Алексей Макеев - Спорим, что ты умрешь?

Народ, изнуренный беготней, падал кто куда. Местом сбора, по стечению обстоятельств, стала кухня. Максимов прислонился к буфету, с интересом наблюдая за аудиторией. Многие, отдышавшись, начинали как-то странно на него посматривать.

— Вот вы, говорят, частный сыщик, — из туманного далека начал Пустовой.

— Понимаю, куда вы клоните, — кивнул Максимов. — Я всего лишь частный сыщик, а не волшебник. Даже гениальному частному сыщику на распутывание дела требуется время. А если фигуранты постоянно путаются под ногами, не думают о собственной безопасности, а преступления продуманы так умело, что хоть грамоту давай…

— Да я хоть сейчас отсюда уеду! — сверкая глазенками, взвизгнул Снежков. — Почему нам не дают уехать?

— А чтобы убить, — зевнул Ворович. — Нет, простите, не то сказал. Чтобы ПОХИТИТЬ.

— А вас предупреждали, — назидательно сказал Максимов. — Но вы не захотели, хотя в тот момент злодей еще не заблокировал ворота. Кому претензии?

— А мы не думали, что это серьезно, — вякнул Крайнев.

— Хотите, расскажу, о чем он думал? — заржал Каратаев. Кучерявый гей заалел, как маков цвет.

— И не стыдно вам, гражданин?

— И что же нам теперь делать? — грустно вымолвила Инга. Черно-карие глаза этого оттаявшего «подснежника» вследствие перенесенных потрясений сделались шире лица и постоянно моргали.

— Если есть желающие, я могу приготовить ужин, — блеклым тоном вымолвил дворецкий.

Все, кто посмотрел на него, вздрогнули. Лицо у г-на Шульца было неподвижное, покрывалось налетом плесени, глаза бороздили пространство.

— Благодарим покорно… — пробормотал Ворович. — Вы давно не пропадали?

Ситуация предполагала даже черный юмор.

— А каково это, интересно, — пропадать? — задумался Каратаев, которого после очередной дозы спиртного потянуло на философию.

— Пропадешь — узнаешь, — криво усмехнулся Пустовой.

— А вот мы с Борюсиком никогда не пропадем, — заносчиво заявил Снежков. — Правда, Борюсик? Мы же никогда не отходим друг от друга. А если пропадем, то… вместе.

Крайнев начал покрываться пунцовыми пятнами. Видимо, представил, как отнесется к столь интересным событиям родная жена. А ведь узнает, куда же она денется?

— Да и черт с вами, — разрешил Каратаев. — Пропадайте. А все-таки интересно, кто нас в этой морильне будет кормить? Послушайте, Штольц, вас, кажется, посетила светлая мысль насчет приготовления пищи?

— Шульц, — поправил дворецкий.

— Да какая разница? — разозлился Каратаев.

— Идиоты… о чем они бухтят… — внезапно сорвался Шевченко, сплюнул в сердцах (хотя соответствующего приказа от шефа не поступало) и нервно поправил кобуру под мышкой.

— Не суди так строго неразумных, Алексей, — покачал головой старик. — Они не могут понять, что дело зашло слишком далеко. А между прочим, уважаемый сыщик их предупреждал — не надо прикладывать титанических усилий, чтобы выжить. Соберитесь в буфете, в туалет ходите группами, а как починят связь, свяжитесь с близкими. Странно, почему-то все считают ниже своего достоинства пребывать в стаде… Вы не против, господа, если мы вас покинем? — Старик приветливо помахал рукой, хотя настроение у него было явно неважное, кряхтя, побрел их кухни. Телохранитель мигом оказался у него за спиной, профессионально прикрыв отход.

— Пал Палыч, — окликнул Максимов, — а чем вы лучше этих людей? Останьтесь, если вам не трудно, покажите пример.

— Отставить, Константин Андреевич, — смешливо раздалось из коридора. — Мерзкий старикашка хочет спать. Он тоже считает ниже своего достоинства пребывать в стаде.

— Оригинально, — хмыкнул Пустовой. — Послушайте, детектив, а вы не хотели бы на этого хрыча обратить особое внимание? Если он ни о чем не знает, то я полный бездарь в своей работе.

— Послушайте, — вдруг радостно вскричала Инга, потрясая сотовым телефоном, — сеть объявилась, можете такое представить?!

Максимов возбужденно схватился за телефон: действительно, на экране появился значок сети. Отремонтировали, благодетели…

В том, что помощь придет, никто не сомневался. Но никто и не питал иллюзий, что это будет быстро. Два часа — как минимум. Глумление над здравым смыслом продолжалось. Отзвонившись родным, близким и в соответствующие государственные структуры, постояльцы принялись разбредаться. Каждый по своим номерам. Действительно, более разгильдяйской нации на свете не выдумали! Никакие Гуччи, Версаче, Корнелиани, тяга к респектабельности и черные машины ручной работы не выбьют из русского человека сложную составляющую характера, квинтэссенция коей сводится к великому: «А вдруг пронесет?» (вдобавок к не менее великому: «Да пошло оно все!»).

Понятно и другое — эти люди просто не хотели никого видеть. Ворович с Ингой ушли разными тропами, администратор досадливо отмахнулся, когда горничная что-то прошептала ему на ухо. Физиономия администратора цвела подвальной плесенью. Радость от общения с ближним получали только геи. Но и их бесконечная езда по ухабам, похоже, умотала. Максимов прекрасно отдавал себе отчет, что если в ближайшие два часа не поймет, что творится в доме, то не поймет уже никогда. Пропавших отдыхающих могут найти (нетрудно разобрать дом по бревнышку), но что это даст?

Он лежал с миной библейского великомученика на диване, подложив под голову все имеющиеся подушки, и поджидал озарения. Но в абсолютной тишине мысли не рождались. Звукоизоляция позволяла думать, но не способствовала воображению! А он уже потихоньку приходил к пониманию — не логика, не здравый смысл, а именно воображение помогут решить задачку.

Поговорить со стариком Ровелем?

Но чем того запугать? Старик дряхл и немощен. Разозлится — спустит охранника. Он сам здорово напуган…

Погрузиться в вегетативное состояние? Отключить все ненужное? Хочу — не работаю, не хочу — не работаю… (восхитительный русский язык). Представить, что в одном из закоулков дома притаился злоумышленник, хихикает над недалекостью сыщика, изобретает новые пакости…

А какие, позвольте, пакости он может изобрести, если постояльцы заперты по номерам и вряд ли откроют тому, кто придет к ним один? Не последние же они кретины…

Нет, в глухом безмолвии мысли не размножаются. Он должен быть ближе к народу. Максимов поднялся, снял замок с защелки, выглянул в коридор и притворил дверь изнутри, оставив щелку шириной в палец. На цыпочках дошел до кровати, нащупал пульт от телевизора. Появилась смазливая мордашка «забракованной» мисс Вселенной в окружении Хрюши, Степашки и еще одного нечесаного персонажа с разгильдяйским взглядом на жизнь…

Под нетленное «Даже сказка спа-ать ложи-ится…» он и подскочил — куда там гимну. Неужели уснул? Не может быть. Неясные звуки из коридора. Впрочем, почему неясные? Максимов прислушался. Сняли дверь с собачки, кто-то вышел в коридор. Кому там жить надоело?