Энтони Макгоуэн - Охота

Так прошло пять лет.

Кстати, он оказался прав. Гвин была слишком хороша для меня.

— Итак, ты приглашаешь меня на свадьбу?

— Тебе там не понравится. Свадебный шатер похож на слона. Нет, он больше кита… горы… В любом случае там будут зубастые девчонки, нарядные гости. Все это не для тебя. Кроме того, Софи дала мне только две дюжины пригласительных билетов, и почти все они для престарелых тетушек.

Я хотел было наехать на Дома, чтобы заставить его провести меня на торжество, но тотчас оставил эту мысль. В лучшем случае я напьюсь и стану ухаживать за девчонками. В худшем — сниму одну из них. Тогда у Гвин появится еще один повод ударить меня каблуком туфли.

— Нет, — продолжал он, — я просто хотел попросить о небольшой услуге.

— Если ты хочешь взять взаймы костюм…

— Когда в компании устроят маскарад и начнется что-то грандиозное, я тебе сообщу. Не знаю, почему я называю это услугой. Какая там услуга? Мелочь. Просто хочу пригласить тебя на мальчишник в ближайший уик-энд. Собираемся в пятницу вечером.

У меня душа ушла в пятки. Я обожал развлекаться в компании Дома. Он, конечно, придурок, однако умеет позабавить народ. Смеется над шутками, даже если высмеивают его самого. Рядом с ним всегда шумно и весело. В Доминике нет ни злости, ни мстительности, ни вероломства. Однако мне достаточно его одного. Представляя, как там будут сидеть тридцать идиотов, я почувствовал позывы тошноты.

— Неплохая идея, — проговорил я, затягивая время. — Но почему в наши дни такие события занимают все выходные? Помнится, раньше попойки продолжались всего одну ночь.

— Все дело в инфляции.

— Разве не твой шафер должен организовывать вечеринку?

— В том-то и беда! Габби — первоклассный парень. Да ты его должен знать. Я учился с ним в школе. Он занялся организационными делами. Снял отличный особняк в глубинке Корнуолла. Там комнат на целый батальон. Однако с приглашениями явно запоздал. Большинство моих новых знакомых ответили, что не смогут приехать. Кроме того, ты не поверишь, но он совсем выпустил из виду Монти! Можно подумать, что единственные друзья, которые еще остались у меня, — это старые школьные однокашники вроде самого Габби. Нет, я против них ничего не имею, но ведь надо показать, чего ты достиг в жизни и с какими людьми теперь общаешься. Так вот, я решил заняться приглашениями сам. Может, кто-то из маргиналов откликнется на мой зов?

— Ты так тактичен…

— Я бы этого не говорил, если бы не был уверен, что ты присоединишься к нам. Так что скажешь?

Он определенно находился в отчаянном положении. Приближался конец недели. Я был свободен. Просто не мог придумать уважительную причину для отказа.

— Почему бы и нет? — ответил я.

— Замечательно. Послушай, я позвоню ребятам и узнаю, кто из них сможет подвезти тебя. Или со времени нашей последней встречи ты сам обзавелся машиной?

— Нет, я пока не умею водить.

— Старина Мэтью! — Он засмеялся. — Я позвоню тебе завтра и сообщу все детали.

— Кто-то из твоих друзей? — осведомилась Эстель в своей обычной манере: то ли злясь, то ли скучая.

— Нет.

Она стояла за моей спиной, притворяясь, будто ищет папку на металлической полке. Я ощущал сладковатый запах ее духов «Обсешн», купленных у лоточника на базаре. Он уверял, что товар настоящий на сто десять процентов.

Эстель стала моей самой большой ошибкой после того, как я умер и был послан в один из кругов ада под названием «налоговый офис». Но не самой трагической ошибкой в жизни. Ужасом это никак не назовешь, просто тебе вполне светски гадят на голову и пудрят мозги в твоем же доме. Я прибыл в Килберн накануне рождественской вечеринки, устраиваемой в офисе, и Эстель оказалась самой симпатичной девушкой из всех, кто там присутствовал. Кроме нее, привлекательной внешностью отличалось только фотокопировальное устройство. В мои обязанности входило руководство отделом справок, а Эстель числилась среди сотрудников, так что мне приходилось вести себя вполне политкорректно. Тем не менее я, может быть, впервые в жизни захотел приударить за подчиненной.

Костлявый диджей с усеянным прыщами лицом (их количество превышало число имевшихся в наличии пластинок) поставил новую версию в стиле хэви-метал композиции «Полночь в оазисе». Поощряемая подружками, она подошла ко мне и пригласила на танец. Одна девушка как-то раз заметила, что я танцую словно умирающий бизон. Но Эстель отлично вела меня. Ее топик съезжал все ниже и ниже, и я следил за ним глазами. Мы трахались на автостоянке, прямо под мерцающим красным светом камеры наблюдения. Подмигнул камере, когда девушка опустилась на колени, чтобы парни, сидящие за монитором, поняли: я в курсе, что они следят за нами.

Потом мы вернулись на вечеринку, и Эстель демонстрировала поцарапанные коленки и рваные колготки. Тогда я понял, что приобрел большое горе за пять минут неудовлетворительного полового акта.

Никогда не думал, что стану работать, сидя за столом в Килберне. Впрочем, я в этом деле не одинок: здесь полно пропащих душ, которые не могли понять, чем заслужили места за облупленными письменными столами с узкими настольными лампами в помещении с серыми стенами, у которых стояли шаткие полки, заваленные папками. Их водянистые глаза смотрели в окна, сквозь которые виднелись кочегарки и гаражи. Они удивлялись, как такое могло случиться. Но я-то по крайней мере знал, за какой грех попал в преисподнюю.

Дом позвонил в четверг около полудня и сообщил, что меня отвезут к месту вечеринки на следующий день. Я отпросился у начальника офиса — все равно по пятницам работы мало.

— Поедешь с заправским политиканом, — говорил Дом. — Он позабавит тебя. Да и машина у него интересная.

— Я никогда раньше не встречался с членами парламента. А вдруг захочется задушить этого человека его же кишками?

— Да, потрохов у него более чем достаточно, — отвечал Дом. — Тебе стоит познакомиться. Парень — один из самых молодых либеральных демократов в парламенте, и его постоянно вызывают на трибуну, чтобы высказаться о всяких модных течениях типа рейва или рэпа, однако он осведомлен о них не больше меня, а ты знаешь, как ограничены мои сведения о подобной ерунде.

— Ты в этом не рубишь.

— Да, разумеется. Родди на самом деле отлично разбирается только в еде.

Вдруг я живо представил себе приятеля Дома. Он вечно произносил с экрана скорбные речи о трудной судьбе подрастающего поколения или хвалил молодых людей за присущую им творческую энергию. Этот тип как бы состоял из идеальных сфер — лицо, тело, ноги, руки носили округлую форму. У него аккуратно подстриженные гладкие каштановые волосы, встречающиеся только у толстяков и педофилов. А потом я вспомнил еще кое-что.