Ханс Русенфельдт - Темные тайны

Леммель остановился перед второй дверью по правую сторону и достал ключи, чтобы ее отпереть. У него сделался несколько удивленный вид, когда он попробовал повернуть ключ в замке, а дверь внезапно открылась сама.

— Странно…

Себастиан широко распахнул дверь. В кабинете все было вверх дном: выдернутые из папок бумаги, выдвинутые ящики, битое стекло. У Рольфа сделался совершенно растерянный вид. Ванья поспешно надела белые латексные перчатки.

— Не заходите. Себастиан, позвони Урсуле и скажи, чтобы приезжала как только сможет.

— Думаю, лучше, если позвонишь ты. — Себастиан попытался изобразить улыбку.

— Объясни ей, в чем дело. Она ненавидит тебя, но она профессионал.

Ванья повернулась к Леммелю:

— Значит, вы сегодня сюда не заходили?

Он отрицательно помотал головой. Ванья стала осматриваться.

— Вы видите где-нибудь ежедневник Петера?

Леммель все еще пребывал в шоке и немного помедлил с ответом.

— Нет, это большая зеленая книга, кожаная, форматом почти А4.

Ванья кивнула и принялась осторожно искать среди разбросанных бумаг. Дело оказалось не из легких — ей не хотелось слишком много топтаться, чтобы случайно не испортить какое-нибудь техническое доказательство. В то же время она чувствовала, что крайне важно установить, существовала ли действительно какая-то связь между Петером Вестином и Рогером. Ведь если да, то расследование, очевидно, приобретало неожиданный оборот.

Через десять минут Ванья сдалась. Насколько она могла судить, ежедневника в комнате не было. Правда, все переворачивать и искать повсюду она не могла. Если взлом кабинета связан с убийством, им потребуются все технические доказательства, какие только можно обнаружить. Урсула отзвонилась и сообщила, что задерживается на Рутевеген еще на несколько часов, но она поговорила с Хансер, которая пообещала прислать лучшего эксперта полиции Вестероса. Урсуле это, конечно, не нравилось, но ведь тщательно обработать одну комнату не так уж трудно? Ванья заперла дверь ключом Леммеля и вышла, чтобы продолжить разговор. Он снова сидел на диване и беседовал с кем-то по телефону. В глазах стояли слезы, тон был сдержанным, но полным скорби. Увидев Ванью, он попытался взять себя в руки.

— Дорогая, я должен заканчивать. Полиция опять хочет со мной поговорить.

— Криминалист уже едет. В кабинет никто не должен заходить. Я могу оставить ваши ключи у себя?

Он согласно кивнул. Ванья огляделась:

— Куда подевался мой коллега?

— Он собирался пойти что-то проверить.

Ванья вздохнула и достала мобильный телефон. Однако сообразила, что номера Себастиана у нее нет. Она никак не думала, что он ей сможет понадобиться.

Себастиан вошел в кафетерий Пальмлёвской гимназии. В то время, когда он тут учился, на первом этаже не было сколько-нибудь уютного помещения, похожего на кафе. Тогда здесь находилась комната для дополнительных занятий. Ее стены не были белыми и увешанными маленькими светильниками. Черные кожаные кресла с низкими столиками из светлого дерева и настенные динамики, из которых звучала фоновая музыка, в памяти Себастиана тоже не запечатлелись. В его времена стены покрывали книжные полки, а на полу стояли длинные школьные столы с жесткими стульями, и все.

В приемной психологов Себастиан почувствовал, что ему надоело играть вторую скрипку. Он весь день боролся с собой, чтобы подстраиваться, не забегать слишком далеко, быть командным игроком и все такое. Не то чтобы это давалось ему с особым трудом — плыви себе по течению и в большинстве случаев держи рот на замке. Но ему было скучно, чертовски, удручающе, смертельно скучно. Правда, ему удалось пару раз подколоть Ванью в машине, но надолго этого не хватило. Получалось какое-то существование, сведенное к минимуму, а Себастиан привык к другим масштабам.

