Лариса Соболева - Кровавая свадьба

Осенний парк был пуст, украшен листопадом, однако красоты осени никогда не занимали Киру Викторовну, собственно, у нее не было времени очаровываться природой. Мужа увидела издалека, с неудовольствием отметила, что выглядит он лучше прежнего, просто светится. Он предложил ей присесть, Кира Викторовна опустилась на скамью.

— Слушаю тебя.

— Кира, верни мой пистолет.

— Почему ты решил, что он у меня? — глядя в сторону, чтобы он не заметил разочарования в ее глазах, проскрипела она.

— Когда я собирал вещи, пистолета не было на месте. Не стал тебе докучать тогда, потому что понимал, в каком ты состоянии. Но сейчас я должен забрать его.

— У меня его нет.

— Кира… — Петр Ильич занервничал. — Ты не понимаешь, во что можешь вляпаться. Из такого же пистолета убит Герман, а полгода назад Феликс.

— Что ты говоришь! — с издевкой произнесла она. — Выходит, убил ты.

— С ума сошла? Пистолет находился у тебя.

— А я о Феликсе. Его, по крайней мере, убил ты.

— Ненормальная! — Он подскочил, прошелся вдоль скамьи, снова сел. — Нет, ты совсем рехнулась. Как могла такое подумать?

— Тут нечего думать. У тебя есть пистолет, ты мог и убить.

— Следуя твоей логике, Германа убила ты.

— Не я, — невозмутимо сказала Кира Викторовна. — Но кто-то правильно сделал, эту гнилую породу следует уничтожить.

— Да очнись ты! — закричал Петр Ильич, потом несколько раз глубоко вдохнул, дальше заговорил, с трудом сдерживаясь: — Если о пистолете узнают, тебе не поздоровится.

— Он на учете?

— В том-то и дело, что нет. Хранить его опасно. Отдай мне.

— Раз пистолет не зарегистрирован, ты зря беспокоишься. — Она встала, давая понять, что разговор окончен. — И потом, Петя, эксперты всегда установят, из какого оружия сделан выстрел.

— Установят, — буркнул он тоном протеста. — Только не у нас. Найдут пистолет, повесят убийство… (Она пошла к выходу.) Подожди! Мы не все обсудили. Когда подадим на развод?

— Когда хочешь, — сухо сказала она, продолжая идти.

— Кира, — догнал он жену. — Я оставил тебе дом, дачу забираю.

Кира Викторовна обожгла его глазами. Дачу! Она строила загородный дом, планировала каждую комнату, заказывала на заводе винтовую лестницу, сажала деревья, копала и воевала с сорняками. А кто-то придет на все готовенькое?

— И не думай, — зло процедила. — Ничего не получишь.

— Видит Бог, я хотел мира, но его не хочешь ты. Тебе нужен скандал? Хорошо. Устроим дележ в суде, но там я потребую делить все, дом тоже. Зачем тебе это? Ты настолько упряма, что не понимаешь, в каком положении можешь оказаться. Тебя могут обвинить в убийстве, если…

— Не волнуйся, я докажу, что убил ты. Прощай.

— Значит, так, — наконец сказал Дима. — Первое: надо позвонить Андрею, пусть поторопится, а то Риту из СИЗО вынесут вперед ногами.

Света достала телефон, нажала на кнопки. Переговорив с Андреем, сообщила ребятам:

— Завтра ее выпустят под расписку, кажется. Теперь что?

— Едем к твоей любимой игрушке, — сказал Дима. — Где она?

— В моей комнате, в доме папы, — улыбнулась Света.

Она пересела за руль и мчалась, чему-то посмеиваясь. Собаки встретили машину, заезжающую во двор, оглушительным лаем. Валера быстренько закрыл окно, ворча:

— У, раскрыли пасти! Пошли вон! Светка, загони их.

— Ах, какие мы нежные, — вылезая из авто, рассмеялся Дима, потом влетел на веранду. — Эй, мисс Валерка! Ты почему не заперла дверь, негодяйка?

— Я заперла! Еще и проверила, — оговорился Валера. — Проверил. Я всегда проверяю, заперта ли дверь, привычка у меня такая.

— Подкачала привычка.

Света ринулась внутрь и на первом этаже распахнула дверь детской перед парнями. Дима остолбенел на пороге, сдалав шаг в комнату.

— Ни фига себе! — вытянулось накрашенное личико Валеры.

— Чего стали? Прохо… — Света осеклась.

Разгром, словно здесь воевали. Огромные мягкие игрушки валялись по всему пространству со вспоротыми головами и животами, у самых крупных вспороли лапы, а у слона хобот. Не пожалели даже подушки в форме черепахи и божьей коровки. Кругом была поролоновая стружка, вата — внутренности игрушек.

— Кто-то успел раньше нас, — догадался Валера.

— Собаки… — задумчиво произнес Дима. — Собаки гуляли по двору… дверь была открыта… Светка, у кого еще есть ключи?

— У меня ключи Германа. — Света, как ни странно, не была потрясена. — Есть запасные, их берут кухарка и домработница… Я сейчас. — Она убежала, тут же вернулась. — Ключей нет.

— Понимаешь, Света… — Дима медленно прохаживался по комнате среди распотрошенных игрушек. — Это сделал человек, хорошо вам знакомый. Его впустили собаки. Какие бы они ни были беззлобные, а чужого не пропустят. Или пустят, но не выпустят. Баклажан, проверь окна, закрыты или нет. (Валере не надо было повторять дважды.) Он знал, где лежат ключи, а также имел информацию, которую ты получила от Риты. Домработники что собой представляют?

— Хорошие люди, — заверила Света. — Работают много лет, все пожилые. Кухарка уехала к сыну, я знаю, потому что хотела вернуть ее из отпуска, чтобы вам готовила. Остальных Герман отпустил на десять дней.

— Ясно, прислуга отпадает. Сколько прошло времени после свидания с Ритой?

— Два часа, — ответил появившийся Валера. — Окна закрыты.

— Рискованно кто-то поступил, — продолжал рассуждать Дима. — Мы ведь могли вернуться после свидания с Ритой сразу же. Очень странно. Светка, а Рита точно при тебе вспомнила о значении слов, что написал Герман?

— При мне. Абсолютно точно.

— Звони Андрею, пусть вытаскивает ее сегодня, до завтра она может не дожить.

— Какой ужас! — пролепетал Валера. — Нет, это просто кошмар.

— Андрей! — Света возбужденно кричала в трубку. — А нельзя сегодня же вызволить Риту из тюрьмы? Она больна, у нее высокая температура. Еще мне страшно за нее. Андрюша, помнишь, Егора посадили, потом он повесился?.. Так вот, он не повесился, его повесили в камере… Да, убили. У меня есть доказательство, он написал мне письмо… Понимаешь, все может повториться с Ритой… Нет, ты поверь мне! Рита сказала, что я найду в моей любимой игрушке то, про что написал Герман, умирая. Мы приехали, а здесь игрушки вспороты. Сделай что-нибудь!.. И обязательно позвони мне.

Света бросила телефон и смотрела на ребят, улыбаясь.

— Чему радуемся, принцесса? — спросил Дима.

— Тому, что никто не знал, кроме меня, папы и Германа, про мою ЛЮБИМУЮ игрушку.

— Постой, постой! — Дима подскочил к ней, взял за плечи и затряс. — Выходит, твоя любимая игрушка цела? Я не ошибаюсь? — Света утвердительно кивнула, Дима подпрыгнул. — Йо-хо-хо! Цела! Где она?

Света сняла с полки массивную шкатулку и поставила ее на письменный стол, указав на нее обеими руками: