Светлана Алешина - Шансов выжить нет

Мы с ним любили друг друга целый год. Очень любили… Пока однажды он не заявил мне, что ему не нужен никакой спасатель. Что он сам себя спасет, если возникнет такая необходимость. Что спасателем должен быть мужчина, а не женщина… «В семье, я имею в виду», – добавил он тогда. «В семье…» Он думал о семье, а я – о своей диссертации… Вот вам и вся драма наших отношений. Банально? Да уж куда банальней… Но как больно…

«Эх ты, психолог!..» – успела подумать я, прежде чем заснуть…

Меня разбудил грубый пинок ногой в плечо.

– Быстро вставай! – Грег снова пнул меня ногой.

Я поспешила подняться, не дожидаясь третьего пинка.

– Что случилось? – спросила я. – Что за переполох?

– Заткнись! И – вперед! – процедил сквозь зубы Симпсон.

Он вытолкнул меня на улицу. В уши мне ударил ровный, постоянный гул. Он что-то мне напоминал, что-то знакомое, слышанное не раз. Но вспомнить я не успела, Грег почти волоком тащил меня куда-то из-за землянки, заставлял бежать бегом, тыкал стволом пистолета то в спину, то под ребра. Наконец мы добежали до высокой колонны метров пяти-семи в диаметре. «Мечеть!» – сообразила я. Мы нырнули в небольшую дверку и побежали наверх по узкой витой лестнице.

И тут я вспомнила, что означает гул, который ворвался мне в уши на улице.

Вертолет! Вертолет, от которого Грег почему-то убегает… Это же, наверное, за ним прилетели… Мы вылезли, наконец, на верхнюю площадку мечети. Снизу донеслись звуки стрельбы…

«Да что же там происходит, черт возьми!» – недоумевала я.

– Ах ты, сука… твою мать! – донеслось до меня снизу и сладкой музыкой влилось в уши. – Он во второй землянке залег! Лешка, подкинь ему гранату, я его пока к полу прижму!

И автоматная очередь прервала эту тираду, которую кто-то прокричал внизу на чистейшем русском языке. Конечно, не литературном. Но оттого не менее для меня приятном…

Так это же наши! Откуда они взялись? Ответить себе на этот вопрос я бы не успела, даже если бы и знала ответ. Вслед за автоматной очередью внизу прогремел взрыв, одна из землянок взлетела в воздух и вслед за тем наступила тишина…

И тут же верхушку мечети осветили мощные фары вертолета, а голос, усиленный динамиком, заорал:

– Если хочешь остаться жив, сдавайся, козел драный!

Потом совершенно другой голос, спокойный и ровный, заговорил уже по-английски:

– У тебя есть пять минут, чтобы принять решение. Или ты сдаешься, или мы сносим эту мечеть…

Голос слегка споткнулся и добавил по-русски:

– …к едрене фене.

– Обещаю тебе, – продолжал голос снова по-английски, – что в первом случае ты останешься в живых…

Но Грег не стал слушать дальше. Он вскочил в луче прожектора, схватил меня за руку, приставил к моему виску пистолет и заорал вниз, стараясь кричать как можно громче…

– Эй, вы! Сопляки! Это я даю вам пять минут! Слушайте мои условия! Вы все уходите с вертолета… Пропускаете меня на борт. И даете мне спокойно взлететь. После этого делайте, что хотите, хоть перетрахайте друг друга в задницы… Время пошло…

Он демонстративно посмотрел на часы и сказал мне спокойно:

– Видишь, как удачно все сложилось! Как вовремя подлетели твои соотечественники. Теперь у нас будет вертолет… И мы за час долетим до Равалпинди… А там я вытащу из тебя эту кассету…

Он улыбнулся мне зловещей улыбкой, и вдруг его череп разлетелся осколками, забрызгав меня кровью и мозгом…

Я пошатнулась, чуть не слетев с площадки вниз, потом уселась и начала безучастно стирать со своего лица то, что еще мгновение назад было мозгом коварного Грегори Симпсона…

Ко мне подскочили двое солдат и, спустив меня вниз, подвели к командиру. Тот потребовал мое удостоверение личности, я предъявила ему свой номерной жетон спасателя. Он долго его изучал, потом козырнул и приказал взлетать. Я понимала причины спешки – вертолет, как-никак, находился на территории чужого государства и встреча с пограничниками в планы наших спецназовцев не входила.

Сколько я ни приставала к командиру спецназовцев, к пилотам, даже к тому самому Лешке, который бросал гранату в землянку, где укрылся один из охранников, никто так и не объяснил мне, откуда взялся российский вертолет на пакистанской территории и почему он приземлился именно в этом селении, где находились мы с Грегом?

Полетели мы, конечно, не в Кайдабад, а на один из приграничных аэродромов войск ПВО, где меня, не дав мне даже умыться, пересадили на наш спасательский «Ил-42», неизвестно откуда там оказавшийся.

Мое возвращение из Афганистана произошло столь же стремительно, пожалуй, еще быстрее. И вернулась я не в Тарасов, а в Москву. С аэродрома меня привезли сначала в гостиницу, где мне дали целых сорок (!) минут на то, чтобы привести себя в порядок.

Причем от меня ни на шаг не отходили двое лейтенантов, которых я из душа еле выгнала – они, видите ли, и там меня охранять собрались… У них, видите ли, приказ… Пришлось им объяснить, что если из-за них я не успею выполнить свой приказ, то они вылетят из войск МЧС со скоростью пули, покидающей в момент выстрела ствол пистолета «макаров». После этой фразы я получила возможность спокойно вымыться в душе…

Но ровно через сорок минут оба лейтенанта подхватили меня под белые ручки и – несмотря на все мои протесты типа «у меня только один глаз накрашен» – поволокли в Министерство чрезвычайных ситуаций, где я должна была сделать доклад начальству.

На докладе у руководителя отдела после выполнения самостоятельного задания я еще ни разу не была. Это для меня было то же, что для молодой артистки выход на сцену Большого театра.

Я прокручивала в голове и так, и эдак варианты своего отчета, думала, все ли рассказывать или стоит кое о чем умолчать… Например, о своих вынужденных опытах с употреблением кетамина… Лейтенантики уверенно вели меня по коридорам, которым я и счет потеряла, и я уже начала подозревать, что это они меня подкалывают, как вдруг мы остановились, и один из них, взглянув на часы, сказал мне важно:

– Полковник Поляков ждет вас.

Я, слегка волнуясь от встречи с довольно высоким для меня начальством, вошла в кабинет и чуть не открыла от удивления рот.

За столом, уставленным телефонами, сидел Поль в форме российского спасателя с полковничьими погонами и, улыбаясь во весь рот, смотрел на меня.

– Ну что же ты, не узнаешь? А еще говорила – спать тебе на моей руке понравилось… Вот женщины! Короткая же у вас память…

– Господин полковник… – пролепетала я растерянно, словно белого медведя в пустыне встретила, – так вы русский?

«Ничего глупее не могла спросить? – съехидничала я про себя. – Теперь остается добавить – и я русская! Какое, мол, совпадение!»

– Да, я такой же француз, как ты – негритянка! – сказал Поль… То есть полковник Поляков, конечно.