Наталья Кременчук - Смерть на фуршете

— Но рыба была отравлена?!

— Разумеется. Ее обработали ядом перед подачей на сцену, но все планы порушил этот… Позвонок, в миру Владимир Феофилов. Он, как ваши считают, не хотел покидать мероприятие порожним. Побродил по залу и понял, что с накрываемых столов ничего утянуть не удастся. Стал искать другие варианты — и наткнулся на эту тележку со стерлядью. Возможно, он и конверты перетасовал. Все произошло по какому-то невероятному стечению обстоятельств времени и места. Наблюдательный Димитров, вышедший за кулисы в поисках вина, чтобы унять свое взволнованное состояние пролетевшего финалиста, по его мнению, видел тень Позвонка, удалявшегося от тележки (она стояла на противоположной от Димитрова стороне). А потом уже подробно наблюдал суету вначале двух официантов, обнаруживших пропажу, а потом и других распорядителей церемонии. В итоге кем-то отравленную стерлядь заменили на обычную, притащенную с фуршетного стола.

— А Клара Кораллова тоже это видела? — спросил Трешнев.

— Нет. Но в результате сорокаминутного ее монолога, с трудом прерывавшегося моими вопросами, я все же обрел точное знание. Ее заслуживающие внимания показания относятся к другому моменту драмы. Организаторы публичного убийства Горчаковского все же решили достичь своего, пусть и без яркого сценического эффекта.

— Отравить Горчаковского шампанским! — заторопилась Ксения показать свою проницательность.

— Шампанское не было отравленным. И не могло быть. Как вы себе это представляете? Официант подносит шампанское, писатели пьют — и падают замертво! Официанта в наручники, а далее — дело техники и следственных процедур. Нет! В шампанском было лишь сильное слабительное. Предназначалось оно, разумеется, только Горчаковскому, чтобы отправить его в туалет. Там его ждали. Но Арина Старцева в силу живости своего характера тоже приобщилась…

— А что же показала Клара Кораллова?

— Вообще-то ей просто повезло! Она увидела Горчаковского, торопливо поднимавшегося по лестнице к верхнему туалету, — он ближе, чем полуподвальный, — и решила взять у него интервью или то, что она именует интервью. Но ее опережала молодая и ближе к лестнице находившаяся Элеонора Кущина… Однако когда наша немолодая Клара поднялась на этаж, где, между прочим, вход не только в туалет, но и в зал, там не было ни души. И дверь в туалет (с этой стороны в мужской) была закрыта, а перед ней стояла такая планшетка, знаете, шалашиком: «Уборка».

— То есть и Горчаковский, и Кущина исчезли.

— Ну да. Старая фуршетчица решила, что они где-то уединились. Прошла по коридору, который после входа в туалет ведет в технические помещения — а между прочим, там, в темноте, Элеонора и лежала. Заглянула в зал, по ее словам, осмотрела его. Никого ни в коридоре, ни в зале не было.

— И вусмерть пьяного, спящего в рядах Антона Абарбарова тоже там не видела? — спросила Ксения.

— А почему ты спрашиваешь? — удивился Борис. — Он ушел гораздо раньше, иначе мы бы его тоже переписали как присутствующего. Каким бы пьяным он ни был. Знаю, в наших СМИ сейчас, как обычно, по этому делу целая буря. Проблема не в том, что он в числе подозреваемых. Этого нет. Но он исчез. Мы его ищем… А вас попрошу постараться разыскать эту самую турецкую книжку. Если нужно наше содействие, запрос в библиотеки, а потом перевод — не медлите, звоните сразу.

— Ну, что? — спросил Трешнев, когда они закончили разговор. — По домам? Завтра снова в дорогу…

— Послушай, Андрей, — сказала Ксения, — а не кажется ли тебе, что мы с тобой, встретившись после стольких лет невстреч, сразу попали в дурной круговорот событий, где скоро уже и не различишь, где что?..

Трешнев хмыкнул:

— Если учесть, что я практикующий мистик и верю, что случайностей нет , что случай всех нас действительно подстерегает , то как наша встреча, так и последующее глубоко закономерны. Считай, что все это посланные свыше испытания, хотя Пасха и позади, а дело движется к Троице. Кстати, запланируй себе на двадцать четвертое мая поход в храм Христа Спасителя. Вот приглашение… — он полез в сумку, — на церемонию вручения Соборной премии… Это на случай, если мы разминемся. У меня будет сумасшедший день, полно работы…

— Ты еще и работаешь?

— А як же! Уже давным-давно шеф-редактор еженедельника «Доброе слово». И сейчас я, как говорят украинцы, припизднился. С утра нужно сдать на верстку материал. Так что пойдем поскорее…

Ксения вертела в руках серебристый конверт.

— Инесса тоже там будет?

— Приглашения получили все. Если она разрулит свои сложности с последним звонком, то будет. В отличие от всех нас, она живет по очень жесткому графику, соотнося работу в школе со службой по линии Академии фуршетов. Старается всюду успеть…

Ксения вздохнула.

Яснее Трешневу не высказаться.

— И разумеется, мы не должны забывать о нашем главном долге, гражданском и профессиональном. Мы во что бы то ни стало и всеми силами должны помогать расследованию обстоятельств гибели наших товарищей и по литературе, и по фуршетам — я имею в виду прежде всего Элеонору Кущину и Позвонка, то есть этого… Феофилова. Хоть и халявщик, но тоже, видишь, пал под бременем своей доброты. Представляешь, если бы он передал умыкнутую стерлядь сразу на стол в семью своей дочери… Выдумали себе моду травить живых людей! Нет-нет, у меня просто кусок не полезет в горло на будущих фуршетах, ежели я не помогу твоему Борису с его бригадой довести дело до наказания преступников… Так что давай завтра же пойдем по библиотекам и отыщем этот «Кизиловый утес». Начнем с Ленинки и Иностранки, продублируем Адриана, это не лишнее, а пока что пробей по Интернету, что это за шедевр такой. Ищи не только в «Гугле», но и в «Альтависте»…

Безупречная позиция человеколюбца! Интересно, чем ответила бы на эти трели Инесса?..

В своем пустынном дому Ксения включила телевизор, но и там напала на какую-то передачу, где пожилой джентльмен неторопливо каялся корреспонденту.

Да, говорил джентльмен, это моя вина — ввел его в книжный бизнес. Когда другие издатели увидели, как из воздуха люди делают огромные деньги, издавая каждые две недели новый детектив, родилось целое направление «писателей». Сегодня все книжные уличные прилавки забиты макулатурой. Это как если бы продавать алкогольные суррогаты на улице. Но на продажу ликеро-водочных изделий ввели акцизные марки, за торговлю подделками можно посадить или хотя бы оштрафовать. А вот за продажу литературной отравы нет никаких наказаний. Примерно сто тысяч человек (тираж «его» книг) каждые две недели получают порцию яда. Я несу перед Богом за это ответственность. Моя книга формально завершает цикл многолетней и серьезной борьбы. Я от своего так называемого соавтора очистился, мне б еще очистить от него прилавки — и было бы замечательно…