Глядя на то, как Ванья, чтобы не испортить работу Урсуле, осторожно перемещает бумаги в перевернутом вверх дном кабинете, он решил покинуть команду и немного поиграть соло. Информация имеется повсюду. Кто-нибудь всегда что-нибудь знает. Главное — знать, кого спрашивать.

Поэтому сейчас он стоял и обозревал кафетерий. Увидел Лизу Ханссон, сидевшую неподалеку и болтавшую с подружками; перед ними стояло несколько бокалов из-под кофе латте. Себастиан подошел к ней. По ее взгляду он понял, что девушка ему не слишком обрадовалась. Смирилась. Вполне достаточно.

— Привет, Лиза. У тебя найдется две секунды?

Другая девушка посмотрела на него с удивлением, но он не стал дожидаться ответа.

— Мне кое в чем нужна твоя помощь.

Когда Себастиан двадцать две минуты спустя вошел в приемную Леммеля и Вестина, у него из двух независимых источников имелось подтверждение того, что Рогер Эрикссон действительно посещал Петера Вестина каждую вторую среду в десять часов. Как и во всех ярко выраженных группировках с сильным внутренним контролем — а существует мало групп, больше следящих друг за другом, чем подростковые, — Рогер никак не мог сбегать к психологу, оставаясь незамеченным. Сама Лиза не знала, с кем Рогер встречался каждую вторую среду, но она достаточно хорошо разбиралась в школьной иерархии и с готовностью согласилась найти того, кто это знал. Одна девушка, из старшего класса, видела его, а другая, из параллельного с Рогером класса, это подтвердила. Они дважды сталкивались в комнате для пациентов.

Ванья сидела и разговаривала по телефону. Она кисло посмотрела на Себастиана, когда тот с беззаботным видом вошел в комнату. Он ей улыбнулся. Увидел, что криминалист снимает отпечатки пальцев с дверного косяка кабинета Вестина. Время он рассчитал точно. Себастиан подождал, пока Ванья закончит разговор.

— Как дела? Нашли какие-нибудь технические доказательства?

— Пока нет. Где ты был?

— Немного поработал. Ты хотела получить подтверждение тому, что Рогер ходил сюда каждую вторую среду в десять. Он действительно ходил.

— Кто это сказал?

Себастиан выдал ей имена двух учениц, он даже записал для нее на клочке бумаги все их данные. Он знал, что это разозлит ее еще больше.

— Если хочешь, позвони им и проверь.

Ванья посмотрела на записку:

— Обязательно позвоню. Позже. Нам надо ехать в офис. Там Билли что-то нашел.

Торкель надеялся узнать что-нибудь хорошее. Ему требовался хоть какой-то успех, что-нибудь, чему можно порадоваться. По правде говоря, его бы удовлетворило что угодно, не шедшее к чертовой матери. Он уже успел посовещаться с Хансер. После вежливого «спасибо за приятный вечер» она рассказала о Тумасе Харальдссоне. Какими бы благими намерениями этот кретин ни руководствовался, ему, судя по всему, удалось угробить их пока что единственную настоящую зацепку. В результате добытые ими сведения из телефонных распечаток и восстановленных эсэмэс практически полностью обесценились. В довершение всего еще, похоже, убили психотерапевта, которого посещал Рогер. В любом случае тот мертв. Торкель слишком долго проработал, чтобы считать это лишь неудачным совпадением. Стало быть, у них теперь имеется двойное убийство. Убежденность Себастиана в том, что первое убийство, скорее всего, было непреднамеренным, являлась слабым утешением. Второе убийство представлялось однозначным. Вестин, видимо, умер из-за того, что обладал какими-то сведениями. О Рогере Эрикссоне. Торкель выругался про себя. Почему они не действовали быстрее? Почему им не удалось опередить убийцу? Все в этом проклятом расследовании оборачивается против них. Прессе потребуется совсем немного времени, чтобы связать эти два убийства, — им только этого и надо, чтобы подогревать интерес публики.