Марина Серова - Страховка от жизни

— У меня, слава богу, есть работа. Кстати, мне в Заводской. И если вас зовут Мишей и вы живете в этом районе, то я вас с удовольствием подвезу.

Тот чуть в ладоши не захлопал:

— Ха-ха! Хоть в этом повезло! Да Мишка я, Мишка. Паспорта, правда, у меня нет. Я его потерял недавно. Меня в Заводском районе каждая собака знает.

Я сочла, что нет оснований ему не верить, и распахнула дверцу машины. Тут мой будущий пассажир честно предупредил:

— Только, мадам, прошу прощения, я на халяву Денег у меня нету. Сам с утра не пимши. А тебя как зовут, девушка?

— Меня Таней. Только рукопожатия потом, — я не подала в ответ на протянутую руку свою ладонь. — А то в поворот не впишемся, чего доброго.

— О господи. Откуда знаешь, что меня Мишкой кличут? Ты что, экстрасенс? — я не стала его поправлять. — Ничего, что я к тебе на «ты»?

Я пожала плечами. Мне ли привыкать.

— А ты меня тоже на «ты» зови. Мы же с тобой почти одногодки.

Я не позволила себе обидеться на его высказывание, что он — мой ровесник. Главное, удалось с ним встретиться. А значит, я продвинулась еще на один шаг ближе к разгадке тайны Насти Калякиной.

— Миша, мне кое-что надо узнать про твою бывшую соседку, Эмму Замотырину.

— А ты что, из милиции?

Я решила, что такому типу, как Мишка, вряд ли нравится общаться с милицией, и представилась журналисткой. Кем я только за сегодняшний , день не перебывала — и журналистом, и милиционером, и даже страховым агентом! А еще далеко не вечер.

— А почему говоришь «бывшую»? Как про покойницу, ей-богу.

Я не стала объяснять Мишке, что Эмма и на самом деле уже предстала перед богом. Это не входит в мои обязанности. Вот распутаю клубок, а уж потом поставлю в известность местное отделение милиции, где искать пропавшую Замотырину.

— Это я так, оговорилась. Просто она долго не появляется.

— Да. Это да. Не появляется почему-то слишком долго. Из-за работы, наверное.

— Она нашла работу вне Тарасова?

— А почему ты об этом спрашиваешь? — вопрос прозвучал настороженно.

Я решила подойти с другого конца, чтобы усыпить его бдительность:

— Ты понимаешь, мне поручили в редакции написать статью о целесообразности существования такого института, как биржа труда, — на ходу сочинила я. И тут меня прямо понесло:

— Эмме предложили пройти соответствующие курсы. По окончании курсов ей смогли бы предложить работу с приличной зарплатой. Понимаешь, голова садовая? А Эмма отказалась. Вот я и хотела встретиться с ней и выяснить, почему она отказалась.

— Класс! — Мишка вновь захлопал в ладоши. — Просто класс! Не знаю, почему она отказалась. Мне она вообще не соизволила доложить, что на бирже зарегистрирована. Надо же, как ей повезло. Там курсы, тут — тоже высокооплачиваемая работа. И делать-то ей ничего не надо — сиди себе, склад сторожи. А денежки капают. И мне бы такая работа подошла.

— Не знаешь, кто ее нанял? — спросила я.

— Да бизнесмены какие-то. Муж с женой.

Склад с продуктами сторожить. Слушай, а как насчет той работы, от которой Эмма отказалась? Может, я подойду?

— Это от меня не зависит. Ты становись на учет на биржу труда. А они уж посмотрят. Только там тоже паспорт обязательно предъявлять надо.

Мишка, как незаслуженно обиженный ребенок, шумно вздохнул:

— И-их. Без бумажки ты букашка…

Я его сетования на судьбу пропустила мимо ушей. Меня другое интересовало.

— Посмотри-ка, муж, случайно, не этот господин? — И я показала своему пассажиру фото Свистунова.

Мишка обтер руки о полы пальто, аккуратно взял снимок, внимательно его рассмотрел и заявил, что знать его не может по одной простой причине, что никогда в глаза не видел. Не довелось. Поскольку о существовании милой супружеской пары услышал от самой Эммы.

— Только ты не распространяйся об этой работе. Склад-то подпольный. Ее наняли по-тихому.

Она просила никому не говорить. Даже когда Эмку милиция стала искать, я ни словом про то не обмолвился.

— Ну что ты, конечно, все строго между нами, — успокоила я Мишку.

Я высадила замотыринского дружка около его дома и отправилась к следующему объекту по своему плану.

Психиатрическая больница, где трудилась в последнее время Настя Калякина, находится на Аллынной горе. Оттуда весь Тарасов, покрытый плотной пеленой смога, виден как на ладони.

Остановившись у ворот клинического городка, я вышла из своей «девятки» и отправилась искать административный корпус.

Никаких машин. Ну разумеется — в пять часов рабочий день заканчивается, а стрелки часов неумолимо приближались к этой цифре. Меня окутали свежий, пьянящий воздух и оглушительная тишина. Даже не верится, что внизу, в городе, жизнь бурлит, как проснувшийся вулкан. Здесь же совершенно безлюдно. Последнее, правда, мне не очень понравилось. Даже проконсультироваться, в какую сторону двигаться, не у кого.

Я медленно брела по направлению к больничным корпусам, соображая, какому из них отдать предпочтение.

И тут из-за угла старого краснокирпичного здания вышел мужчина в фуфайке и зеленых штанах.

Он еле тащился, жестикулируя на ходу и рассуждая вслух с самим собой о чем-то, видимо, очень важном. Лицо у него такое было — сосредоточенное.

И я, прибавив шагу, двинулась к нему, потому что узнала Сашеньку. Того самого, с разными глазами.

Но подойти не успела.

Из подворотни частного дома, расположенного неподалеку, за решетчатой оградой больничного городка, вдруг выскочила собака. Нет, собака — это громко сказано: песик был размером меньше кошки Маруськи, любимицы моей подружки Ленки.

Японский пинчер бежевого цвета. Тонкие ножки, дрожащее тельце, глаза-бинокли, а остальное — уши. Как у гремлина, героя фантастического сериала.

Собачонка со звонким лаем метнулась к мужчине.

А тот с диким воплем: «Мамочки!» молниеносно кинулся к ближайшему дереву, благо в этих «сказочных» местах их предостаточно. И со скоростью, совершенно нереальной для его габаритов, вскарабкался на него, как обезьяна. У общительного пинчера аж истерика началась: ему так хотелось схватить дядьку за пятку или хотя бы за штанину.

Но непонятливый господин взгромоздился на ветку, которая сразу затрещала под его довольно грузным телом, и продолжал вопить, как ненормальный. Впрочем, чему удивляться, ведь так оно и есть. Он и вправду ненормальный. Псих то есть.

— Джульетта, девочка моя, — окликнула собачку женщина, выглянув из калитки. — Ах ты, маленькая хулиганка. Ты зачем опять так дядю напугала?

Ушастая Джульетта, ободренная нежным голосом любимой хозяйки, превзошла сама себя и, встав на задние лапки, принялась, как зайчонок, скакать вокруг ствола дерева, заходясь истошным лаем.

Женщина скрылась за кустами во дворе своего дома и через некоторое время появилась на больничной территории, направляясь к дереву и приговаривая: