Диана Чемберлен - Кровные узы, или История одной ошибки

Я покачала головой.

– Ты говоришь о том времени, когда вы были в церкви, Панда? – спросила Мэгги.

– Да, ребята старались убежать от огня, но там не было лестниц, и я сказал им: «Стойте! Падайте! Катайтесь!» И некоторые стали так делать. Там был Кит. – Он посмотрел на меня. – Он разозлился на меня.

– Прошу прощения, – сказала я. – Сара – моя лучшая подруга, и я очень беспокоюсь за ее сына, но иногда Кит ведет себя просто ужасно. Ты имеешь в виду, что там не было лестниц, чтобы выбраться из огня, как у нас в доме?

– Да, – сказал Энди. – Там не было ни одной.

– Хорошо, – проговорил агент Фоули. – Итак, где ты был, когда это все случилось?

– Я же сказал вам – у купели. – Видно было, что Энди удивлен тупостью полицейского.

Агент перелистал несколько страничек своего блокнота.

– Мне рассказывали, что ты выбрался из церкви и…

– Мы с Эмили выбрались из окна, которое выбили ребята, там лежал большой металлический ящик, мы прыгнули на него…

– А потом что произошло?

– Мы оказались снаружи.

– Что вы увидели снаружи? Вы видели, как кто-нибудь выбрался…

– Пожалуйста, по одному вопросу, – напомнила я.

– Что ты увидел снаружи, Энди?

– Огонь. Везде, кроме пространства возле металлического ящика. Эмили кричала, что никто не выберется через парадную дверь, потому что там огонь. Но я видел, как какие-то люди выбирались через эту дверь, но они были все в огне. Я их не знаю.

– О боже. – Мэгги спрятала лицо в ладонях, и волны ее длинных темных волос рассыпались по плечам. Она, как и я, представила, что там творилось. Я снова подумала о Ките. Что с ним случилось?

– Ты видел снаружи еще кого-нибудь, кроме горящих людей? – спросил агент.

– Эмили.

– Хорошо. Итак, ты побежал обратно в церковь.

– Ты вернулся обратно, Энди? – с ужасом повторила я. Господи, что побудило его вернуться в горящую церковь?

Энди кивнул.

– Я взобрался на металлический ящик, залез в мужской туалет и стал кричать, чтобы все шли ко мне.

– И они сделали это? – спросил агент.

– Сделали что?

– Последовали за тобой?

– Не совсем. Они вылезли раньше меня, например моя подруга Лейла. – Он отодвинул от носа трубку и посмотрел на меня: – Мне еще нужна эта штука?

– Да, оставь ее, – сказала я, – пока не придет сестра и не скажет, что можно ее снять.

– Значит, ты помог Лейле первой выбраться из окна? – продолжал агент Фоули.

– И еще другим ребятам. То я следовал за ними, то они следовали за мной. – Он сморщил нос. – Это трудно объяснить.

– Ты все делал правильно, милый, – сказала я.

– Откуда ты узнал, что там есть металлический ящик? – спросил агент.

– Не помню.

– Попытайся вспомнить.

– Я увидел его, когда пошел в туалет.

– Когда это произошло?

– Когда мне захотелось пописать.

Агент Фоули сморщился и резким движением кисти закрыл блокнот.

– Похоже, что ты действительно герой, Энди, – сказал полицейский.

– Я знаю.

Агент показал знаком, чтобы я следовала за ним. Мы вышли из кабинки. Он с интересом взглянул на меня.

– Какие у него отклонения? – спросил он. – Повреждение головного мозга?

– Обширное внутриутробное алкогольное расстройство, – проговорила я слова, так же хорошо известные мне, как мое собственное имя.

– Неужели? – Он удивленно посмотрел через мое плечо на кабинку, как будто мог увидеть что-то сквозь штору. – Разве за такими детьми не надо постоянно присматривать?

– Не всегда. Это зависит от того, какая часть их организма была больше всего поражена последствиями алкогольной зависимости.

– Значит, вы – его приемная мать?

В полиции на острове Топсейл знали меня, знали Энди и знали нашу историю. Но этот уилмингтонский агент был совсем из другого мира.

– Нет, я – его биологическая мать, – сказала я. – Целых пятнадцать трезвых лет.

Его улыбка увяла. На лице была нерешительность. Наконец он проговорил:

– Поздравляю.

– Спасибо.

– Итак. – Он посмотрел на свой закрытый блокнот. – Насколько я могу верить тому, что он сказал?

– Вы можете верить всему, что он говорит, – твердо сказала я. – Энди даже чересчур правдив.

– Какой необычный ребенок. – Он снова взглянул через мое плечо.

– Нет необходимости говорить это мне .

– Я имел в виду, что во время пожара семьдесят пять процентов людей попытались бы выбраться через входную дверь. Такова обычно первая реакция. Стадный инстинкт. Один бежит в каком-нибудь направлении, а остальные бегут за ним. Оставшиеся двадцать пять процентов стали бы выбираться через черный ход. Что касается того, чтобы бежать в туалет и лезть в окно… Кто тот лысый парень, про которого он упоминал?

– Понятия не имею.

– Тем не менее Энди выбивает окно в мужском туалете. Странный выбор, но он оказался верным.

– Да, – сказала я. – Такие ребята, как Энди, думают иначе, чем эти семьдесят пять процентов, и даже не так, как оставшиеся двадцать пять. Это была чистая случайность. С той же вероятностью он мог побежать… ну, не знаю – в женский туалет и вылезти оттуда. – Задумавшись, я обхватила себя руками. – Вы не знаете, всем удалось благополучно выбраться? Я слышала, что это не так.

Он покачал головой:

– Есть несколько случаев. По последним сведениям, трое погибших.

У меня перехватило дыхание.

– О нет! – Значит, некоторым родителям не удастся услышать, как их дети рассказывают о том, что произошло этой ночью. – И вы знаете, кто это?

Я подумала о Ките. О Маркусе.

– Пока имен нет, – сказал он. – Двое детей и один взрослый – это все, что я знаю. Много тяжелых ранений и отравлений дымом. Этот госпиталь набит битком, как банка сардин.

– А что это за металлический ящик? – спросила я.

– Деталь кондиционера. Кто-то сделал так, что огонь обошел это место.

– Кто-то сделал… Вы хотите сказать, что это был поджог?

Он замахал рукой, как будто пытаясь стереть произнесенные им слова.

– Я не уполномочен говорить на эти темы.

– Я слышала, что в здании молодежного центра была проблема с электричеством. Это как-то связано с пожаром в церкви?

– Будет проведено тщательное расследование, – сказал он.

– Поэтому вы спросили Энди, не видел ли он кого-нибудь около церкви?

– Я уже сказал, что будет проведено всестороннее расследование, – повторил он, и я поняла, что теперь он будет отвечать так, что бы я ни спросила.

Я отдернула штору около постели Энди и увидела мужчину, сидевшего на краю кровати на другой стороне палаты. На его голове была повязка, широкие плечи опущены. Когда он поднял голову, чтобы сказать что-то своей сиделке, это движение заставило его вздрогнуть. Я узнала эти темные волосы и карие глаза под длинными ресницами. Он провел дрожащей рукой по лицу, и я увидела, как на щеке его блеснула слеза.