Светлана Алешина - Хит сезона (сборник)

Один из них выскочил вперед и ударом по шее положил Троянова на дорогу.

Это его слегка отрезвило. Он попытался встать, получил еще один удар, теперь уже по спине, и принялся лежа возмущаться.

– Как вы смеете, хамские морды! – кричал он. – Я депутат государственной… Или не государственной? Ну, какая разница! Я член Думы! Нет, «я – член» – это звучит нехорошо… А, вот! Я – депутат Думы и не позволю! Чего я не позволю? А ничего не позволю! А прежде всего вот этого… Класть меня на дорогу и наступать на меня ногами. Я требую уважения к личности. К моей.

– Слышь? – спросил один из часовых. – Чего это он несет? Он из Государственной Думы, что ли? А чего ж он тут делает?

– Может, к Шатуну приехал? – почесал в затылке другой. – Сегодня к нему много народа понаехало… Наверное, машина у него заглохла, пьяный же, может, в дерево въехал? Надо его к Шатуну отвести!

– А если левый? – спросил первый часовой.

– А если случайно забрел, мы его с обрыва столкнем, – сказал второй. – А Шатуну скажем – сам свалился, пьяный же. Стойте здесь, я отведу его к Шатуну, покажу ему эту рожу.

Он поднял Троянова за шиворот, поставил на ноги и, подталкивая в спину, повел в темноту за воротами. Троянов что-то возмущенно бормотал.

У ворот остались двое с автоматами. Эдик поднял руку и показал мизинцем и большим пальцем вправо и влево от ворот. Виктор и Иван исчезли в темноте – один справа, другой – слева.

Секунд через пятнадцать раздался легкий треск справа от ворот.

– Кто там? – спросил испуганно часовой.

– Да никого там нет! – ответил ему второй. – Хорек какой-нибудь пробежал.

– Нет, там кто-то есть! Я слышал! – упорствовал первый.

– Да нету там никого, хочешь, я схожу посмотрю! – сказал второй и, не дожидаясь ответа, пошел в сторону небольшой группки деревьев, со стороны которой послышался легкий треск.

Часовой, который остался у ворот, не сводил с него глаз, судорожно сжимая в руках автомат.

Он совершенно забыл о том, что происходит у него за спиной, и, когда Иван, подойдя сзади, стукнул его пистолетом по затылку, он коротко вскрикнул и, выронив автомат, повалился на траву.

Тот, который пошел на треск в деревьях, услышав его вскрик, резко обернулся и в тот же миг получил от появившегося из-за дерева Виктора, до которого он не дошел буквально два шага, такой же удар пистолетом по стриженому затылку.

Быстро связав часовых и заклеив им рты пластырем, мы прошли в ворота. Эдик приказывал молча, подавая команды руками, пальцами, даже бровями в те редкие моменты, когда при свете луны было видно его лицо.

Виктору он показал куда-то влево, и тот тут же бесшумно исчез.

«За Маринкой его послал, – догадалась я. – Значит, мы ищем, где Шатунов заседает со своими гостями?»

Мы открыто шли по растрескавшемуся асфальту дорожек и приглядывались ко всем домикам, в которых только можно было укрыться. Но никаких признаков того, что в них собрались несколько человек, мы не замечали.

Мне приходилось постоянно прятаться за спинами у ребят, потому что мы ходили по базе совершенно открыто, сообразив, что гости к Шатунову приехали каждый со своей охраной и что охранники друг друга знать не могут. Значит, хозяева будут принимать нас за гостей, а гости – за хозяев.

Мы обошли уже всю базу, а никаких признаков какого-либо совета нам обнаружить не удалось.

Мы вышли на обрыв, с которого уходила вниз деревянная лестница. Возле нее стояли двое часовых.

– Отойди! – сказал один из них Ивану, когда тот попытался попробовать, крепка ли еще лестница. – Туда нельзя!

Иван отошел, но тут же позвал Эдика.

– Ты слышал? Понял, да? – спросил он.

– Они внизу! – подтвердил Эдик.

На часовых они напали одновременно, и через пару секунд у лестницы никого не было. Часовые медленно сползали в овраг с обрыва, а мы осторожно спускались по качающейся на каждом шагу и вот-вот грозящей сорваться лестнице.

На спуск ушло минут двадцать. На некоторых участках лестничные пролеты были сорваны, и нам приходилось просто сползать по склону на ногах, рискуя споткнуться и покатиться кубарем вниз, к волжской воде.

Но наконец мы оказались на песке, и я поняла, что мы находимся на пляже.

Сориентироваться было очень просто. Ровный шелест подсказывал, с какой стороны Волга, а едва уловимое тарахтенье какого-то мотора – что там скорее всего то ли лодка, то ли хижина.

Эдик повел нас на звук работающего мотора, и метров через десять мы оказались перед железной лестницей, круто ведущей на небольшой обрывчик, с которого падал электрический свет.

– Они здесь! – уверенно сказал Эдик. – Пошли!

Мы поднялись на этот обрывчик и увидели справа от лестницы ряд деревянных домиков, гораздо лучше сохранившихся, чем наверху. Из окон одного из них, самого большого, лился электрический свет. Домик был окружен верандой. Когда мы поравнялись с освещенным домиком, кто-то вышел на веранду и сказал раздраженно:

– Почему он здесь? И почему он пьян?

При первых звуках голоса Эдик поднял руку, призывая нас остановиться и притаиться.

«Шатунов?» – подумала я.

– Тащи его на берег и полощи в Волге до тех пор, пока соображать не начнет! После этого запрешь его в любом домике и будешь стоять рядом с дверью до самого утра. А утром отвезешь его в Тарасов и сам проводишь до крыльца областной Думы! Ты меня понял?

– Понял! – ответил другой голос. – А если он в Волге утопнет?

– Ты у меня тогда на четвереньках поползешь на другую сторону Волги. По дну! Ты у меня раков кормить будешь! Чтобы ни один волос с его головы не упал!

Хлопнула дверь, а над нами по веранде раздалось беспорядочное топанье ног.

Подождав, пока Троянова уведет тот самый часовой, который доставил его к Шатунову, мы с Эдиком поднялись на веранду и осторожно заглянули в комнату.

Посреди комнаты я увидела большой стол, похожий на бильярдный, а вокруг него несколько человек. Эдик показал мне пальцем на одного из стоящих у стола мужчин, я поняла, что он показывает мне Шатунова, и включила мотор видеокамеры…

Такого материала я еще никогда не снимала.

Они прямо у меня на глазах делили наш Тарасов на куски и спорили, кому какой район достанется.

Спор шел из-за того, у кого будет больше публичных домов, а у кого меньше.

Когда кто-то спросил Шатунова, все ли на мази с законом, Шатунов сказал, что может отчитаться в использовании средств, которые были потрачены на проталкивание этого закона. И начал отчитываться – начиная с гонорара юристу, составившему текст закона, и кончая поименным перечислением депутатов, которым были вручены деньги как перед первым голосованием, так и сегодня – перед вторым.

И это все я записала на пленку. Я бы, наверное, стояла так до тех пор, пока они не начали бы расходиться и не обнаружили бы меня на веранде. Но Эдик потащил меня за руку к Волге, шипя по дороге, что пора сматываться, пока нас тут всех не перестреляли.