Ханс Русенфельдт - Темные тайны

— Спасибо за обед. И за компанию.

С этим она покинула кухню, не удостоив Торкеля даже взглядом.

Когда за Кларой захлопнулась входная дверь, Торкель шагнул в кухню. Себастиан все еще стоял, склонившись над мойкой.

— А ты, как я вижу, ничуть не меняешься. По-прежнему дамский угодник во всеоружии.

— Она стояла на улице и мерзла.

— Будь на ее месте папа Лундин, он бы так и остался стоять на улице. Можно?

Торкель показал на включенную кофеварку, где еще оставалось немного кофе.

— Конечно.

— А чашка?

Себастиан указал на кухонный шкаф, и Торкель достал оттуда полосатую финскую кружку.

— Приятно снова встретиться. Мы ведь чертовски давно не виделись.

Себастиан испугался, что это сможет стать прелюдией к тому, что Торкель все-таки предложит встретиться вечерком или выпить пива. Себастиан занял выжидательную позицию.

— Да, давненько.

— Что ты сейчас поделываешь?

Торкель вылил себе в чашку остатки кофе и выключил кофеварку.

— Живу на доходы от авторских прав и страховку жизни жены. А теперь еще умерла мать, так что я могу продать дом и немного пожить за ее счет. Но ответом на твой вопрос будет — ничего. Я сейчас ничего не делаю.

Торкель застыл на месте. «Слишком много информации сразу, и, вероятно, не из числа общепринятых рассказов „о, все потихоньку-полегоньку“, как он того ожидал, — подумал Себастиан. — Впрочем, полное бездействие в сочетании со смертями в семье, возможно, отобьет у Торкеля желание воспользоваться случаем и „наверстать упущенное“». Себастиан посмотрел на коллегу и увидел в его глазах выражение искренней скорби. Сочувствие всегда было одной из прекрасных черт Торкеля. Корректен, но способен сопереживать. Несмотря на все, что ему доводится видеть по работе.

— Страховка жены… — Торкель отпил глоток кофе. — Я не знал даже, что ты был женат.

— Да, женат и вдовец. За двенадцать лет кое-что успевает произойти.

— Какая трагедия. Сочувствую.

— Спасибо.

Воцарилось молчание. Торкель потягивал кофе, притворяясь, что тот горячее, чем на самом деле, что позволяло ему уклоняться от возобновления неклеящегося разговора. Себастиан пришел ему на выручку. Торкель почему-то явно искал его общества. После двенадцати лет Себастиан вполне мог подарить ему пять минут деланой заинтересованности.

— А ты? Как твои дела?

— Снова развелся. Чуть более трех лет назад.

— Печально.

— Да. А в остальном — ну, все потихоньку-полегоньку. Я по-прежнему в Госкомиссии по расследованию убийств.

— Да, ты говорил.

— Да…

Снова молчание.

Новый глоток кофе.

Опять спасение. Наименьший общий знаменатель. Работа.

— Вы что-нибудь нашли у Лундинов?

— Даже если и нашли, я не могу тебе этого сказать.

— Да, конечно. Меня это, в общем-то, не интересует. Просто хотел поддержать беседу.

Себастиану показалось, что на лице Торкеля мелькнуло разочарование. Что бы это ни было, но задержалось оно лишь на долю секунды, после чего Торкель бросил быстрый взгляд на часы и выпрямился.

— Мне надо идти. — Он поставил кружку с недопитым кофе в мойку. — Спасибо за кофе.

Себастиан вышел за ним в холл. Прислонился к стене, скрестил руки на груди и стал наблюдать за тем, как Торкель берет свисающий со шляпной полки рожок для обуви и надевает мягкие кожаные туфли, которые снял у входной двери. Внезапно Себастиан увидел поседевшего пожилого человека, старого друга, который хотел только добра и которого он принял с откровенной холодностью.

— Это моя вина. Я мог бы написать открытку или что-нибудь подобное, если бы стремился поддерживать контакт.

Торкель перестал надевать туфли и посмотрел на Себастиана чуть ли не вопросительно, словно плохо его расслышал.

— Что?

— Может, ты думаешь, что виноват в том, что прошло столько лет, что мы утратили контакт. Я сказал, что мог бы сам проявиться, если бы считал это важным.

Торкелю потребовалось несколько секунд, чтобы вникнуть в слова Себастиана; тем временем он повесил рожок на место.

— Я, пожалуй, не считаю, что это моя вина.

— Хорошо.

— Во всяком случае, не только моя.

Взявшись за ручку двери, Торкель на мгновение остановился. Следует ли ему что-нибудь сказать? Объяснить Себастиану, что, если один человек говорит другому, будто не считает их отношения важными, не стоящими того, чтобы их поддерживать, это едва ли воспринимается как некая форма утешения, даже если так было задумано? Как раз напротив. Стоит ли это сказать? Торкель отбросил эту мысль. В общем-то, ему не следовало даже удивляться. Они в свое время много шутили по данному поводу: для психолога Себастиан не слишком хорошо разбирался в чувствах других людей. Себастиан всегда возражал, говоря, что понимание чувств слишком переоценивают. Утверждал, что интерес представляют движущие силы, а не чувства, которые являются лишь шлакообразованиями. Торкель улыбнулся про себя, сообразив, что сейчас, вероятно, представляет собой шлакообразование в памяти Себастиана.

— Увидимся, — сказал Торкель, открывая дверь.

— Возможно.

Торкель закрыл за собой дверь и услышал, как повернулся засов. Он двинулся вперед в надежде, что Урсула подождала его с машиной.

Торкель выскочил у здания полиции, а Урсула поехала ставить машину. По дороге о Себастиане они не говорили. Торкель предпринял было попытку, но Урсула ясно выразила свое отношение, и остаток пути они обсуждали дело. Предварительный анализ окровавленной футболки был уже готов, и Урсула по мобильному телефону узнала, что там имеются следы крови только одного человека. Рогера Эрикссона. К сожалению, количество крови больше соответствовало объяснению Лео, что она попала на футболку во время их драки, чем тому, что она явилась результатом жестокого убийства ножом, совершенного в приступе ярости.

Кроме того, высокомерие парня превратилось во время последних допросов в рыдания, и Торкелю становилось все труднее представить себе, что этот жалкий персонаж был способен на нечто столь взвешенное и спланированное, как помещение тела в болото. При помощи машины, которой у него не имелось. Нет, слишком слабо. Несмотря на обнаруженную кровь, такое казалось нереальным.

Тем не менее они пока чувствовали себя неготовыми полностью списывать Лео со счетов. В этом расследовании уже было совершено достаточно ошибок. Они задержат Леонарда на ночь, но если не найдут еще чего-нибудь, то будет трудно убедить прокурора дать согласие на его арест. Торкель с Урсулой решили собрать всю команду, чтобы попробовать общими усилиями выработать план дальнейших действий.

С этими мыслями Торкель вошел в здание, и в холле ему призывно помахала рукой женщина из комнаты дежурного.