Светлана Алешина - Мечтать не вредно (сборник)

– Что вы этим хотите сказать? – сдерживая свое непраздное любопытство, спросила я.

– Знаете, такое ощущение, что она его еще подняла. То есть дело в том, что у нее был обычный легкий приступ, но… Она скорее всего перепутала таблетки. Сейчас ей уже получше, но все-таки надо отвезти ее в клинику – при таком скачке и до инсульта недалеко… Или это волнения так сказались?

«Палач в нетерпении», – отчего-то вспомнилось мне.

Выйдя из салона, я направилась прямиком к гаражу Пенса, по дороге купив еще один конверт, и, обнаружив еще одну книжку с той же самой блондинкой на обложке, купила и ее.

«Надо будет все это внести в реестр расходов», – усмехнулась я.

Знать, кто проделывал такие отвратительные штуки, было мало.

У меня пока не было никаких доказательств. А прийти и сказать ему – я тут вас вычислила: письма писали именно вы. И что дальше?

Ах, скажет он мне, действительно! Как это я, такой бессовестный, писал их! И как я вам благодарен за то, что вы сумели догадаться об этом!

Я рассмеялась.

Мне сейчас было нужно, чтобы этот человек сам себя выдал. И как ни удивительно, у меня не было ни капли стыда, что я действую его методами!

Но вот почему он это делал и чего он добивался?

На улице теплую погоду, так напоминающую лето, сменила холодная слякоть – только что прошел дождь, и теперь воздух был холодным и влажным.

– Нечему удивляться, – с тоской по ушедшему теплу пробормотала я. Все-таки октябрь, и ничего с этим не поделаешь.

Почему, когда появилась на свет Ларчикова кукла, у моего «подозреваемого» был такой странный взгляд?

Удивление и оторопь.

Кто-то еще играет в мою игру – вот что означал этот жест! Во всяком случае, мне показалось именно так.

Нет, я совсем не такая уж глупая, чтобы строить обвинение только на догадке.

Мне нужно, чтобы он доказал свою причастность ко всему этому. Но как?

Все упиралось в одну деталь.

Я не могла понять его мотива.

А нет мотива – какое, к черту, преступление?

– Ладно, Александра, – сказала я себе. – Главное – относись ко всему философски. Все устроится, если ты будешь сохранять спокойствие и терпеливо ждать. Все устроится, вот увидишь.

Примерно то же самое мне сказал и Пенс, которого я в очередной раз потревожила бестактным вторжением в его владения.

– Сашка, – сказал он, выслушав мое сбивчивое повествование и вытирая руки грязной тряпицей. – Почему тебе вдруг пришло в голову, что это он?

– Ну вот, – расстроенно махнула я рукой. – Так я и знала… Безосновательное обвинение, да?

– Да нет, я бы так не сказал, – задумчиво молвил Пенс, – потому что…

Он замолчал, задумчиво обозревая «Судзуки» и хлопая длиннющими ресницами.

– Ну? – спросила я, начиная терять терпение. Мог бы полюбоваться своим «возлюбленным» после завершения сей интригующей фразы.

– Потому что я и сам почему-то именно на него подумал. Даже не «почему-то», а просто там, на вечеринке, была одна ситуация, когда я буквально увидел, как он это делает. Он стоял, смотрел на Таньку, и его губы шевелились. В тот момент он вряд ли думал, что его кто-то видит, потому что находился в тени. Но, так как я пытался избежать близкого контакта с сексуальными меньшинствами, я смотрел именно на него.

– Так что он прошептал? Ты это слышал?

– Нет, но… Разве по губам можно догадаться?

– Можно, – сказала я.

Пенс развел руками:

– Все, что я понял, – это только, что он шептал какой-то стишок. Смотрел на Таньку, шевелил губами, читал стишок – вроде бы ничего зловещего, да? Если бы не странноватое выражение лица…

– Пенс, почему ты мне это не рассказал сразу? – простонала я. – Почему? Почему?

Я была готова немедленно ударить его по глупой башке.

– Ладно, будем действовать по наитию, – махнула я рукой. – Что нам остается делать? Мотив своих зловредных поступков он нам, может быть, сам потом объяснит. Когда у него начнется паника.

– И как же мы добьемся этой паники? И потом – Сашка, а если мы с тобой ошибаемся? Если мы просто с ума сходим? Нас же притянут к уголовной ответственности за нападение на невиновную личность!

– Первое – еще в детском мультике было справедливо замечено, что вдвоем с ума не сходят. Второе, и самое главное, хотя и спорное, – я сейчас почти на сто процентов уверена, что все эти каверзы он и подстроил. И третье – мы же действуем тайно! Кто сможет догадаться, что это все мы?

Вместе с этой пламенной и убедительной речью я закончила заклеивать конвертик, в который была помещена очередная белокурая девица с обложки и рассерженное «С меня хватит», полюбовалась аккуратностью исполнения и сообщила:

– Пойдем, Пенс. Нас, в конце концов, ждут великие преступные дела.

– Сашка, может быть, мы не будем этого делать? – робко засопротивлялся Пенс.

– Послушай! – возмутилась я. – В конце концов, человек должен уметь все! Даже плести интриги, раз иначе никак нельзя! Конечно, можно нам с тобой еще просидеть вместе с Ларчиком недельку в ожидании его раскаяния, но тогда нам придется хоронить живую Таню – и, в конце концов, на ту интригу у вас совести хватило? Так что пойдем, времени нет.

Куда ему было деться? Он вздохнул и поплелся за мной. Назвался верным рыцарем – так смиряйся с прихотями своей прекрасной дамы!

Ларикова в офисе не оказалось, чему я была рада. Таня спала, безмятежно посапывая.

– Разбудим? – спросил Пенс, но я покачала головой.

Все складывалось пока удачно. Я пошарила у нее в кармане куртки, вытащила связку ключей.

– Какой-то должен быть от его «вертепа», – задумчиво сказала я, перебирая ключи. – Ладно, разберемся на месте…

– Сашка, ты просто прирожденная…

– Убийца, – сказала я, невинно улыбаясь.

– Нет, воровка!

– Взломщица, – покачала я головой. – Фиг я за тебя выйду замуж, после всего того, что ты мне сегодня наговорил!

С этими словами я прошла в кабинет Ларчика и нашла сравнительно быстро то, что мне нужно.

Слава богу, куколку еще не вернули в надлежащее место. Кстати, рожа у нее была до чего мерзкая! Передать вам не могу!

Засунув ее в пакет, от чего он стал огромным и приобрел чудовищные формы, я прижала ее посильнее, чтобы она сдулась до конца.

– Сашка, такое создается ощущение, что ты в этом пакете тащишь труп, – заметил Пенс, ехидно улыбаясь.

– В свете последних твоих отвратительных речей, – хмыкнула я, – эта вот девица с мерзкой рожей станет твоей единственной радостью на всю оставшуюся жизнь. Как только разоблачу преступный элемент, я тебе ее подарю.

Потом я нашла еще одну необходимую мне вещь. Томик Чейни. Взяв ножницы, вырезала заинтриговавший меня стишок. Сдается мне, именно его наш «преступный элемент» и нашептывал… Теперь можно было приступать к военным действиям.