Энтони Макгоуэн - Охота

Меня переполняли чувства.

Девушка посмотрела на меня и улыбнулась, однако во взгляде чувствовалась тревога. Я обнял Суфи. Она не отстранилась, но и не прижалась ко мне. Пришлось убрать руку. Мы шли той самой дорожкой, по которой пару дней назад подъезжали с Бланденом к замку. Прошло всего два дня, а мне казалось, что я нахожусь здесь целую вечность. Должно быть, на большой земле за это время свершились радикальные изменения: произошли революции, землетрясения, эпидемии страшных болезней. Ступая по тропе, я вспоминал Родди и думал о его внезапном отъезде. Да, он член парламента, а это значит, что его в любую минуту могли призвать на службу. Странно, однако, что Родди никому не сообщил об этом. Как-то не вяжется с его яркой, открытой натурой. Скорее следовало ожидать, что он устроит грандиозные проводы с театрализованным представлением, во время которого речь, кроме всего прочего, пойдет о государственных делах, национальных интересах, о той важной роли, которую играет в политике радикальная непримиримая оппозиция… и, разумеется, о любви к людям…

Раздражало и то незначительное само по себе обстоятельство, что он не предложил подбросить меня до Лондона. Правда, из-за Суфи я, конечно, отказался бы от его услуг, однако Бланден не мог этого знать. Да и вообще, какое ему дело до моих мыслей? Парень понимал, что больше никогда не встретится со мной. По крайней мере не на свадьбе Доминика, куда меня не пригласили.

Впрочем, настроение у меня было отнюдь не депрессивное. Я просто парил в воздухе и увлекал за собой Суфи. Как можно унывать в такой чудесный день? Снег сделал мир строго черно-белым. Поля по обе стороны дороги изгибались, словно спина бегущего зайца-беляка. В отдалении чернел лес. Небо казалось почти таким же белым, как и земля. Создавалось впечатление, будто брошенный вверх снежок растворится в воздухе и уже никогда не вернется назад.

— Красота-то какая, — обратился я к Суфи, прикасаясь пальцами к ее руке.

— Мне нравится этот звук, — отозвалась она, тяжело топая ботинками по толстому снежному покрову. — Хорошо хрустит. А куда мы идем?

По сравнению со вчерашним днем она как-то робела и чувствовала себя неловко в моем обществе, однако энтузиазм и хорошее настроение начинали оказывать на любимую благотворное воздействие.

— Я уже говорил тебе. Нам надо найти горку без деревьев.

— Вроде той?

Недалеко от дороги я увидел идеальную небольшую гору. Кататься можно было по склону противоположной стороны, чтобы не угодить в придорожную канаву.

— Побежали, — предложил я.

Схватил ее за руку и увлек девушку за собой. По мере того как мы поднимались все выше и выше на холм, она начала смеяться. В некоторых местах снег доходил до колен, затрудняя подъем, тем более, что мне приходилось одной рукой тянуть за собой Суфи, а в другой нести подносы. Однако веселое настроение не покидало меня. У самой вершины я по пояс провалился в ямку под снежным сугробом. Суфи безудержно смеялась и, пытаясь вытащить меня, упала сама. Наши руки и ноги переплелись. Когда мы наконец выбрались на поверхность, она вдруг посерьезнела и обратилась ко мне:

— Послушай, отсюда видна крыша замка. Из трубы идет дым.

Я проследил за ее взглядом. С вершины холма можно было различить лишь крышу на фоне сельского пейзажа, поля, покрытые белым снегом, и черные стволы деревьев, с трех сторон окружавших дом. Вид был сказочный, однако теперь я видел перед собой уже не замок, где обитал прекрасный принц, а жилище дровосека или обитель ведьмы.

Наконец-то мы успокоились, и мне стало ясно: пора задать Суфи несколько вопросов.

— Суфи, я хотел поговорить о вчерашнем вечере…

— О Боже… — прошептала она. — Пожалуйста, забудь все.

Взгляд вновь выражал тревогу.

Но я уже не мог остановиться.

— Я крайне сожалею о случившемся. Мне не хотелось обижать тебя и причинять боль. Мои чувства… черт, что я говорю? Хочу, чтобы ты знала…

Выражение недоумения.

— Я не понимаю. Ты хочешь сказать, что сожалеешь о моем поступке?

— Нет, о том, что я сделал. Как обошелся с тобой.

— А что такого ты сделал?

— Что? Мне казалось, я обидел тебя. Когда мы были вместе в постели…

Она приложила руку ко рту и согнулась, как будто я ударил ее в живот.

— Суфи, ты в порядке?

— В порядке? В порядке?

Она упала на снег.

Я не понимал, что происходит. Потом увидел смущение на ее лице. В то же время мне показалось, что девушка вот-вот засмеется.

Суфи протянула руки, и я помог ей подняться. Она прижалась ко мне.

— Ты не обидел меня, — прошептала любимая.

— Но как же… кровь?

И тут до меня дошло. Теперь наступила моя очередь смущаться. Как мало я знаю женщин. Ну и болван.

— Но почему ты убежала? — спросил я. — Я так беспокоился. Думал, что причинил тебе большой вред. Считал тебя… девственницей. Мне казалось, я дефлорировал…

— Я не девственница, — заявила она самым серьезным тоном. — У меня было два любовника. Тебе просто хочется считать меня ребенком. Да, вела я себя по-детски. И стыдилась случившегося. В принципе я знала, что менструация на подходе. Только не хотелось уходить: так хорошо и тепло было в твоей постели. А потом началось. Извини. Ты, конечно, испугался. Тебе стало противно.

— Ты не понимаешь, как я счастлив! — воскликнул я. — Однажды я сильно обидел девушку и больше не желаю никому приносить вреда. Ты не можешь ни испугать меня, ни внушить мне чувство отвращения. Я люблю тебя всю, каждую твою частицу.

Мы целовались на вершине холма, покрытого снегом. Мороз усиливался. Наша кожа пахла свежестью и небом. Открыл глаза и увидел, что Суфи смотрит на меня. Натянул шапку с кисточкой ей на глаза и опять начал целовать.

— Все равно вижу тебя, — прошептала она.

Тогда я приложил руку к ее глазам.

— Пора показать тебе, как нужно пользоваться этими штуковинами, — сказал я наконец, беря в руки подносы.

И сел на картинку, изображавшую жирную курицу. Мои колени доставали до самых ушей.

— Лет тридцать не катался с горок. Тогда подносы были куда больше.

Прежде чем я как следует уселся на поднос, он начал скользить вниз по дальнему склону, у подножия которого росли деревья. Попытался тормозить ногой и в результате полетел головой в сугроб. Встал, выплевывая изо рта снег. Поднос оказался тридцатью ярдами ниже.

— Весьма элегантно, — заметила Суфи, сидя на вершине.

— Перестань смеяться. — Я начал взбираться наверх. — Теперь твоя очередь.

— Нет!

— Да, девочка.

Я крепко обнял ее и усадил себе на колени, сидя на втором подносе. Каким-то чудом мы не потеряли равновесие и помчались вниз с горы. Суфи визжала как сумасшедшая.

— Останови! — кричала она. — Останови немедленно!

Мы стремительно приближались к деревьям у подножия холма. Отлично скользить по снежной горке, однако очень трудно остановиться. Мне не хотелось, чтобы Суфи свернула себе шею.