Павел Шестаков - Остановка

Одна только девушка обратила на себя мое внимание. Когда провожавшие бросали на гроб положенные горсти земли, она протиснулась между преподавателями, наклонилась быстро, подхватила глинистые комья, разжала ладони и сразу же, не задерживаясь, пошла прочь. На дорожке ее догнал высокий молодой человек, попытался остановить, положив руку на плечо, но она не остановилась, и они рядом, миновав автобусы, двинулись в сторону шоссе.

Все было кончено.

Отдавшие долг, соблюдая приличия, не спеша потянулись к машинам, но голоса уже окрепли, полушепот сменился деловыми репликами.

Я шел с Полиной Антоновной, соображая, как поймать машину. Дело в том, что коллеги автобусом собирались в кафе, где сняли зал для поминок. Звали, конечно, и нас, но Полина Антоновна, поблагодарив, отказалась.

- Спасибо, спасибо за помощь, за хлопоты, но в ресторан не могу. Обременительно в мои годы. Вы уж сами...

Коллеги не настаивали. А машина нашлась.

- Разрешите подвезти вас?

Предложение было уместно, но неожиданно. Говорил Игорь Николаевич. Он стоял у приоткрытой дверцы светлой "Волги", которая примостилась на площадке позади автобусов. У могилы я его не видел. Да и вообще делать ему тут было вроде бы нечего.

Еще когда я был у Перепахина, он позвонил Полине Антоновне и сообщил, что смерть Сергея естественного характера. Из нас троих он испытал, конечно, облегчение наибольшее, ведь разрешилось темное и, может быть, трудное дело. Одним убийством меньше - это всегда хорошо, только выдуманный Шерлок Холмс печалился, что преступность на убыль пойти может.

И конечно же, выразил Полине Антоновне сочувствие, причем особое, потому что, как сказал Игорь Николаевич, он знал немного Сергея еще по университету, хотя учились мы на разных факультетах.

Я говорю "мы", потому что и сам понял теперь тот взгляд, которым окинул меня Игорь Николаевич в комнате Сергея и который показался мне почти подозрительным, а на самом деле свидетельствовал только о том, что память его мою превосходила. Он и меня вспомнил. Впрочем, что удивительного?.. Как у них говорится, - такая работа. А я был не на работе, а в полной растерянности. Даже визитную карточку его в карман сунул, фамилию не прочитав.

Теперь карточка пригодилась. Фамилия вдруг вырвала из прошлого лихое какое-то студенческое сборище и парня в узких брюках, отчаянно проколачивающего на расстроенном рояле модные буги-вуги. С узкими брюками и бугами общественность боролась. Был даже стишок:

Когда студенты на досуге сплясали лихо буги-вуги,

Профком, багровый от стыда, прикрыл тот танец навсегда.

Я тогда был близок к точке зрения профкома. Немудрено, что через столько лет я не опознал в представителе закона показавшегося когда-то чересчур легкомысленным парня.

Однако такого рода мимолетных знакомств в человеческой жизни сотни бывают, и неожиданных встреч тоже, и не так уж важно, помнятся они или забываются, если только... неожиданное равнозначно случайному. Но на кладбище Игорь Мазин, как я теперь его про себя называл, случайно появиться не мог.

- Как вы здесь?

- Не знаю. Сел и приехал.

Вопрос мой фактически остался без ответа, но Полина Антоновна была им довольна.

- Вот и молодец, что приехал. Забери старуху, забери. В автобусе бензином воняет. И ехать тряско. И не по пути мне с ними. Они на поминки. Я им только мешать буду. Без меня они по рюмке-другой опрокинут и забудут, зачем собрались. Анекдоты рассказывать начнут. Ну, и пусть! Зачем мне их смущать? Они свое дело сделали: и комиссию, и венки, чин чином... Спасибо им. А ресторан или кафе, зачем оно мне? Он, Сережа, в сердце, вот тут...

Она прижала руки к груди.

- Садитесь, Полина Антоновна, садитесь, - поддержал ее за локоть Мазин.

Мы вместе усадили старую тетку в машину.

Автобусы между тем уже двигались по узкой дороге, обогнать их пока было невозможно, и Мазин медленно повел "Волгу" следом. Внезапно впереди идущий включил предостерегающий красный сигнал и притормозил.

- Лена! - крикнули в окно. - Садись скорей!

Кричали той самой девушке, что ушла раньше с молодым человеком. Он и ответил за нее:

- Езжайте! Мы сами.

- С ума сошли. Это же далеко.

- Поезжайте! - повторил парень.

Сказано это было так, как говорят - проезжайте! Тоном, каким отвечают, когда хотят, чтобы оставили в покое, отстали.

И в автобусе отстали, а вернее, двинулись вперед и мы поравнялись с молодыми людьми. Вблизи девушка оказалась старше, чем со стороны, и на лице ее я увидел то, чего не замечал на лицах других - подлинно горестное выражение, глубокое, без сомнения, чувство. Вдруг она увидела Полину Антоновну и резко шагнула с обочины.

- Полина Антоновна!

Мазин остановился, а я опустил стекло.

- Что, Леночка, подвезти?

- Нет, нет... Можно мне к вам зайти?

- Конечно.

- А когда?

- Я всегда рада буду.

- Я зайду, зайду обязательно.

- Буду ждать тебя.

На этот раз спутник девушки не чинил никаких помех. Он только рассматривал меня и Мазина, людей ему незнакомых.

- До свиданья, - сказала Лена, отступая на траву, и мы снова двинулись.

- Спасибо! - донеслось вслед.

- Кто это? - спросил я.

- Аспирантка Сережина.

Полина Антоновна повернулась и взмахнула перед задним стеклом сухой ладонью с носовым платком.

- Она вас хорошо знает, - заметил Игорь Николаевич, глянув в зеркальце на две удалявшиеся от нас фигуры.

Девушка все еще держала над головой приподнятую руку.

- Лена к нам часто ходила. Она же работу писала под Сережиным руководством.

- А он?

- Кто? - не поняла Полина Антоновна.

- Этот молодой человек.

- Муж, - ответила старая женщина коротко и недоброжелательно.

- Понятно, - кивнул Мазин, но спрашивать больше ничего не стал.

Тем временем мы выбрались наконец на шоссе, и он с удовольствием прибавил скорость, плавно обойдя мешавшие нам до сих пор автобусы. Я решил, что пришло время скорректировать наши отношения.

- Игорь Николаевич! Я, кажется, при первой нашей встрече несколько оплошал. Оказывается, мы не совсем незнакомые люди.

- Оказывается, - согласился он.

- Столько лет прошло... Вот и не узнал. Простите великодушно.

Мазин засмеялся.

- Я не кинозвезда. В нашей работе "узнавание" не преимущество.

Я не удержался и съязвил немножко.

- В узких брюках вы приметнее смотрелись.

- Запомнили? Было дело. Натерпелся я тогда, между прочим. Эх, если бы плохого человека по штанам узнавать можно было. Какое бы облегчение для криминалистов!

Мне вспомнились потрепанные, с "бахромой" брюки Перепахина.

- А как с монетами, кстати? Поверили вы в перепахинскую версию?

- Это не такой простой вопрос, - не принял Мазин мою ироническую интонацию. - Но лучше поверить.

Я тогда решил, что он Женькино семейное положение во внимание принял, и согласился с таким подходом. А Игорь Николаевич больше ничего не сказал, да и не мог сказать, как я потом понял. Он добавил только: