Светлана Алешина - Папарацци (сборник)

Татьяна словно окаменела. Она замерла в нелепой позе, слегка подавшись вперед, как будто хотела броситься на меня. Наконец ее прорвало и она с надрывом в голосе проговорила:

– Сережа! Сереженька! Вы убили его! Боже мой… – Танька закрыла лицо руками и зарыдала.

Ревела она недолго и, оторвав от лица руки, вдруг с ожесточением бросила мне в лицо:

– Ненавижу! Я тебя ненавижу! Это все из-за тебя. Это ты лезла своим носом куда не надо, и поэтому так все закончилось. Кто тебя просил его трогать?!

– Таня, ты соображаешь, что говоришь? Он был преступник, он шантажировал тебя и еще многих людей. Он покушался на мою жизнь… – пыталась я возразить, обескураженная неожиданными обвинениями.

– Да плевала я на тебя и на всех! Я любила его, понимаешь, любила! Зачем мне теперь все это? – Она сделала неопределенный жест рукой и, закрыв лицо руками, снова безутешно разрыдалась.

У меня все перемешалось в голове. Все ориентиры и границы были сметены. Я уже не понимала, кто я – спасительница или злостная интриганка, погубившая возлюбленного своей подруги?

В этот момент входная дверь отворилась и на пороге появился невысокий мужчина, лет сорока, светловолосый и лысоватый. Он был одет в серый костюм и держал в руке большую дорожную сумку из черной кожи.

Вошедший окинул взглядом представшую перед ним картину, и на его лице, обильно усыпанном веснушками, отразились недоумение и беспокойство.

– Танья, – моложавым голосом произнес он, – что случилось?

Танька вскочила с кресла и, на ходу утирая слезы, кинулась к вновь прибывшему.

– Питер, ты приехал, – проговорила она, обнимая своего мужа, это, конечно же, был он.

– Почему ты плачешь? Объясни, – не унимался англичанин, стиснутый в Танькиных объятиях.

– Видишь ли, Пит… Случилось несчастье – у Ольги умер муж, и она пришла сообщить мне об этом… – Танька оглянулась на меня и скорбно и одновременно выразительно посмотрела мне в глаза.

Я тупо пялилась на эту парочку и молчала. Первым заговорил Питер:

– О-о-о, – протянул он, изобразив на лице сочувствие, – мои соболезнования. Ай эм сорри.

– Спасибо, – это все, на что у меня в тот момент хватило смекалки. Я поднялась и молча вышла, а англичанин остался размышлять над загадками русской женской души. Почему та, у которой умер муж, сидит как каменная и не проявляет никаких эмоций, а ее замужняя подруга заливается по этому поводу горючими слезами? Спрашивается, кто кому был дороже…

Прошло два месяца с тех пор, как были арестованы шантажисты. Литовченко и Валерия судили, они получили по восемь лет тюрьмы. Убийство Риммы, правда, на них повесить не удалось, но шантаж и захват заложника потянули на такой срок. На этом процессе я выступала в качестве свидетеля. Кроме меня, свидетелем выступила… тетя Артема. Ее единственную удалось подвигнуть на это, разумеется, на условиях закрытости процесса. Бедной родственнице пришлось краснеть лишь перед судьей и заседателями. Остальные жертвы шантажа от участия в процессе отказались.

Танька через месяц после означенных событий уехала вместе с мужем из России: Питера «перебросили» на стройку какого-то завода в Кению. Я не пошла ее провожать.

Мы сидели втроем с Петром и Артемом в кафе, пили шампанское и вели неспешную беседу на тему – «миновали дни лихие».

– И все же одного я не могу понять, – качал головой Артем, – какого рожна этой Таньке надо было? Чего ей не хватало, что она завела шашни с этим Сергеем?

– Ты ничего в бабах не понимаешь, – с сознанием своего превосходства ответил ему Петр, – ей с ним было просто интересно. К тому же для женщин важную роль играет секс. А тот хлыщ, похоже, силен был по этой части, коли он даже твою тетку соблазнил.

– Ну знаешь, секс и для мужчин не на последнем месте стоит. Что до моей тетки – ей, в ее возрасте, угодить несложно. Тут другое. Фима говорит, что для женщин важно любить так, чтобы был фонтан чувств, чтобы получить полную гамму эмоций. Ну, конечно, как они ее понимают. Таньке мало тихого семейного счастья и обеспеченной жизни, она хочет еще чего-нибудь, для полноты ощущений. Чтобы жизнь была как подвиг.

– Вышла бы замуж за нашего прораба, который каждый день пьет и жену свою с матюками гоняет. Вот тогда жизнь точно была бы как подвиг, – вставил свое веское слово Петр.

– Хватит вам умничать, – не выдержала я, – Татьяна, в общем, несчастная женщина. Ее чувства не имели никаких шансов на взаимность. Но, может, и хорошо, что она об этом так и не узнала.

– У меня родился хороший тост, – поднял бокал Артем. – Давайте выпьем за то, чтобы любовь всегда была взаимной.

– Присоединяюсь, – поддержал его Петр.

Они в ожидании посмотрели на меня. Я улыбнулась и молча подняла бокал.