Энтони Макгоуэн - Охота

Луи положил книгу во внутренний карман куртки. Оставил деньги на стойке. Не зная точно, сколько стоит выпивка, он наверняка переплатил. Не из щедрости, а от нежелания разговаривать с барменом. Симпсон хотел немного побродить по улицам, прежде чем возвращаться в гарнизон. Говорили, до войны Сараево славился своей красотой. Журналисты и теперь находили здесь какую-то необычную ауру. Сравнивали город с Парижем. Ему же бросались в глаза только красивые шлюхи да дыры от пуль в стенах.

Симпсона не особенно трогало мужество горожан, боровшихся за свое существование и с большим трудом добывавших каждый кусок хлеба. Ребятишки играли в футбол на тенистых площадках среди домов. Солдаты правительственных войск с винтовками за плечами целовали девушек в узких аллеях. Он заметил, что элита, желающая отделения Боснии от Югославии, живет совсем неплохо. Тем не менее все это как-то не трогало его.

Мальчик стоял под погасшим уличным фонарем. Трудно определить его возраст: худое тело кажется гораздо моложе не по годам взрослого лица. По всей вероятности, парнишке где-то около пятнадцати. Густые темные волосы небрежно зачесаны на пробор, непреднамеренно придавая их обладателю довольно смешной вид. Он одет в дешевую нейлоновую куртку со сломанной молнией и джинсы, сохранившиеся еще с коммунистических времен. Они ему коротковаты, так что между штанами и сношенными донельзя кроссовками фирмы «Найк» виднеются голые ноги. Симпсону обувь показалась краденой. Должно быть, пацан мерз. Стоял ноябрь, и ночи были очень холодные.

Малый в упор смотрел на офицера. Под глазами черные круги. Кажется, он что-то бормочет про себя. Симпсон пошел вниз по улице, потом оглянулся и увидел, что парнишка по-прежнему не спускает с него глаз. Испытывая неприятное чувство, Луи запустил руку в карман. Нащупал какую-то мелочь. На нее можно купить булочку. Танкист повернулся и пересек улицу.

Мальчик все так же смотрит на него. Только губами перестал шевелить.

— Возьми. — Симпсон протянул ему мелкие монетки.

Тот даже не пошевелился.

— Sprechen sie Deutsch?

— Ja.

— Хорошо, только от этого мало пользы. Я-то по-немецки ни бум-бум!

Симпсон громко захохотал. Однако веселье было наигранное, ибо он явно нервничал.

— Я говорю по-английски.

— Ах так? Слушай, возьми-ка деньги. Купишь себе что-нибудь поесть.

Мальчик посмотрел на монеты и раскрыл свою ладонь. Симпсон ссыпал туда мелочь, их руки соприкоснулись. К удивлению танкиста, парнишка даже не поблагодарил его. Что ж, надо идти дальше. Больше он ничем не может помочь.

— Вы военный? — вдруг спросил мальчик.

— Миротворец, — ответил офицер.

Оба улыбнулись нечаянной шутке. Зубы у парня белее, чем у большинства боснийцев.

— По крайней мере лучше, чем дипломат.

После этих слов Симпсон мог бы спокойно продолжать свой путь. Он дал бедняге денег, пошутил с ним. Короче, исполнил свой долг. Но в мальчике чувствовалась какая-то притягательная сила. Он вроде бы не хотел отпускать лейтенанта. Это определенно связано с его отчужденностью, с неумением просить. И разумеется, какую-то роль играла внешность парнишки, печальная загадочная красота. Симпсону приходилось и раньше где-то видеть такой же пустой, всасывающий в себя все на свете взгляд. Вот только никак не мог вспомнить, где конкретно.

— Сколько тебе лет?

— Много.

Теперь мальчик смотрел ему прямо в глаза. Луи наконец вспомнил. Ну конечно. Взгляд голубых ребят, тусующихся возле вокзала Кингс-Кросс в Лондоне. Они торгуют собой. К горлу подступил комок. Симпсон чувствовал себя нехорошо, и в то же время странное сладкое волнение охватывало его. Да и жалко стало бродяжку.

— Вы не хотели бы пойти со мной? — спросил мальчик и протянул руку.

Искушение было велико, и офицеру пришлось напрячь всю силу воли, чтобы не поддаться ему. Он проглотил ком в горле и проговорил:

— Ты, наверное, голоден. Может, зайдем в кафе?

Мальчик некоторое время колебался, потом согласился.

Неподалеку находилось вполне современное заведение, где Симпсон частенько по утрам пил кофе эспрессо. Здешний кофе выгодно отличался от пахнущего грязными носками безвкусного напитка, который подавали в гарнизонной столовой. Луи старался идти рядом с парнем, но тот прихрамывал и все время отставал. Присмотревшись, офицер увидел на его бледной лодыжке шрам от проникающей раны. Пуля, очевидно, пробила ногу насквозь. Сквозь рваные кроссовки виднелась запекшаяся кровь.

— Тебе не больно ходить? — спросил Симпсон, стараясь голосом не выдать свою озабоченность.

— Нормально. Только бегать теперь не могу.

Вот и весь разговор.

Луи вошел в кафе, интерьер которого в корне отличался от древних заведений турецкого района Баскарсийя. Такое кафе можно встретить в любом европейском городе. Чистые столы, очень приличный кофе. После того как Симпсон зашел сюда пару раз, хозяин начал приветствовать офицера и называть по имени. Он явно напоказ засыпал при нем свежие зерна в блестящий хромированный автомат.

Дверь захлопнулась за спиной Симпсона. Мальчик остался на улице. Хозяин посмотрел в окно. Его взгляд говорил: всяким побирушкам не место в таком шикарном заведении. Луи распахнул дверь и поманил парня.

— Он со мной, Марко, — обратился танкист к владельцу заведения, грузному хорвату с густыми развесистыми усами, в которых спокойно могла бы заблудиться обезьяна. — Два кофе и пирожные, пожалуйста.

Усевшись в уголке и немного подкрепившись, мальчик стал запинаясь рассказывать о себе. Зовут его Стефан. Ему шестнадцать лет. Сообщив эту информацию, он опять умолк. В ярком свете Симпсон увидел следы карандаша для подведения глаз на лице своего нового знакомого. Минут пять они молчали, потом Луи спросил:

— Почему ты занимаешься этим, Стефан?

Тот молчал, уставившись в тарелку. Потом опустил большой палец в крем и облизал его. Лейтенант не счел этот жест преднамеренной попыткой возбудить его желание. Скорее он показался ему трогательным и очень детским.

— А как вы думаете?

— Ради денег?

— Конечно.

— Только поэтому?

— Да.

Впрочем, судя по тону, он вряд ли говорил правду.

— А где твои родители.

— Умерли.

— Сожалею. Они погибли на войне?

— Нет. Все случилось из-за меня. Я играл с друзьями и бегал там, где стреляли. Один из снайперов оказался добрым человеком. Он специально попал мне в ногу, чтобы я не умер. Тут прибежала мать. Они ее застрелили. Потом пришел отец. Он катил перед собой автомобиль, прикрываясь им. Хорошо придумал. Только папа не мог оставить там маму и попытался вытащить ее. Вот тогда пуля и попала ему в голову. Я лежал вместе с ними, пока не стемнело. Прошло много времени. Никто не решался подойти к нам. Ночью друг отца, работавший вместе с ним на заводе, забрал меня к себе домой.