Димитрис Раванис-Рендис - Современный греческий детектив

Да, лучше предоставить правосудию во всем разбираться, а ему, пенсионеру, вернуться к свадьбе дочери и другим домашним делам.

В былые времена (как недавно они были, всего несколько месяцев прошло), когда у него возникало какое-либо затруднение, к расследованию сразу подключалась масса людей; в управлении полиции собирался целый совет. Ситуацию прокручивали самым тщательным образом и со всех сторон. Да и помимо совета Бекас мог обратиться со своими проблемами к любому из сослуживцев. Теперь же он взялся в одиночку решать эту нелегкую задачу. Впрочем, может, и задачи-то нет никакой. Да, все сходились на том, что никакой задачи нет и быть не может. И все же что-то Бекасу не давало успокоиться. «Что ни говори, а старики должны вовремя уходить на пенсию, — думал он. — Закон здесь очень мудр». Когда-то в молодости он полагался только на факты и больше его ничто не интересовало. А вот теперь постарел… Конечно, постарел, иначе отбросил бы всякие эмоции, отрешился бы от того, что Марина Розину вызывает симпатию, а адвокат Димитриадис — нет.

Ноги сами привели его к Макрису. Он уселся в кресло с газетой и стал терпеливо ждать, когда журналист закончит дела. Не отрываясь от газеты, Бекас краем уха слушал разговоры политических комментаторов о правительственном кризисе. Сколько лет уж в кабинете Макриса не смолкают одни и те же рассуждения о вечном кризисе, сопровождающем буквально каждое новое правительство.

Наконец Макрис отставил дела и обратился к нему:

— Итак, к тебе приходила Марина Розину?

— Откуда ты знаешь?

— Сама позвонила. Малышка вспомнила, что я познакомил тебя с ней, и просила меня попросить тебя ей помочь.

— В чем?

— Она хочет доказать, что ее возлюбленный невиновен.

— Сумасшедшая! — проворчал Бекас.

— Влюбленная, что, впрочем, одно и то же. — Макрис стал набивать трубку — он курил редко и только трубку. — Так что она тебе говорила?

— Что это не она, а Дженни Дендрину сама назначила ей свидание в «Корали». Лжет, конечно.

— Скорее всего, ты прав, — не очень уверенно произнес Макрис.

Трубка потухла, едва он ее зажег.

— Что за удовольствие находят люди в этих трубках? — брюзжал Бекас. — Не понимаю. Не можешь курить нормальные сигареты?

— Это я предоставляю тебе. Да, очевидно, малышка просто-напросто выгораживает любовника. Но представь себе, ну на один процент из ста, что она говорит правду.

— Это невозможно.

— Пусть так. Но будем рассуждать абстрактно. Предположим, что она не лжет. Что утверждал Дендринос на допросе? То же самое. Он настаивал, что жена сама его позвала.

— Ага, позвала и, увидев его у ворот, не открыла, — сказал Бекас — Даже свет везде потушила! Разве ты не понимаешь, что так быть не может!

— Понимаю. Но ведь мы обсуждаем эту возможность теоретически. Допустим, Дженни Дендрину пригласила мужа в Сунион и она же назначила встречу малышке.

— Но ведь Дженни сама мне сказала…

— Знаю. А что, если о н а т е б я о б м а н у л а?

— Для чего? — резко спросил Бекас.

— Чтобы никто потом не поверил оправданиям ее супруга. Как оно и вышло на самом деле…

— А ты случаем не пристрастился к полицейским романам?

— Мы выдвигаем гипотезу, — спокойно продолжал Макрис, не обратив внимания на эту шпильку. — Я вовсе не настаиваю, что все так и было. Я только хочу исследовать все версии. Ну, пусть это будет гимнастикой ума, игрой…

Гимнастикой ума? Игрой? Нет, Бекасу это не нравилось — какая может быть игра, когда речь идет о человеческой жизни!

— Все это домыслы, — отрезал он. — Ну подумай сам, не могла же она заранее знать, что будет убита, и специально подстроить так, чтобы в убийстве обвинили мужа. Бред какой-то!

— Да, бред. Если, конечно… — пробормотал он.

— Что?

— Если, конечно, кто-то другой не заставил ее вести себя таким образом.

— Кто же это мог быть?

— Н а с т о я щ и й у б и й ц а, — сказал журналист.

Порой наши мысли принимают несколько неожиданный оборот. Вот и Макрис, начав строить гипотезы, и не предполагал, что это приведет его к такому любопытному выводу.

— Погоди, — вдруг сказал он. — А что, если это не игра? Если это правда?

Бекас не ответил.

— Хорошо бы, это оказалось правдой, — невольно вырвалось у Макриса.

— Чего хорошего? — сердито пробормотал старый полицейский.

— А то, что…

Макрис запнулся. Действительно, почему он хочет, чтобы это оказалось правдой? Потому что симпатизирует малышке Розину?..

— А то, что такое открытие произведет сенсацию, и шансы моей газеты сразу повысятся.

Макрис, конечно, не верил в то, что говорил. Однако же Бекас неожиданно для себя задумался над его словами и в результате опять рассердился на себя. Гипотезы его друга ни на чем не основаны и больше подходят для какого-нибудь авантюрного романа. Что же он тогда размышляет, вместо того чтобы сразу категорически их отвергнуть? Не оттого ли, что и сам не может сопротивляться обаянию Марины Розину? Но не только поэтому. Есть в этой истории еще какая-то загвоздка. Уж очень все просто — подозрительно просто. Как будто Дендринос сам позаботился о том, чтобы ни у кого не оставалось ни малейших сомнений в его виновности. Сам?.. А может, это сделал за него к т о - т о д р у г о й?.. И Бекас неожиданно спросил:

— Ты можешь устроить мне сегодня встречу с Мариной?

— Так ведь ты сказал, что она и так доставила тебе массу беспокойства, — улыбнулся журналист.

— Пусть еще доставит, — мрачно отозвался старый полицейский.

Они увиделись в тот же вечер, перехватив ее у театра после спектакля. Было около полуночи. Публика толпой высыпала из театрального подъезда, а когда улица Христоса Ладаса почти опустела, появились и актеры. Марина Розину вышла одна и стала ловить такси.

— Вон она, — сказал Макрис и направился к девушке.

Бекас наблюдал за ними на расстоянии. Что-то сказав Марине, Макрис взял ее под руку и повел к Бекасу. В ее глазах бывший полицейский заметил тревогу, смешанную с надеждой.

— Представления излишни, — весело произнес Макрис. — Вы уже знакомы. Пойдемте куда-нибудь поужинаем.

— Только чтоб было тихо, — как всегда сердито, сказал Бекас.

Он твердо решил, что не даст волю своим эмоциям, которые, по его мнению, могли только помешать делу.

За ужином в тихом ресторанчике, в одном из переулков, выходящих на улицу Патисион, Бекас почти не раскрывал рта. Журналист тщетно старался разрядить обстановку. Только когда ужин закончился, Бекас ворчливо спросил молодую актрису:

— Вы продолжаете настаивать, что все, о чем вы сообщили мне в прошлый раз, правда?

— Клянусь в этом.

Она смотрела так, как будто от него зависело — жить ей или умереть.