Наталья Кременчук - Смерть на фуршете

Ксения извлекла со дна мужниной сумки было затаившийся там нежно-розовый подчеревок в палец толщиной, что вызвало общее оживление, а Клюшников вновь взялся за свой нож, превращавшийся в его руке из обычного фуршетного в артистический стилет.

Президент с обычной для него динамичной несуетностью приступил к дегустации под короткое изложение Трешневым адриановского открытия.

— Но вы, ребята, того… — вновь спохватился Стахнов. — Эти свои толмаческие разыскания особо не обсуждайте. Все это догадки и тому подобное. А человека все-таки убили. Защититься не сможет.

— Могила! Братско-сестринская могила, — пообещал Трешнев, вновь наполняя стопки. Несмотря на его виртуозное владение искусством разливания, и эта бутыль кончалась. В стопку Ксении скользнул порядком поблекший перчик. — Но роман «Кизил Кая» мы все равно разыщем. Люблю интертекстуальность.

— Между прочим, — заметил Ласов, — по-турецки Красная площадь — Кизил майдан .

— А мы обретем «Кизиловый утес»! В Москве еще немало хороших библиотек. — Ксения, сидевшая рядом с громогласным Трешневым, увидела, что Адриан и Карина смотрят им за спины. Одновременно с Трешневым они оглянулись.

Там стояла невзрачно одетая женщина-девушка неопределенного возраста — от тридцати до пятидесяти, обвешанная фото- и видеоаппаратурой.

Лицо Трешнева потемнело.

— Извините, пожалуйста, — обволакивающе ватным голосом почти что запела эта возникшая как из мраморного подполья особа. — Я вижу, здесь так много литературных знаменитостей… Позвольте мне вас сфотографировать. Дело в том, что я…

— Не позволяем! — грубо прервал ее Трешнев, вскакивая со стула и словно стараясь прикрыть своим телом всю их изумленную компанию. — Может, товарищ репортер, этому не учат на вашем журфаке, но вообще-то…

— Вообще-то я окончила биофак, — хваткая улыбочка была у этой особы.

— Тем более. По основательному замечанию великого ученого и лауреата Нобелевской премии Ильи Ильича Мечникова, прием пищи относится к одной из самых интимных форм общения человека с окружающей средой. Прием алкоголя — тем более. Все съемки — до начала фуршета! Вы опоздали. В следующий раз будьте расторопнее. Если у вас получится. Всего доброго!

Трешнев вновь уселся на свой стул как ни в чем не бывало и потянулся к почти опорожненной бутылке.

Ксения подумала, что она-то после такой грубой отповеди обязательно бы сделала пару кадров, хотя бы трешневской лысины, и посмотрела бы, что будет.

Но особа повернулась и пошла восвояси.

— Незнакомое лицо, — с удивлением сказал президент. — Впервые вижу. Может, из новых халявщиков?

— Из новых дилетантов! — желчно бросил Трешнев и пояснил: — Сестра Вершунова. Андрюша вылизал ей денежную должность бильд-редактора в очередном гламурном проекте. — Стахнов и Карина понимающе покивали. — Дело она, понятно, провалит, но спонсоры расчухают ее полную непригодность не сразу. А потом братец еще что-нибудь придумает. Он всех своих родственников пристраивает, едва они с горшка слезут.

— Ну и пусть бы фотографировала, — примирительно сказал Адриан. — Может, чему-то научилась бы…

— Нет, этот либерализм без меня! В конце концов, у каждого есть право на личный интим. Я охранял и буду охранять гастрономический покой моих коллег и тем более друзей. А кто хочет — вон колонны, может отойти и устраивать там фотосессии. Ты, Ксения, хочешь?

— Фотосессию не хочу.

— Ну и закончили! Просто вы, Адриан, в курортных таежных условиях несколько расслабились, а здесь волки по улицам хозяйски расхаживают в поисках поживы… Предлагаю выпить за профессионализм!

Да, финал этого и без того напряженного вечера оказался совсем неуклюжим. Хотя Трешнев выглядел довольным.

Перед уходом все, естественно, отправились вниз, в известные пределы.

Спускаясь, академик-метр д’отель стал договариваться с Адрианом на просмотр «Кизилового утеса» и сличения его со «Стерлядью», когда он раздобудет экземпляр.

— Сам хочу! — оживился Адриан и продиктовал номер своего телефона.

Вдруг от лестницы раздался страшный грохот. Обернувшись, увидели ничком лежавшее тело.

«Опять?! — пронеслось в голове у Ксении. — Да что же это такое!»

Трешнев и Клюшников, а следом Адриан с Кариной бросились к упавшему, но тот вдруг начал подниматься, хватаясь за поручни.

— Кто это? — сострадая, спросила Ксения.

— Понятно кто, — сказал президент. — Правда, поначалу в этом полумраке я подумал, что так свалился вусмерть упившийся профессор Полоскухин. Нет. Это профессор Хурмилов Иван Сергеевич — но в том же устойчивом неравновесии.

— Ну и шуточки у вас! — сказала Ксения. — Массовое падение пьяных профессоров.

— Увы, никаких шуток! — строго сказал академик Стахнов. — И тот и другой профессора на самом деле, только один педуниверситетский, а другой — просто университетский. И оба в выпивке не знают своей меры, а потому склонны к переживанию травматического опыта.

Выйдя под сень московских майских звезд, Стахнов и Клюшников вновь почувствовали прилив сил и все же отправились на поиски подходящего бара. Президент поспешил к метро, а Ксения наконец осталась наедине с Трешневым.

Совсем наедине.

— Ну, что же… Звони! — сказал Андрей.

— Кому звонить? — ошарашенно спросила она, думая о том, что квартира-то у нее пуста-пустехонька, добро пожаловать!

— Борису, разумеется. Надо немедленно слить ему полученную информацию!

Действительно, надо слить…

— Странно, что Стахнов и Клюшников остались почти безразличными к откровениям Адриана. Или вправду не знают? Но кто тогда засунул чужие главы в роман Горчаковского? И как они к нему попали?

Но Трешнев на рассуждения Ксении не отзывался, а торопил со звонком.

Борис выслушал и ее, и Трешнева: пользуясь пустынностью Хрущевского переулка, они включили громкую связь.

— Ну, с вашим народом не соскучишься! — воскликнул он. — Только-только выстроишь версию — опять что-то подкидываете. Я пообщался с Димитровым — какой все же матерый человечище! Попила у меня кровушки и вся из себя такая простодушная Клара Кораллова, но все же мое донорство было вознаграждено. Арина Старцева тоже красноречива, но и она переведена мною на сухой язык протокольных фактов…

— И что же у тебя получилось в итоге? — нетерпеливо спросила Ксения.

— Коротко говоря, получается, что Горчаковский должен был умереть прямо на сцене!

— То есть?! — в один голос воскликнули Ксения и Трешнев.

— Отведать вывезенную для него стерлядь, запить шампанским, возможно, яд был бинарного характера — и все! Паралич сердца! Смерть на миру в прямом эфире! Трагическое стечение обстоятельств…