Юлия Павлова - Финт покойной тети

— Да, с таким погребом можно запросто пережить пару-тройку кризисов.

Я гордо согласилась, и мы пошли к ребятам на кухню. Два наших увальня разложили закуску по тарелкам с большим изяществом, не забыв украсить зеленью и подровнять неровно лежащий хлеб, нарезанный Милой. Заодно они заправили майонезом салат и соорудили сверху «мухомор». При нашем появлении на кухне хлопнула дверца холодильника и звякнуло стекло, кажется, бутылки текилы, но затевать сейчас командную разборку по невыполнению приказа не хотелось.

Мила сказала ребятам пару комплиментов, а я лишь милостиво улыбнулась, как бы воспринимая их старание за обычное явление.

Через несколько минут мы сидели за столом и молча пили за Катю. После печального тоста пошли более веселые. Водка расслабила и меня. Мы все не виделись месяц, накопилось много новостей, и было о чем поговорить. Мила подыскала себе новую работу, но место там освободится только к концу следующего месяца. Шурик похвалился повышением в должности. Леонид встрял с рассказом о случае на работе, «когда один мужик сдуру купил билет «Русского лото» и выиграл почти штуку баксов». Я, как и все, сделала удивленно-завистливое лицо. Деньги, которые я сегодня нашла, лежали в сейфе Кати и оттуда грели мне душу.

Все трое стали вспоминать случаи крупных и мелких выигрышей. Я слушала с интересом. Постепенно, в соотношении с выпитой водкой, мы перешли на более страшные случаи. Мила переставила на стол бронзовые подсвечники из застекленной «горки» и зажгла свечи. Стало уютно и немного жутковато.

Мы говорили о вещих снах, о привидениях и убийствах. Мила с расширенными от любопытства и водки глазами спросила, не посещает ли меня Катя. Я замахала руками, сплевывая через левое плечо. Шурик предложил погадать на картах для поддержания романтичности вечера, Леонид больше склонялся к «дураку» на раздевание. Но настроение было пока не то.

Мы выпили за здоровье, и я… заплакала. Типичными женскими пьяными слезами.

— А вчера в это самое время вон там, у окна, убили парня. Лет двадцати. Кровищи было!.. Жалко его. И меня.

Шура и Леонид замерли с рюмками в руках, Мила хлопнула ладонью по столу.

— Я так и знала! Почувствовала утром! Мужики, я же ей и позвонила с утра, как только услышала об этом.

Начались расспросы и комментарии случившегося.

Я рассказывала о смерти Кати, о вечере у дяди, о милиции. А перед глазами был молодой парень с окровавленной шеей, разгромленная комната, пятно на розовом ковре. Мне стало совсем плохо, и я разревелась в голос. Мила пересела ближе и утешала меня, размазывая слезы по моему лицу. Шура с серьезным лицом объявил соломоново «Все проходит, и это пройдет» и предложил выпить, не чокаясь. Мы встали, молча выпили. Я оглянулась. Квартира показалась чужой. Надо продавать и не сомневаться.

Все-таки мы сначала погадали друг другу, а затем и поиграли на раздевание. Первым раздетым оказался Шура, второй я.

Ночью Леонид не всегда забывал обо мне и даже не очень потел. Мы спали с ним в гостиной, не задувая свеч. Мила и Шура проверяли на прочность кровать гостей в отдельной спальне. Стерва, из любопытства забравшаяся в комнату гостей, оттуда не уходила и подвывала при самых страстных вскриках Милы. Я при этом чуть не падала с дивана от хохота, Леонид просил меня не отвлекаться.

А на следующее утро болела голова, пахло сгоревшими свечами и скулила Стерва. Я совершенно забыла, что собаку надо выгулять. Стерва скреблась в дверь спальни, потом дверь немного отворилась и тут же захлопнулась. Собака села перед диваном и смотрела мне в глаза. Пришлось вставать. Леонид спал или делал вид. Одеяло наполовину сползло, и было видно, как он пополнел за два года нашего знакомства. Талия мягко переходила в живот, лежащий дополнительным полушаром на простыне. Мне кажется, что у женщин это выглядит эстетичнее. Я раздвинула тяжелые портьеры.

Погода на улице была, что называется, «займи, но выпей». Небо серое, дождь со снегом. Ветки деревьев были почти голые, черные, золотые листья поникли. Стерва, настойчиво взвизгнув, напомнила о себе. Я с полузакрытыми глазами натянула джинсы, носки, два теплых свитера и свою старую куртку.

Погода снаружи была еще мерзостнее, чем выглядела из квартиры. Стерва бодро сбежала с лестницы и потрусила к деревьям под окнами.

Холодный ветер метнул в лицо горсть мокрого снега, глаза на секунду закрылись… Сзади хлопнула подъездная дверь, и меня толкнула пронесшаяся мимо махина. Я упала. Попыталась хотя бы сесть, а пронесшееся мимо существо уселось на асфальте напротив меня и смотрело с интересом. Это была огромная темно-серая собака, мастиф. Ухоженная такая собачка, на фоне которой я выглядела бомжихой на гололеде. Пока я, согнувшись каракатицей с отставленной негнущейся ногой, пыталась встать, рука в тонкой перчатке поддержала меня под локоть. Я скосила глаза на помощника… и мне стало совсем стыдно. Передо мной стоял тот самый красавец. Любая женщина, будучи его женой, на улицу такое сокровище без личного сопровождения не выпускала бы.

Молодой человек не поздоровался и сочувственно не улыбнулся. По взгляду было понятно, что его больше заботит, не поранился ли его пес при столкновении с ненужным предметом, то есть со мной. А я буквально карабкалась по парню для принятия вертикального положения. Он удовлетворился результатом моего восстания из пепла, отряхнул свои перчатки и, не оборачиваясь, вприпрыжку сбежал со ступенек. Грациозно, легко.

Из кустов ему под ноги выбежала Стерва. Парень споткнулся и упал. И этот недобитый собачник смотрел с осуждением не на Стерву, а на меня. Стерва протявкала о своем отношении к падающим на нее людям и начала забираться на ступеньки.

Куртка моя была мокрая, Стерва забиралась по лестнице раз в десять медленнее, чем сбегала с нее, и я решила для ускорения процесса взять ее на руки. Сделав несколько шагов, я подхватила собаку. Парень уже поднялся и смотрел на мои ноги.

— Давно из гипса?

— Уже лет двадцать.

— Подожди. Так тебя действительно моя собака сбила?

Вот это вопросец.

— У меня нет привычки кидаться под собак, особенно в семь часов утра.

Я развернулась и, стараясь все-таки согнуть чертову ногу, пошла к дверям подъезда.

— Подожди. Просто ты так на меня вчера смотрела.

— Я? Вы ошибаетесь, я вас никогда в жизни не видела. Вы слишком красивы, я бы запомнила.

Еще через один мой шаг парень стоял передо мной.

— Извини. Я только сейчас рассмотрел, может, это была не ты.

— Мне холодно, и нет настроения разговаривать. До свидания.

Действительно, настроения не было. Я не мазохистка. Стоять в мокрой старой куртке, хромоногой, невыспавшейся и с похмелья перед молодым мужчиной, до болезненности напоминающим мечту, мне, мягко говоря, удовольствия не доставляло. Стерва заворочалась на руках, а мне захотелось пива.