Найо Марш - Перчатка для смуглой леди

— В отношении расследования, никакого, мистер Аллейн.

— Как насчет комнаты Тревора?

— Он делит ее с Чарльзом Рэндомом. У мальчишки там куча комиксов с ужасами. Некоторые из них, американского производства, вполне попадают под закон об импорте детской литературы. В одном рассказывается о весьма мускулистой особи женского пола по имени Жах, на самом деле она вампир. Дама режет на части олимпийских чемпионов и всюду оставляет свой автограф, написанный кровью, — «Жах». На мальчика, видимо, эта выдумка произвела глубокое впечатление. Он намалевал «Жах» поперек зеркала в гримерной красной помадой, и мы обнаружили то же слово на зеркалах в туалете и на стене одной из лож наверху. Надпись на стене стереть пока не удалось.

— Поросенок несчастный.

— Хозяйка «Друга речника» полагает, что он плохо кончит, и во всем винит его мать. Где-то она права. Мамаша играет на электрогитаре в клубе со стриптизом, любит приложиться к бутылке, сына забирает из театра через раз, и мальчик болтается беспризорным. Так сказала миссис Дженси.

— Миссис?..

— Дженси. Хозяйка пивной. Славная женщина. Блюиты живут неподалеку от нее, где-то за улицей Табард.

— Что еще?

— Пальчики. Ничего сенсационного. Бейли взял несколько очень четких контрольных образцов из гримерных. Верх постамента заляпан отпечатками зрителей, наполовину стертыми уборщицами.

— Для нас ничего нет?

— Похоже, нет. Вполне разумно предположить, — со свойственной ему невозмутимостью и рассудительностью продолжал Фокс, — что, если мальчик хотел отомстить Джоббинсу и толкнул постамент, мы должны были обнаружить на нем два четких отпечатка ладоней. Ничего подобного, однако: сверкающая чистотой поверхность. На ковер, конечно, надежды нет. Наши ребята забрали загрязненную часть. Что-нибудь не так, мистер Аллейн?

— Все в порядке, Братец Лис, кроме слова «загрязненный».

— Я слишком сильно выразился? — удивленно осведомился Фокс.

— Наоборот, чертовски умеренно.

— Что ж, — сказал Фокс, подумав немного, — вы лучше меня разбираетесь в словах, конечно.

— Что отнюдь не дает мне права рассуждать как напыщенный идиот. Вам придется сделать несколько звонков. Кстати, вы завтракали? О, не рассказывайте. Уверен, хозяйка «Друга речника» накормила вас до отвала свежайшими яйцами.

— Миссис Дженси была столь любезна, что предложила мне позавтракать.

— В таком случае вот список актеров и администрации с телефонными номерами. Вы займетесь первой половиной, а я — второй. Попросите их, используя ваш прославленный такт, прийти в театр к одиннадцати часам. Думаю, Перегрин Джей уже их предупредил.

Однако Перегрин не предупредил Джереми, поскольку не предполагал, что Аллейн захочет его видеть. На звонок ответил Джереми. Перегрин заметил, как побелело лицо друга. «Невероятно, — подумал он, — держу пари, у него зрачки сузились». Его охватило неприятное тоскливое предчувствие, в котором он отказывался себе признаться.

— Да, конечно, обязательно, — сказал Джереми и положил трубку. — Они хотят, чтобы я тоже пришел в театр.

— Не понимаю зачем. Ведь тебя не было там вчера вечером.

— Не было. Я сидел дома, работал.

— Может быть, они хотят, чтобы ты проверил, все ли в порядке с перчатками.

Джереми едва заметно вздрогнул, легкое непроизвольное движение. Сжав губы и приподняв белесые брови, он произнес: «Возможно» — и вернулся к рабочему столу в другом конце комнаты.

Перегрин не без труда дозвонился до миссис Блюит; дама обрушилась на него с пространной тирадой, в которой очевидная расчетливость и непомерная алчность были лишь слегка замаскированы горестными волнениями о сыне. Она определенно страдала глубоким похмельем. Договорившись о встрече, Перегрин передал ей мнение врачей и заверил, что для мальчика будет сделано все возможное.

— Они напали на след мерзавца?

— Возможно, это был несчастный случай, миссис Блюит.

— В таком случае администрация несет полную ответственность, имейте в виду.

На том разговор закончился.

Перегрин обернулся к Джереми. Тот склонился над столом, но, по всей видимости, не работал.

— С тобой все в порядке, Джер?

— Почему ты спрашиваешь?

— Мне показалось, что ты неважно выглядишь.

— На себя посмотри, ты выглядишь не лучше.

— Согласен.

Перегрин помолчал немного и спросил:

— Когда ты поедешь в театр?

— Мне велено явиться к одиннадцати.

— Я отправлюсь пораньше. Аллейн займет наш кабинет, актеры же могут сидеть в фойе бельэтажа или разойтись по гримерным.

— Их, возможно, запрут, — сказал Джереми.

— Кого? Актеров?

— Гримерные, болван.

— Они могут так сделать, хотя и совершенно непонятно зачем. Как они говорят, таков порядок.

Джереми не ответил. Перегрин заметил, как он провел рукой по губам и на секунду закрыл глаза. Затем он вновь склонился над работой. Он обтачивал кусок бальсового дерева бритвой, насаженной на ручку. Рука Джереми дрогнула, лезвие соскочило. Перегрин невольно вскрикнул. Джереми резко развернулся на стуле.

— Сделай мне одолжение, Перри, вали отсюда.

— Ладно. До скорого.

Перегрин, встревоженный и обеспокоенный, вышел на пустынную улицу. По выходным жизнь в их районе замирала. Воскресную тишину настойчиво тревожили лишь звучавшие вразнобой церковные колокола.

До одиннадцати часов делать было нечего. «Не пойти в ли в церковь? — подумал Перегрин, но отсутствие привычки к посещению церквей помешало осуществить эту мысль. — Ума не приложу, что со мной происходит. Я привык принимать решения, находить выход из любой ситуации». Но сейчас решения принимали за него и ситуация вышла из-под контроля Перегрина; не мог же он относиться к суперинтенданту Аллейну как к взбунтовавшемуся актеру.

«Я знаю, что сделаю, — подумал Перегрин. — У меня в запасе два часа, я пойду пешком, как какой-нибудь герой Филдинга или Диккенса. Пойду на север, туда, где Хэмстед и Эмили. Если натру мозоли, сяду в автобус или спущусь в метро, а если время будет поджимать, возьму такси. И мы с Эмили вместе поедем в «Дельфин».

Приняв решение, он воспрял духом. Перейдя мост Черных братьев, он пошел по Блумсберри к Мэрилбоуну и Майдавейл. Его мысли были заняты Эмили, «Дельфином» и Джереми Джонсом.

У Гертруды Брейси была особая манера: она бросала острый пронзительный взгляд на собеседника и через секунду отворачивалась, резко дергая головой. В результате ее визави испытывал чувство неловкости, подозревая, что за манерами дамы скрывается не столько суетливость и непоседливость, сколько глубокое недовольство окружающими. Она то и дело улыбалась с вызывающим видом и за словом в карман не лезла. Аллейн, привыкший не доверять первым впечатлениям, предположил, что мисс Брейси из тех, кто любит сводить счеты.