Константин Кислов - Путь на Олений ложок

Глиссер шел вдоль крутого глинистого берега, заросшего шиповником и красноталом. На берегу — ни души. Высоко в небе парил коршун. Широкие заливные луга, тянувшиеся вдоль берега, густо пестрели цветами.

«Стоит ли дальше идти? — подумал Шатеркин, взглянув на часы. — Пожалуй, километров тридцать уже отмахали…» Но не успел он принять решения, как увидел в небольшом тихом заливе возле кустов ракитника, спускавшихся к самой воде, нечто похожее на лодку. Он подал водителю сигнал остановить мотор и подойти к берегу.

У кустов плавала лодка. Она была наполовину затоплена, над водой возвышался только сантиметров на десять борт лодки, окрашенный светло-зеленой краской.

— Посмотрим, что за суденышко, — крикнул Шатеркин, обернувшись к водителю.

Он проворно зацепил багром за носовую часть лодки, подтянул ее к берегу, а потом и сам ловко выпрыгнул из глиссера.

Вытащив лодку на пологий песчаный берег, Шатеркин приступил к ее осмотру. Лодка была окрашена так, как описали ее ребята. Весел не было, даже скамейки и те не уцелели — все это, видимо, было унесено водой.

Когда Шатеркин с помощью водителя наклонил лодку набок, чтобы слить из нее воду, на дне ее в песчано-илистой жиже что-то блеснуло.

— Что это может быть? — проговорил Шатеркин, придерживая руками стекавшую через край песочную кашицу.

— Вроде как бы монета, товарищ капитан, — сказал водитель.

— Ага, вот она! — выловив блестящий предмет, воскликнул Шатеркин. — Гильза!.. Очень интересно… И калибр тот же… Но как все это могло случиться? Откуда могла попасть сюда гильза «Вальтера», когда она… — В глазах капитана появилось удивление. — Но ведь это как раз может быть очень неплохо… кажется, эта лодочка имеет прямое отношение к происшествию.

Шатеркин заметно повеселел, подмигнул водителю:

— Теперь нужно разыскать хозяина этой посудины.

— Хозяина найдем, не трудно.

— Ну-ка, подскажи, как его разыскать?

Водитель с хитрецой усмехнулся.

— Что же я вам подскажу, товарищ капитан? Тут дело обыкновенное. Ежели верить номеру — он вот тут, на корме, — хозяин этой непутевой ладьи — спасательная станция номер четыре.

— Так-так, это очень интересно. А где же находится эта четвертая станция?

— Станция-то? Да почти под самым городом.

— Под самым городом?!

— Так точно.

— М-да, из тебя бы вышел неплохой следователь. — пошутил капитан, продолжая осмотр лодки. — А раз уж мы разыскали хозяина, теперь остается немного: проверить, кого и как она спасала так далеко от города.

Закрепив на буксире лодку, водитель занял свое место. Глиссер вздрогнул и, отбрасывая в стороны гигантские седые усы, ринулся в обратный путь, заглушая все вокруг ревом многосильного мотора.

Однако веселое настроение Шатеркина было кратковременным. Спасательная станция не внесла никакой ясности в расследование. Найденная лодка действительно принадлежала ей. Как только глиссер подвел лодку к причалу, из конторки выкатился пожилой полнеющий человек с пышными казачьими усами на круглом лице — заведующий станцией. Он по-бабьи всплеснул руками и немужским тонким голосом воскликнул:

— Вот и нашлась восьмерочка! Нашлась, милая! Я говорил, что не пропадет, найдется, так по-моему и получилось.

— А как же она исчезла со станции? — нетерпеливо спросил Шатеркин, почувствовав, что его раздражает суетливая радость этого человека.

— Очень просто, товарищ капитан, — сделав неопределенный жест руками, начал заведующий. — Недели две тому назад, если мне память не изменяет, прихожу я утром на станцию и гляжу: боже мои! Восьмерочки нашей нет. Туда-сюда — нет. Как корова языком слизнула.

— Ну а дальше?

— Да ведь что дальше? Может, украл кто, а может, и волной с причала сорвало и унесло. Всяко бывает, товарищ капитан, река капризна… Так что большое вам спасибо, товарищ капитан, от лица спасательной службы.

— Пожалуйста, — с иронией бросил Шатеркин.

Домой он пришел усталый, голодный. «Итак, значит, пока ничего особенного, если не считать гильзы… А возле Дома пионеров были, кажется, те самые мальчишки, с которыми я уже сегодня встречался. Что-то очень быстро они прикатили с рыбалки…»— подумал Шатеркин, прикрывая за собой дверь. Марфа Алексеевна, взглянув на сына, покачала головой и, не сказав ничего, ушла на кухню. Риф с радостью кинулся на грудь хозяина, торопливо обнюхал его, заглянул преданно в глаза и, облизав его горячую руку, отошел к дивану. Пока мать накрывала на стол, Шатеркин просматривал газеты.

— Что, Коля, двойку, что ли, поставили? — сочувственно спросила она, зная, что сын с утра должен был сдавать зачет в институте.

Шатеркин отложил газету, поглядел на мать.

— Зачет я сегодня не сдавал.

— Не сдавал, говоришь?

— Вызвали на происшествие. Прямо из кабинета профессора…

— Вон что… — Марфа Алексеевна будто хотела что-то еще спросить, но не спросила. Она знала, что Николай все равно ничего больше не скажет, и давно привыкла к этому.

Шатеркин принялся за еду. К столу подошел Риф, уселся поудобней против хозяина и положил на край стола свою большую красивую морду. На другом конце, ближе к Шатеркину, на самой столешнице воссел пестрый мохнатый кот Тишка. Так было всегда: и утром во время завтрака, и днем во время обеда, и глубокой ночью, когда Николай возвращался с работы и садился пить чай. Каждый из них по-своему ждал этого торжественного момента: Риф — с благородной радостью, что ему представляется возможность побыть так близко со своим учителем, Тишка — с намерением полакомиться, потому что каждый раз ему доставался сладкий и сытный кусочек.

Умными и строгими глазами Риф поглядел на Шатеркина и как будто понял его настроение, потом сердито покосился на Тишку, который, облизываясь, поглядывал хозяину то в рот, то в ложку. Если бы Риф мог говорить, он, наверно, сказал бы, с презрением глядя в хищные зеленые глаза кота: «Эх, Тишка, Тишка, не друг ты, а бессовестный и жадный лизоблюд. Разве тебе понять, почему наш хозяин так невесел сегодня. И знаешь ли ты, старый плут, что мы уже с ним сегодня побывали на деле? Тишка, Тишка, ты просто ленивый и бестолковый кот…»

— Только ты ушел, Катя звонила, — спокойно, но со скрытой грустью сказала Марфа Алексеевна. Шатеркин отодвинул тарелку, вытер бумажной салфеткой губы. — И она-то все насчет твоей учебы беспокоится, какую-то книгу для тебя купила, говорит, книжка эта очень стоящая и нужная.

Николай вспомнил, что должен был позвонить Кате еще из института и не смог сделать этого.

— Хорошая она, ласковая такая… — доносился из кухни голос матери. — А ведь, поди, тоже покою через тебя не знает.

— Что ты, мама.

— Скажи, будешь ли ты когда-нибудь свободным от работы?