ценных вещей у меня мало — золото я все продала, в шмотки дорогие, которые я в свое время покупала, давно не влезаю, поэтому раздала их кому могла. Когда совсем тоска загрызает, одной пить уже невмоготу, то тогда я им звоню, и они приходят. Но только когда у меня деньги есть. За свой счет они никого никогда не поили. Даже если у самих деньги есть. А они у них всегда есть. Она ведь на рынке торгует. В прошлом месяце мебель мягкую купили, в позапрошлом центр музыкальный за десять с половиной тысяч.

А до этого холодильник привезли какой-то большой. Бабки наши во дворе видели, потом по дому растрепали. Да и выпивают они постоянно. На что, спрашивается? А я вам скажу, на что, — она продукты левые толкает. Ей их всякие сомнительные знакомые привозят, продают по закупочной цене, она сверху накидывает и продает как хозяйский товар. А разницу себе в карман.

И ни разу не попалась! Даже хозяин ее об этом не знает. Вот так надо уметь!

Марину развезло. Она размахивала руками и время от времени роняла зажженную сигарету на пол. Я думала о Толкачевых. Ну что за люди! Как таких земля носит? Столько гадостей наделали, и до сих пор им хоть бы хны. Действительно, уметь надо.

— А как вы думаете, могли они у вас фотографии украсть?

— Зачем они им? Если только Колька взял, перед сном в туалете посмотреть. Насколько я знаю из его пьяной болтовни, то он со своей женой спит раз в полгода. А она, наверное, от недостатка мужской ласки с ума сходит, раз такие вещи творить начала.

У нее и семья-то приличная: мать работает главбухом на каком-то предприятии, отец покойный тоже в советские времена какую-то хорошую должность занимал. Вроде, Галька говорила, главным инженером был. Правда, наверное, что в семье не без урода. Вернее, не без уродки.

Я приехала домой, раздираемая чувствами и эмоциями. Теперь мне еще сильнее хотелось встретиться с семейкой Толкачевых. Эти негодяи наверняка увидели у Марины фотографии и вместе решили содрать деньги с Лины. Тянуть со встречей я не хотела, поэтому решила, что поеду к ним сегодня же вечером, ведь Галина на этой неделе не работает, как сказал мне «Вася» — Колюня. Так что дома будут они оба. Я была на сто процентов уверена, что затея с шантажом родилась в дурной голове Колюниной супруги. Явно она генератор идей в их семье, а Николай выполняет ее поручения, типа встретиться с Линой и потребовать у нее деньги, позвонить по телефону и попугать беременную женщину.

Ума у них хватает только на такие подлости. У меня от возмущения аж во рту пересохло!

Я зашла на кухню, достала из холодильника пакет молока и залпом выпила целый стакан. Заболеть ангиной я не боялась — с детства пила ледяное молоко и чувствовала себя прекрасно.

В это время на кухню зашел Арсен. Он выглядел как огурчик. Вероятно, хорошенько выспался.

— Вернулись уже, Женечка?

— Да, только что. Что тут у вас новенького? Где семья?

— Лина Баграма спать укладывает. Мне звонил Бойко, начальник отдела снабжения. Так вот, он сказал, что этикетки для подделки заказали в типографии от нашего лица, для наших нужд.

— Это как? — не поняла я.

— Ну, кто-то позвонил в типографию, сказал, что нам очень срочно нужны этикетки для вина. Дескать, часть тех, которые они нам сделали, случайно намокла, и теперь, дабы не получить по мозгам от начальства, то бишь от Бойко, надо срочно допечатать пятьсот штук. Обычно этикетки печатают для завода по несколько тысяч. Платим мы за работу по безналу раз в месяц. А за допечатку звонивший предложил заплатить наличными и сразу. В типографии согласились. За этикетками явился какой-то молодой человек, заплатил и уехал. Директор типографии случайно докопался до этого.

— А что за молодой человек? — поинтересовалась я.

— Никто его раньше не видел. Он сказал, что у нас новенький и что неприятность с порчей этикеток произошла по его вине.

— А в типографии что, так сразу все и кинулись выполнять его заказ? — недоверчиво поинтересовалась я. — Может, он чей-то знакомый?

— Милая Женя, это работа пары часов, ведь в типографии есть все необходимое для повторения тиража. Заказчик предложил «живые» деньги. Вот ему и сделали.

Кому же не хочется подзаработать? С директором типографии я разговаривал. Тот, кто это сделал, уже уволен.

— А что с бутылками?

— Там вообще темный лес, — вздохнул Арсен. — Никто ничего сказать не может.

Обэпники на заводе работают и тоже ничего толкового от «стеклодувов» добиться не могут.

После этого разговора я подумала, что пора позвонить Наташе и узнать, нет ли чего новенького у нее.

Полчаса я дозванивалась до своей знакомой. Сначала было занято, потом долго не брали трубку. По времени вроде все должны быть на работе, обед начнется только через час…

Наконец запыхавшийся голос Натальи отозвался:

— Слушаю вас.

— Наташа, это Женя. Я еле тебе дозвонилась. У вас там что происходит?

— Да все, как всегда. Планерки, летучки… Короче, обычная беготня.

— Угадай, зачем я тебе звоню.

— Да я уже поняла. Кстати, сама тебе хотела позвонить. Только сегодня что-то проясняться начало. Ты про этикетки, наверное, уже знаешь?

— Знаю. Но говорят, что с бутылками не совсем ясно.

— Да все там ясно! Заказ пришел тоже от завода «Ковчег». Позвонили по телефону. Сказали, что срочно надо сделать еще несколько сотен бутылок. Все как и с этикетками. Ты знаешь, кто звонил?

— Кто? — Я вся напряглась.

— Мы пока сами не знаем. Я думала, вдруг ты сама уже до всего докопалась.

Нам бы работу облегчила. Жалко, что нет.

Ну ладно, ты, если что, позванивай мне.

С нас за «Ковчег» начальство три шкуры дерет, а народу мало сейчас — все по отпускам разъехались. Одни практиканты.

Наши ребята никак не могут застать вашего шефа. Он сейчас где?

— Дома он. Я попросила его несколько дней не показываться на людях. Может быть, все-таки мне удастся что-нибудь выяснить в ближайшее время, есть у меня кое-какие мысли. Только я не хочу их пока афишировать.

— Ну ладно, звони, если что.

Я отключила телефон и прилегла на кровать.

Итак, что я имею? Во-первых, звонки Арсену. Во-вторых, звонки Лине.

Ну, с ней-то практически все прояснилось. У ее подруги Марины Серебряковой были весьма откровенные фотографии. Их утащили ее соседи Толкачевы, чтобы шантажировать Лину. Пленок в природе не существует, значит, осталось только забрать фото. А для этого надо зайти к Колюне с Галюней «в гости».