Чингиз Абдуллаев - Допустимый ущерб

Это не портье. Он так требовательно посмотрел на меня, что я покраснела. Можно врать недалекому человеку, обманывать проходимца. Но лгать честному и умному собеседнику очень сложно.

— Вы говорите правду? — спросил хаджи Рахман.

— Нет, — с ужасом услышала я свой ответ.

Словно это сказал кто-то другой. Что со мной происходит? Может, на меня подействовала энергетика этого святого места? Но я не хочу лгать в тот момент, когда мы идем к Каабе. Просто не желаю, вот и все.

— Зачем вы его искали? — поинтересовался мой собеседник.

— Я увидела, как он несколько раз разговаривал с другим человеком, и это показалось мне достаточно странным. — Я предельно честно ответила на его вопрос и увидела, как Расул показывал мне, что нужно заканчивать наш затянувшийся разговор.

— Вы заметили, как он общался с другим человеком из моей группы? — едва слышно спросил хаджи.

Он тоже не хотел, чтобы наш разговор услышали.

— Да, — кивнула я.

Хаджи улыбнулся. Кажется, он понял даже больше того, что я собиралась ему сказать, показал взглядом на Джамалова, потом повернулся ко мне. Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Он довольно усмехнулся.

Какой умный, благородный и понимающий человек! Господи, если бы в нашей стране все муллы и хаджи были такими же людьми, то у нас не осталось бы атеистов и агностиков.

— Как вас зовут? — спросил он.

— Кеклик.

— Красивое имя, — сказал хаджи Рахман, словно давая понять, что не собирается сдавать нас полиции, и отошел от меня.

— Что он тебе говорил? — спросил Расул, протолкнувшись ко мне.

— Ничего. Спрашивал об одном нашем знакомом… — Я даже не успевала закончить фразу.

Мы все дружно вышли из отеля и направились в сторону мечети. Рядом шагали тысячи других паломников. Дагестанская группа осталась где-то позади нас, и я потеряла ее из виду.

Мечеть Масджид-аль-Харам, во дворе которой находится Кааба, священный черный камень, является поистине грандиозным сооружением. Обычно оно вмещает в себя до девятисот тысяч человек, но во время хаджа здесь иногда бывает до четырех миллионов.

Это огромное пространство, заполненное паломниками, производит сильное впечатление. Почти все здесь в белом. Лишь некоторые женщины совершают обход Каабы в светло-зеленых, желтых и даже черных одеяниях.

Еще в седьмом веке, во времена Пророка, у священного камня Каабы появилась небольшая мечеть. Но основные постройки были сооружены значительно позже, в 1570 году.

К этому времени турки-османы уже взяли Константинополь и овладели Святой Софией, вокруг которой были поставлены минареты. Затем напротив нее была построена Голубая мечеть. Вокруг нее тоже выросли шесть минаретов, как и здесь, в Масджид-аль-Хараме.

Имам Мекки называл это святотатством. Ведь ни одна мечеть на свете, даже самая роскошная, возведенная правителями Османской империи, не имела права равняться с Каабой. Тогда набожный султан Ахмед приказал построить в главной мечети мусульманского мира седьмой минарет.

Само название «Аль-Масджид-аль-Харам» переводится с арабского как «Заповедная мечеть», дословно даже «Запретная». За последние восемь лет по указанию короля Саудовской Аравии проведена ее реконструкция, построены еще два минарета. Теперь их девять, высота каждого составляет девяносто пять метров. В огромной мечети четверо крупных ворот и сорок четыре входа. При этом работают сразу семь эскалаторов.

Главный вход в мечеть — это ворота короля Фахда, куда мы подошли все вместе. Разумеется, здесь не обходится без давки. Расул шел впереди, рассекая для нас человеческие волны. А мы с Тамарой-ханум благоразумно держались сзади.

Здесь, конечно, очень красиво и необычно. Рассказывают, что последняя реконструкция обошлась королевской казне в десять с половиной миллиардов долларов.

Мы приблизились к Каабе. Священный камень нужно обойти семь раз, читая молитву, называемую хутба, в которой говорится о наших обязанностях. Каждый паломник должен прикоснуться к камню или поцеловать его. Но задержаться здесь не удается. Поэтому мы только едва дотягиваемся до святыни кончиками пальцев и испытываем сильное эмоциональное потрясение.

При этом мы повторяем слова молитвы: «Субхана раббия ль азым», что означает «Свет мой Великий Господь». Люди, которые уже бывали здесь, произносят: «Ссами Аллаху лиман хамидах. Раббана ва лякиль-хамд», что означает «Аллах услышит тех, кто воздает ему хвалу. Хвала Тебе, Господи».

Людские волны одна за другой накатываются на камень. Если бы не служители мечети, здесь наверняка возникла бы очередная страшная давка. Поэтому мы все двигаемся по кругу в установленном порядке и произносим молитвы.

Завтра мы будем ходить между холмами Сафа и Марва, тоже семь раз. Считается, что именно по этим местам здесь пророк Авраам вел на заклание своего сына Исаака. Здесь шайтан пытался уговорить Авраама отказаться от своего Бога и не приносить в жертву единственного сына. Но Авраам был непреклонен.

Мусульмане называют его Ибрагимом, а сына — Исмаилом. Хотя по древним иудейским текстам это Исаак, рожденный от Сары, а матерью Исмаила была рабыня.

Но дело даже не в этом, а в готовности отца принести в жертву своего сына из любви и покорности своему Богу. И, конечно, в милосердии самого Всевышнего, который послал Ибрагиму овцу и запретил приносить в жертву человека.

Интересно, что древнееврейские традиции были отринуты христианами и восстановлены Пророком Мухаммедом. Он объявил этот день самым важным праздником у мусульман, свидетельством величия и милосердия Господа, пославшего отцу вместо сына жертвенную овцу.

Но огромно и значение жертвенной любви Авраама-Ибрагима к своему Богу. Человек готов был принести в жертву собственного сына.

А теперь подумайте и скажите, только рационально рассудив, — откуда в аравийской пустыне мальчик из бедной семьи мог знать библейскую историю об Аврааме и его сыне? Но Мухаммед объявил, что именно эта легенда является самым ярким свидетельством милосердия Господня.

Вот уже полторы тысячи лет мусульмане отмечают праздник Курбан-байрам, или Ид аль-адха. Только они, хотя на самом деле это должен быть праздник всех трех религий, где почитается Авраам, — иудейской, христианской, мусульманской.

Интересно, что уже здесь, в Мекке, я узнала и о таком поразительном факте. Когда Мухаммед был еще мальчиком, он помогал своему дяде Абу Талибу перегонять караваны. Однажды они пришли в Сирию, где в городе Бусре встретились с монахом Бахирой, который был достаточно известным христианским богословом. Он увидел мальчика Мухаммеда и уверенно заявил, что перед ним будущий Пророк. Более того, монах посоветовал его дяде беречь мальчика от иудеев, которым может не понравиться будущее Мухаммеда.