Галия Мавлютова - Казнить нельзя помиловать

В сопровождении толстого я поплелся вниз по лестнице. Мне уже не хотелось узнать, как все-таки его зовут.

Хрен бы с ним, с толстым, какое мне, собственно говоря, дело до его имени? — думал я, нашаривая ногами ступеньки.

Кажется, именно сейчас я понял, как человек стареет. Жил себе маленький человечек, рос, играл в прятки, учился, ходил в школу, потом в университет. И, наконец, наступил момент, когда ему нужно срочно состариться. В одну секунду. В одно мгновение. В крохотный отрезок времени.

Стрельников встретил меня как тяжело больного. Иногда мобильная связь вредит человеку. Особенно мобильная связь вредит репутации стажера.

Ковалев уже сообщил Сергею Петровичу о моем позорном поведении на месте чрезвычайного происшествия, думал я, вяло опускаясь на стул возле окна.

Я больше не мог видеть компьютер с игрушечными солдатиками. Они довольно забавно уничтожают свои жертвы автоматными очередями. По крайней мере до сих пор компьютерные игры казались мне веселым развлечением.

— Будешь стажироваться в паспортно-визовой службе. Уголовный розыск не для тебя! Ты очень мягкосердечный для нашего дела.

Да-да, Стрельников так и сказал — слишком мягкосердечный для нашего дела.

Разумеется, Ковалев энд компани — это товарищи из другого теста, они, наверное, вместо сердца держат в груди кусок асфальта.

Я никак не мог вспомнить, где я слышал это выражение — кусок асфальта вместо сердца. Да и не хотел я ничего больше вспоминать. Я хотел домой, в свою комнату, но особенно сильно мне хотелось вернуться в прошлую жизнь, в ту жизнь, в которой я жил всего два месяца назад. Но ничто не возвращается! Почему меня не предупредили об этом? Почему не сказали? Не объяснили?

Меня с детства окружали умные и доброжелательные люди, родители, учителя, тетя Галя, и никто из них никогда не говорил мне о том, что прошлую жизнь вернуть нельзя!

На следующий день я пришел стажироваться в отдел паспортно-визовой службы. Сокращенно — ОПВС. Раньше этот ОПВС назывался паспортный стол, здесь прописывали людей, давали им паспорт, всякие там справки. А сейчас здесь царили беспорядок, сумятица, шум и гам. Везде сновали воровато озирающиеся люди, подозрительно осматривающие граждан из обычной очереди. Обычная очередь выстроилась вплоть до улицы Некрасова. Суровая женщина в форме капитана милиции всучила мне какие-то бумаги и, не объясняя деталей оформления, умчалась по своим капитанским делам. Да я и не хотел ничего выяснять у этой капитанши. Потому что больше всего на свете мне хотелось вернуться в отдел уголовного розыска. Если бы я вернулся, я бы узнал, как зовут толстого и тонкого. Эта загадка так измучила мою совесть, что оформление чужих паспортов превратилось для меня в пытку.

Мама не стала проводить со мной час воспитательной беседы, она и без того расстроилась из-за моего перемещения в другую службу. Вместо воспитательного часа она наготовила много-много вкусных котлет, что означало временное отлучение от родительской опеки. Мама расстроилась по двум причинам: во-первых, по телику не показывали сериалов про инспекторов паспортной службы; во-вторых, тетя Галя умчалась в командировку на край света. А без ее заботливого ока мама не взялась за вправление моих мозгов в нужное русло, пустив ситуацию на самотек. По принципу — либо слон сдохнет, либо император умрет.

Пока я передвигал бумаги из стороны в сторону, снова примчалась женщина в капитанской форме и, схватив меня за рукав, потащила к выходу. На ходу она объяснила, что я еду в рейд с отрядом ОМОНа и впредь буду заниматься проверкой адресов. Я пытался было робко заметить, что в рейдах я проявил себя не лучшим образом, но суровая капитанша не дослушала и впихнула-таки меня в патрульную машину. В кузове громоздились омоновцы, они весело поприветствовали меня, и мы поехали по адресам. Судорожно соображая, в чем заключается моя роль в этой операции, я спросил командира отряда:

— Куда направляемся?

— А у нас есть список. Мы будем проверять места регистрации лиц кавказской национальности. Если выявим незарегистрированных, задержим, а вы оформите протокол.

Мне сразу полегчало, будто лица кавказской национальности своим появлением в нашем городе просто обязаны были восстановить мое душевное равновесие. Кавказской национальности не существует на земном шаре — мне очень хотелось объяснить суровому омоновцу простую арифметику. Но я плюнул и не стал ничего объяснять. Плюнул, конечно же, мысленно. Вообще, мне всегда легчает, когда я сталкиваюсь с человеком, который совершенно точно знает, как жить и что делать. Это вы заблудились среди трех сосен, а он-то знает прямую дорогу в дебрях сложной жизни.

Наверное, каждый из нас встречал таких людей.

Если бы еще капитан в юбке объяснила мне, как составить протокол на административного нарушителя. По какой статье? На основании какого такого закона? Новый закон об иммигрантах из бывших советских республик проплыл мимо моих ушей, я же должен был работать в коммерческом банке! Зачем мне иммигранты из бывших советских республик?

И теперь, когда вся страна заинтересована в выдворении этих нарушителей за пределы пространства, я, без пяти минут выпускник университета, стажер милиции, абсолютно не знаю тонкостей паспортного закона.

Позор! Так любит говорить моя мама, когда я чего-то не знаю и не понимаю. А я вообще давно ничего не понимал. Меня все время куда-то везли, куда-то посылали, отправляли и переводили. Словно я представлял собой кусок неодушевленного предмета, который можно отправлять, как посылку, или бандероль, или что еще похуже.

Для того чтобы я обрел почву под ногами, мне нужно вернуться в отдел Стрельникова и увидеть Юлю, подумал я, трясясь в патрульной машине. Правда, я не мог себе даже вообразить, каким образом произойдет наша встреча, но мне до колик в животе хотелось увидеть ее, обнять и целиком вжаться в ее тело.

Но сначала я вернусь в прежнее качество, и больше меня не должно мутить от вида ранее судимых, свежего трупа, сиплого Ковалева и других гадостей, так волнующе действующих на мой организм. Я еще не знал, как достичь этого, но я должен это сделать до наступления часа воспитательной беседы с мамой. Это я знал совершенно точно.

Омоновцы набрали в грузовичок толпу узбеков, прибывших в Северную столицу за большими деньгами. Они ремонтировали какой-то дворец на Фонтанке и заодно оборудовали себе подобие жилья в этом же дворце.

Бедный граф Шувалов! Если бы он знал, что в двадцать первом веке в его хоромах будут пить чай строители в тюбетейках и стеганых халатах, он перевернулся бы в гробу. Строительная фирма, набравшая иностранную рабочую силу, закрыла глаза на регистрационные нарушения, и теперь узбеки-реставраторы, как сказал представитель фирмы, лучшие специалисты по известково-формовочной обработке стен, ехали в патрульной машине для выдворения за пределы России. Я старался избавиться от щемящего чувства жалости, разъедающей мои внутренности.