Светлана Алешина - Шансов выжить нет

Не сказав друг другу ни слова, они разошлись в разные стороны. Поль спустился по ступеням вниз, а Грег отправился первым по карнизу.

Я тут же поняла, что по-другому и нельзя было обеспечить хоть какую-то возможность удачного перехода через простреливавшееся пространство. Пока идет Грег, его прикрывает Поль выстрелами с лестницы. Потом они вместе прикрывают мой переход на другую сторону расщелины. Последним идет Поль, которого Грег прикрывает с карниза. Хуже всего, конечно, придется Полю. К тому времени, пока до него дойдет очередь, талибы успеют пристреляться к карнизу. К тому же несколько секунд он будет идти вообще без прикрытия, так как окажется на линии огня Грега, и тому придется прекратить перестрелку…

Грег перешел по карнизу практически без проблем. Под выстрелами нужно было пройти всего метров десять. Пять метров он прошел вообще незамеченным. Автомат Поля залаял лишь тогда, когда Грег был уже на середине открытого пространства.

Талибы не сумели даже обстрелять карниз, их внимание отвлек Поль, который, судя по всему, поливал огнем любую цель, появлявшуюся в его секторе стрельбы. Так что они стреляли в основном по Полю.

Грег благополучно скрылся за поворотом, и автомат Поля замолчал.

Нужно было идти мне.

Я всегда считала, что не боюсь высоты. Но только на этом карнизе поняла, что такое настоящая высота. Человек не может, например, «представить» себе высоту. Чтобы испытать ощущение высоты, нужно постоять на узком двадцатисантиметровом карнизе над полукилометровой пропастью и хорошо рассмотреть открывающееся тебе во весь горизонт огромное пространство…

Оно открыто тебе только вниз и вдаль, но оно настолько велико, что ты даже не можешь сравнить его с собой, чтобы понять истинный масштаб. Ты оказываешься просто несоизмеримым с этим пространством и начинаешь казаться себе какой-то бесконечно малой величиной, которой можно пренебречь, если рассуждать о вас обоих вместе – о тебе и этом огромном пространстве. Твое существование теряет всякий смысл, когда ты понимаешь… нет, не понимаешь… Когда ты просто чувствуешь, что в мире может быть так много пространства.

И тебе остается только шагнуть вперед и слиться с этим пространством, войти в него, стать его частью, чтобы впитать в себя весь этот лежащий перед тобой огромный и прекрасный мир.

Я знала, что нельзя смотреть вниз. Тем более что сегодня совсем недавно уже заглянула в глаза вечности, когда сползала в пропасть с обрыва скалы. Не хотелось бы вновь испытать этот вызывающий покорность смерти взгляд. Поэтому я старалась не смотреть вниз.

Но куда смотреть, когда идешь спиной к стене, прямо перед тобой пропасть, а ступни твои еле умещаются на узеньком карнизе? Я повернула голову направо до предела, так, что шейные позвонки хрустнули, и старалась смотреть только на стену. Ноги сами нащупывали карниз…

Двигалась я медленно, очень медленно по сравнению с Грегом, который пробежал по карнизу шутя. Пространство лезло в глаза, манило всмотреться в него пристально. Я чуть было не поддалась этому искушению, но тут же судорожно закрыла левый глаз, правым уперевшись в стену. Сразу стало намного спокойнее. Я даже смогла чуть увеличить скорость… Только левое веко дергалось от напряжения, и держать глаз закрытым стоило больших усилий. Он открывался просто непроизвольно.

Помогла мне еще и боль в раненой руке. Не знаю, что это было, может быть, автоматически сработал какой-то бессознательный защитный механизм, но рука вдруг заболела так, что я забыла обо всем на свете и мечтала только добраться до конца своего пути, чтобы тут же вколоть себе наркотик…

Хуже всего пришлось мне на тех десяти метрах, которые были открыты для пуль талибов. Я была абсолютно беспомощна…

Я слышала, как пули защелкали по скале у меня под ногами. Стоило одной из них попасть в меня – все, я рухнула бы вниз…

Странно, но я не слышала самих выстрелов. Только щелканье пуль о камень.

Когда мне оставалось уже буквально метра два до спасительного поворота и я уже видела Грега, высунувшегося из-за скалы и одной рукой строчившего из дергающегося на весу автомата, я вдруг увидела, что пули выбивают осколки камня прямо впереди меня, на уровне моей головы. Мне даже обдало лицо каменной пылью.

Я остановилась.

Еще два шага – и осколки полетят не от камня, а от моей головы…

– Вперед! – закричал из-за поворота Грег, заметив, что я остановилась, и перестав стрелять, чтобы я могла его услышать. – Не стой на месте! Они не попадут в тебя! Вперед, мать твою! Или я тебя сам пристрелю!

Я заставила себя сделать два шага вперед и оказалась как раз против того места, откуда пули талибов только что выбивали осколки камня…

Странно, но я была еще жива. Это меня поразило настолько, что я забыла напрочь о раненой руке и не чувствовала никакой боли.

То ли Поль заставил замолчать талибского автоматчика, пристрелявшегося к карнизу, то ли рука у того дрогнула, но пули теперь взвизгивали, пролетая мимо скалы. Уже смелее я сделала еще несколько шагов и, обогнув выступ скалы, оказалась под ее защитой.

Грег тянул меня за рукав комбинезона, я мешала ему вернуться на огневую позицию. Притиснув меня спиной к скале, он пробрался на свое прежнее место, а я двинулась дальше, с каждым шагом ощущая, как отступает напряжение, сжавшее меня на карнизе, под пулями талибов…

Снова застрекотал автомат Грега, я приготовилась ждать, когда появится из-за поворота Поль и все наконец кончится, но француз справился с переходом над пропастью еще быстрее Грега. И даже умудрился дать с карниза несколько очередей, тоже с одной руки и вряд ли прицельно… Однако психологическое действие на талибов они, несомненно, оказали. По крайней мере, ни одна пуля не задела и Поля…

Грег, а за ним и Поль присоединились ко мне, и мы втроем уселись на карнизе над пропастью.

Закурили сигареты, которые вытащил Грег из кармана. Помолчали.

– Мы сделали это, ребята! – воскликнул вдруг Симпсон и хлопнул нас по плечам. – А вы уже готовы были распустить сопли… Грегори Симпсон никогда не умирает раньше, чем кто-нибудь сделает ему пару хороших дырок во лбу. А это пока еще никому не удавалось!..

Он взял меня за подбородок и заглянул в глаза.

– Ну что, девочка? – спросил с насмешкой. – Тебе не хочется больше прыгать в пропасть?.. А то ведь мне придется спускаться и разыскивать тебя. Хоть тебе внимание старого Симпсона будет слабым утешением. Не так ли?

Он старался говорить весело, но глаза у него были холодные. Рыбьи глаза.

Я отбросила его руку от своего лица и встала.

– Пошли, – сказала я, обращаясь к обоим своим спутникам. – А то мы тут сами в горных козлов превратимся…