Димитрис Раванис-Рендис - Современный греческий детектив

С неизменной скоростью 110 километров в час они все ближе подъезжали к переправе. Парень сказал агентам правду — до сих пор он ездил в столицу только поездом. Зачем врать без надобности. Быть пойманным на пустяковой лжи — значит только ухудшить свое положение.

Чем дальше, тем больше парень понимал, что побег — вещь очень непростая. То, что он видел в фильме — если действительно видел, — в жизни не так-то просто осуществить. Он стал сомневаться, удастся ли ему достичь желаемого. И тут вдруг — первая остановка, переживания Менеджера и другого агента: с машиной что-то неладно. Он опять, как и во время пробки на перекрестке двух Национальных автострад или во время их разговоров о возможной грозе, сделал вид, будто желает только одного — в тот же день попасть в столицу, в Центр. А в душе теплилась надежда, что ему повезет: машина сломается, и они задержатся в пути. Такая задержка была бы ему очень выгодна.

Менеджер ничего особенного не обнаружил. Парень разочарованно смотрел, как он садится в машину и включает газ. Зато потом, на 214-м километре, авария все-таки произошла. Он чуть не закричал: «Ура!» — или: «Да здравствует трамблер!» Но — внимание! Именно здесь он должен проявить выдержку, не выдать себя. А там увидим! Главное — на паром они уже не успеют… Значит, хотят они того или нет, придется заночевать в городе и дожидаться рейса в 6.20 утра. Интересно, куда же его поведут на ночлег? В местное отделение службы безопасности? Или еще куда-то?.. В гостиницу? Невероятно! Впрочем, если такое случится и они остановятся в гостинице, то у него наверняка появится шанс бежать.

Теперь, когда я оказался в 717-м номере «Большой национальной» один на один с парнем из кафе «Спорт», который в данный момент разгадывает кроссворд — или, может, не разгадывает, а думает о чем-то другом или вообще ни о чем не думает, — так вот, теперь, когда я оказался в тихом номере гостиницы и стал перебирать в памяти впечатления, пережитые в ходе реализации плана, я понял, насколько был прав шеф, называя план гениальным. Конечно, я не располагал еще никакими конкретными данными и мне нечем было аргументировать свои ощущения, но я был уверен, что так оно и есть. Моя интуиция — а ей я всегда доверяю — подсказывала, что под воздействием плана в парне что-то неуклонно меняется, и это таинственное изменение вот-вот завершится желательными для нас результатами: он наконец расколется. И мы достигли этого исключительно гуманными средствами, которые применяли, следуя предписаниям плана. Я нисколько не сомневался в том, что план подействовал на парня, как действуют на трубу резкие колебания температуры. Парень из кафе «Спорт» был подопытным кроликом, на котором мы провели в строгом соответствии с планом гениальный эксперимент.

Ах, как бы я хотел пожать руку автору этого плана! Если бы я знал, кто он, я подбежал бы к нему, схватил за руки и долго, благодарно тряс бы их. Однако, если автор плана и впрямь электронно-вычислительная машина, сделать это будет затруднительно. Впрочем, и тогда есть выход — нажать какую-нибудь кнопку и тем самым выразить машине самую сердечную признательность за столь совершенное изобретение, за этот удивительный план. Ведь мне выпало счастье первым воплотить его в жизнь.

Великое дело — интуиция. У меня не было совершенно никаких гарантий, что план увенчается успехом, но все-таки я был уверен на все сто процентов, что рано или поздно здесь, в номере 717 гостиницы «Большая национальная», или в пути, или уже в Центре, когда парень вдруг окажется в другом температурном режиме — в леденящем холоде, — он не выдержит, расколется, и мы получим от него нужную информацию.

Что касается меня, то совесть моя чиста: я сделал все возможное. Руководствуясь умом и интуицией, я продвигался медленно, с большими предосторожностями и, как мне кажется, не совершил ничего такого, что могло бы помешать реализации плана. Я не упустил ни малейшего шанса, который содействовал бы успеху.

Когда мы двинулись в путь, я тотчас принялся создавать ту дружескую, непринужденную обстановку, которую предусматривал план. Менеджер, конечно, очень мне в этом помог.

И вот здесь, в тишине 717-го номера, я перебираю в памяти мельчайшие детали своего сегодняшнего поведения, хотя все вспомнить просто невозможно. Но кое-что никак нельзя забыть. Взять хотя бы притворное волнение, почти телячий восторг, с которым я вглядывался в окружающий пейзаж. Или как мы пикировались с Менеджером, который мгновенно все «просек» и занял противоположную позицию: мол, он не такой, как я. Такой контраст сослужил нам хорошую службу.

Позже, когда мы попали в пробку на перекрестке с Национальной-40, я вышел из машины, сорвал несколько полевых цветов и прикрепил букетик к зеркальцу. Парень охотно мне помогал. Затем я дал ему синий цветок, чтобы он вставил его в петлицу. При других обстоятельствах мне бы такое и в голову не пришло, а если бы я увидел со стороны, как кто-то занимается подобной чепухой, наверно, только бы презрительно усмехнулся. Но во имя успеха нашего плана пришлось надеть маску.

Невозможно сейчас вспомнить все детали, из которых постепенно, пока мы мчались со скоростью 110 километров в час, складывались реальные очертания плана. Дружеские беседы, приветливые взгляды, улыбки — короче говоря, непринужденная атмосфера, — только бы не переусердствовать! — в которой парень из кафе «Спорт» должен был чувствовать себя все свободней, постепенно расслабляться, согреваться… Все шло к той минуте, когда труба не выдержит и даст трещину.

А разве не прекрасно мы разыграли сцену с трамблером? И на первой, и на второй остановках я и Менеджер вели себя очень естественно, словно в самом деле произошла авария. Мы негодовали, что теперь, опоздав на паром, не успеем к вечеру в Центр. А как вспомню минуту, когда у нашей машины остановился этот дурак автоинспектор на мотоцикле, меня начинает трясти. Все чуть не рухнуло… План оказался под угрозой. К счастью, в последнюю секунду нам удалось избежать провала. Если бы этот служака, так неожиданно свалившийся нам на голову, сделал еще шаг и, убедившись, что с трамблером все в порядке, поднял крик: «Что за чушь вы несете?! Все в полном порядке с вашим трамблером!» — вот тут-то и произошло бы непоправимое.

— Ну, как дела с кроссвордом? — спросил следователь, которому, видимо, надоело читать газету.

— Плохо. Я что-то сегодня совсем никуда не гожусь.

— А что «река, которая не только топит, но и пожирает»? Отгадал?

Парень отрицательно мотнул головой.

— Я уже хотел плюнуть на этот кроссворд, но, пожалуй, поломаю голову еще. Упрямства ради и чтобы время не тянулось так медленно.

Следователь бросил «Вечерние новости» на кровать и встал со стула. Подойдя к двери, повернул ключ в замочной скважине.