Светлана Алешина - После дождичка в четверг (сборник)

– Время, конечно, упущено, – покачал головой Кряжимский. – Но те марки, которые у него похитили, вряд ли ушли далеко, верно? Я полагаю, они находятся сейчас у Еманова. Он – наиболее вероятный заказчик. Но без остальных до него не добраться.

– Итак, я отправляюсь к Кормильцеву! – подытожила я. – Пока меня не будет, постарайтесь вместе с Ромкой разыскать Еманова. Пусть Виктор сгоняет в психиатрическую больницу. Возможно, Ромка узнает его самого и машину. Тогда мы точно будем знать, что Еманов появлялся на Университетской.

Виктор согласно кивнул и спросил, как быть с моей «Ладой».

– Съездим попозже, – махнула я рукой. – Сейчас не до этого.

Ромка уже отогрелся и вполне был готов к дальнейшим подвигам. Я забрала с собой альбом с фальшивыми марками, тетрадь с расчетами, и мы втроем опять покинули редакцию.

По пути в больницу Виктор подбросил меня к цветочному магазину и, пожелав удачи, покатил дальше. Я взяла пакет с уликами и направилась к выходу.

Однако дверь была заперта изнутри, а за стеклом болталась табличка «Закрыто». Мне это не очень понравилось, но отступать я не собиралась. Сориентировавшись, где находится вход в квартиру Кормильцевых, уже через пять минут я позвонила в дверь.

В принципе я была готова к тому, что мне не откроют. У меня даже возникло ощущение, что именно так и случится. Но, к счастью, на сей раз предчувствие меня обмануло.

Тяжелая «тайзеровская» дверь распахнулась, и на пороге возник хозяин собственной персоной, одетый по-домашнему – в толстом спортивном костюме и шлепанцах. Роговые очки сидели на его разрумянившейся физиономии немного косо. Я сразу догадалась, что Кормильцев слегка навеселе.

Увидев меня, он скорбно и саркастически усмехнулся.

– П-по-моему, вы ошиблись дверью, – заявил он, раздувая щеки.

– Прежде всего – здравствуйте! – сказала я. – Не стоит забывать о вежливости. И, конечно, я вовсе не ошиблась. У меня есть важные новости.

– Меня не интересуют ваши новости, – упрямо сказал Кормильцев. – Я запретил вам собирать всякие новости.

– Запретить мне вы ничего не можете, – возразила я. – Вы расторгли со мной устный контракт, а это всего-навсего означает, что на вас я не работаю. Но никто не может помешать мне заниматься своим делом.

– Вашим делом?! – возмущенно воскликнул Кормильцев.

– Все криминальные истории я с полным правом могу считать своим делом, – заявила я. – Но, поверьте, вам стоит меня выслушать.

– Ничего не хочу слушать! – заартачился Кормильцев.

– Ну, может быть, тогда хотя бы взглянете? – предложила я, доставая из пакета альбом с марками. – Одним глазком!

По-моему, у Николая Сергеевича перехватило дыхание. Быстрым движением поправив на носу очки, он буквально выхватил у меня из рук альбом.

– Черт побери! – вскричал он изумленно. – Тот самый! Где вы его взяли?

– Не слишком ли энергично вы выражаетесь, Николай Сергеевич? – с упреком спросила я. – Мне это не нравится.

– Прошу прощения! – буркнул Кормильцев, торопливо перелистывая альбом. – Я немного разволновался. Однако, что мы тут стоим? Проходите в квартиру. – Он прижал альбом к своему круглому животу и посторонился, пропуская меня в прихожую. Я вошла и, прислушиваясь к тишине, царившей в квартире, спросила:

– Ваша жена дома, Николай Сергеевич?

– Что? Жена? Нет, сегодня я проводил ее в Сочи, – рассеянно ответил Кормильцев и нетерпеливо спросил: – Где же мы с вами побеседуем?

– Удобнее всего будет в кабинете, я думаю… – предложила я.

Кормильцев хмыкнул, но спорить не стал. Войдя в кабинет, он первым делом бросился в кресло и с жадным любопытством принялся разглядывать альбом, почти забыв о моем присутствии. Изредка он издавал восклицания сожаления и даже самого настоящего гнева. Наконец Николай Сергеевич добрался до своих вожделенных медведей. Тут он даже слегка побледнел, с неожиданной прытью достал откуда-то сильную лупу и, вооружившись ею, замер над альбомом на несколько долгих минут. Потом трагически застонал, выронил на пол альбом и лупу и откинулся на спинку кресла, обхватив руками голову.

– Стоит ли так расстраиваться из-за подделки? – спросила я. – Ведь в глубине души вы не верили, что можете стать обладателем этого сокровища, верно? Так оно и вышло. Зачем же опять травить душу? Сейчас нужно думать, как вернуть то, что принадлежит вам.

– А вы думаете, это возможно? – принимая обычную позу, спросил Кормильцев.

В его голосе появилась надежда. Видимо, наличие у меня альбома произвело на Николая Сергеевича некоторое впечатление.

– Почему бы и нет, – задумчиво сказала я и достала из пакета тетрадь. – Правда, мы не были до конца уверены, что эта вещь ваша. Но все-таки решили уточнить. – И я небрежно бросила тетрадь на стол.

Кровь бросилась Кормильцеву в лицо, и он стал похож на зрелый помидор, но тут же отхлынула так стремительно, что мне сделалось не по себе. Такими бледными люди становятся крайне редко. Николай Сергеевич был совсем не готов к моему сюрпризу, а сосуды и сердце у него явно неважные.

Однако душа не покинула Николая Сергеевича – через некоторое время циркуляция крови в его организме наладилась, он порозовел, засопел и, перегнувшись через стол, судорожно схватил тетрадь в руки. Убедившись, что это его собственность, Кормильцев сжал тетрадь в кулаке и испуганно посмотрел на меня.

– Зашифрованный конспект любовной переписки, как я понимаю? – невинно спросила я.

Кормильцев засопел еще громче, еще судорожнее сжал тетрадь и с безнадежностью в голосе спросил:

– Вы показывали ее кому-нибудь?

– Имеете в виду, компетентным органам? – осведомилась я. – Мы посчитали, что данные записи не относятся непосредственно к нашему делу. Ведь мы ищем преступников, похитивших у вас ценности.

Николай Сергеевич несколько секунд подозрительно сверлил меня взглядом, а потом встал и спрятал тетрадь в сейф. Вернувшись к столу, он вытер ладонью вспотевший лоб и, глядя в сторону, глухо произнес:

– Я чертовски вам благодарен. Вы меня спасли, понимаете? В наше время нельзя по-другому… Все так делают, не я это придумал… Однако я вам тысячу раз обязан! Что я могу для вас сделать, как отблагодарить?

– Да очень просто, – сказала я. – Помочь завершить это дело. Знаете, получилось так, что я испробовала на себе действие прибора, с которым приходил к вам Трауберг. Это ужасно. Такие люди, как он, не должны находиться на свободе.

– Но что я должен сделать? – с готовностью спросил Кормильцев.

– Самое элементарное – написать заявление в милицию. Теперь вам ничто не угрожает. И кстати, те люди, которые вас обчистили, сейчас в панике. Возможно, они скрылись из города. Нужно объявить их в розыск.